Читать книгу "Белая башня - Екатерина Лесина"

красавиц, получив выводок детей, которых в свою очередь проверили бы на совместимость с чудесным венцом…

И если бы кто-то умер, не беда, всегда можно сделать новых детей. К этому в Городе относятся просто.

— Полагаю, ты надеешься, что я донесу эти вот соображения до мальчишки?

Карраго чуть склонил голову.

— И до него в том числе…

А вот упырь упрямо держался в стороне. И по траве он скользил так, что лишь легкое покачивание стеблей выдавало присутствие кого-то там, в желто-сером пыльном море травы. Будь он и вправду хищником, стоило бы опасаться.

Впрочем, и сейчас стоило бы опасаться. Если Ирграм до сих пор не попытался никого убить, это не значит, что позже у него не возникнет подобного желания. Скорее уж наоборот, подобное миролюбие весьма и весьма подозрительно.

— И что ты сам не возьмешься?

— Боюсь, молодость склонна недооценивать прозорливость старости… да и в целом ко мне мальчик относится предвзято. И мои слова, верно, не сочтет заслуживающими доверия.

Зря.

Доверять Карраго, конечно, безумие, но кое в чем он прав. Алеф, пусть душа его найдет покой, куда бы она ни попала, и библиотеку Древних скрывал, опасаясь, что та будет слишком большим искушением. А что уж говорить о…

Работающих артефактах?

Таких, которые позволяют управлять механизмами? А на что способы те? В том и дело, что наверняка на многое. И оказалось это чудо в руках мальчишки, которому бы мечом махать… обидно?

Нет.

Пожалуй, нет.

Скорее страшно. Этому мальчишке безопаснее вовсе не возвращаться.

А путь через траву лежит черной дорожкой. И стебли покачиваются, хотя ветра нет. Они не спешат подниматься, указывая путь к тому, что уже проступает их серой мглы.

— Интересно другое… — Карраго устал молчать, а может, это был его способ справиться с накатывающей тоской. Лучше бы и вправду глаза болели, боль хотя бы отвлекала. А еще с болью Винченцо умел ладить. С тоской хуже. Поневоле начинаешь вслушиваться в болтовню Карраго.

— То, что он понятие не имел, чем владеет? — Винченцо и сам заговорил, хотя каждое произнесенное слово, каждый звук отдавался эхом в голове.

Больно.

— Именно…

— Не его вина. Как и не вина его отца. Тот тоже, кажется, был не совсем… в курсе…

А мгла откатывается.

Она, лежавшая пыльным полупрозрачным облаком, поднимается выше, наполняя небо всеми оттенками серого. И вот то уже мерцает перламутром. И кажется, где-то там, по ту сторону панциря, горит закат. Наверняка, он красив, огненно-алый или золотой, или еще какой-нибудь.

Только не серый.

— Немало родовых секретов было утрачено, — продолжил Винченцо, облизав пересохшие губы. Местный закат делал предметы четче. Резче. Будто кто-то взял да подрисовал им тени.

И вот над травами поднимается уродливая голова Ирграма.

А наемник машет рукой, указывая вперед. Он обеспокоен. И не без причины. И вправду стоило бы прибавить шагу. То, что последние дни прошли относительно спокойно, еще не значит, что стоит расслабляться.

— Да… но этот какой-то… слишком уж… утраченный… если его предки бывали здесь. Пусть даже путешествие сюда воспринималось своего рода посвящением… почему не оставили подробных записей?

— Из боязни нарушить традицию?

— О да, традиции порой сильны… сильнее разума.

И не только Тень останавливается.

— Но если не документы, то басни, сказки… информацию сложно удержать в себе. Людям не свойственно хранить тайны… и поэтому…

— Смотри, — перебил Винченцо.

И тогда Карраго тоже увидел.

Башня.

Винченцо доводилось видеть башни Древних. Да что там, он даже как-то пробрался в одну, старую, ведомый странным убеждением, что ему-то посчастливится отыскать тайный тайник с неведомым артефактом, который разом сделает Винченцо могущественным магом.

Или еще кем.

Но те башни, они были заброшенными.

Полуразрушенными, даже несмотря на цельные стены. Нет, стены держались, как и лестницы, и перегородки, но даже такое, почти целое здание воспринималось исключительно пустой оболочкой. Внешне же они отличались от башен магов разве что правильностью, какой-то невыразимой прочной внутренней симметрией. Идеальностью структуры, повторить которую не удавалось.

Странно, что этим башням позволено было пустовать.

Но…

Не слишком высокие, сужающиеся кверху и широкие массивные у основания, они были в общем-то довольно обыкновенны.

Скорее даже привычны.

— Ух ты… — ветер донес восторженный крик барона.

— Действительно, — Карраго прикрыл ладонью глаза. — Ух ты…

Эта башня иглой устремлялась в небеса. Она почти терялась на фоне их, серая на сером. Широкое основание этой игры держало на себе полдюжины колец, которые словно парили в воздухе одно над другим. Из верхнего поднимались тончайшие паруса иных башен. И вся эта конструкция, несмотря на кажущуюся её нелепость, нефункциональность все же смотрелась чем-то цельным.

Единым.

— И вот это вот… — Карраго вытянул руку, указывая на башню. — Ладно, не слова, но… изображения? Описания? Хоть что-то бы?

Чем больше Винченцо вглядывался, тем больше деталей замечал. И вовсе кольца не парят в воздухе. Они подвешены на тончайшие — точнее издалека те казались тонкими — нити. И паруса — не паруса, но изогнутые башенки… крылья? Или все-таки паруса? Как правильно назвать эти конструкции? Из чего?

Стекла?

Но если так, то стекло это должно отличаться прочностью, если вовсе возможно отлить стекло таких размеров?

— Понятия не имею, — честно ответил Винченцо и обернулся.

Темнело здесь еще быстрее, чем там, снаружи. И кромка леса, видная вдали, уже подернулась чернотой. Та легла на травяное море и поползла, скрываясь в тенях.

— Но мне кажется, что всеми этими вопросами, а еще размышлениями о будущем лучше задаваться где-нибудь там… — Винченцо указал на башню. — Как-то вот здесь мне… неспокойно.

Травяное море колыхалось, рождая тени. И Винченцо не мог отделаться от мысли, что там, меж сухих стеблей, таится кто-то куда опаснее Ирграма.

Кто-то…

— Пожалуй, соглашусь, — Карраго поморщился и оглядел траву. — Не люблю подобные… пейзажи. Очень на нервы действуют. Идем.

Тень они догнали быстро. Тот стоял, ожидая отставших, чтобы буркнуть:

— Темнеет. Поспешите.

Травяное море не нравилось и ему. Винченцо ко всему не способен был отделаться от ощущения, что на него смотрят. Кто? Как? Не ясно. Главное, взгляд этот, превнимательный, он ощущал спиной.

И не только он.

Как-то сам собой прибавил шаг Дикарь. За ним и остальные.

Быстро.

И быстрее. И почти бегом.

Башня же, казавшаяся такой близкой, в очередной раз дразнила. Или не в ней дело, а в этом куполе, исказившем расстояния. Сперва оборвались разговоры. И стали слышны лишь шелест травы и хрипловатое дыхание. И с каждым шагом оно становилось все более громким.

— Вперед! — рявкнул Тень, когда кто-то попробовал замедлиться. И бросил мешок сыну. В руке наемника появился меч. Да и Дикарь отступил в сторону, скомандовав барону:

— Веди!

— Но…

— Веди! Ты управляешь системой. Надо… добраться. У меня предчувствие нехорошее.

Карраго попробовал было остановиться.

— Нет, — Винченцо указал на Миару, которая замедлилась. А еще постоянно оборачивалась. — Доведи их. Я… помогу тут, если что.

Спорить не стали.

— Давай, дорогая… возьми меня за руку… — голос Карраго срывался и скрипел, да и сам он дышал с присвистом, но при том казался бодрым.

— Теперь не слишком спешите, — Тень убедился, что остальные ушли вперед. — Нельзя слишком отрываться, иначе нас просто-напросто обойдут.

Кто?

Винченцо не знал. Но чуял, там, в траве, что-то было… и хорошо бы понятное, пусть даже и опасное, но тварное, имеющее тело. А если тут существо вроде того, которое было в воде? Кто сказал, что она только в воде оно способно жить?

Шаг.

И еще.

Шелест. Теперь по траве идут волны, кругами, будто и вправду не трава, а водяная поверхность.

— Вперед! — собственный голос тонет в шорохах. И голос травы, сперва едва слышный крепнет с каждым мгновеньем. И вот уже кажется, что полые сухие стебли стучат друг о друга, словно деревяшки. Грохот почти невыносим. Но там, впереди, срываются на бег. И Винченцо тоже приходится бежать, чтобы не отстать, чтобы не позволить тому, что скрывается в траве, отсечь их.

Меч в руке кажется помехой. Что меч, против… чего?

Пыли, которая поднимается над тонкими колосьями суховея? И эта пыльная завеса пока неподвижна, но…

Щит.

Он вспыхивает, и та тварь, которая в траве, которая сама, возможно, и есть трава, отвечает гневным воем. Теперь не остается сомнений, что все это…

— Тут… — голос