Читать книгу "Герцогиня: ветер судьбы - Марианна Красовская"

свою команду. Сначала Волорье пил виски, потом эль, потом вообще невесть что, потому что главное — не то, что в стакане, а то, что вокруг. А вокруг были рожи не чёрные, а красные, местами синие. Какое блаженство! И в происхождении мяса тут сомнений на было: могли подсунуть собачатину, даже крысятину, но уж точно — не человечину.

Брат с огромным удовольствием рассказывал Арману, какую поминальную службу ему закатили в Белом замке. А какой поставили памятник! Матушка заливалась слезами, сестра отложила на полгода свадьбу. Весь свет обсуждал гибель славного адмирала, кто-то сочувствовал, кто-то ехидничал, кто-то строил планы на его должность.

И только одна Иветта не поверила в его смерть и бросилась на его поиски.

— Удив-вительная у тебя жена! — кивал Энрике. — Она ка-а-ак заявила мне «не верю», так я сразу в себя и пришёл. Веришь-нет, пил я как не в себя. И опиум курил, потому как без опиума уснуть не мог. Только глаза закрывал: а там эти рожи чёрные жрут моих товарищей. А эта мышка маленькая глазищами сверкнула и говорит: любые деньги плачу, если меня на Острова отвезёшь. Тут-то я и очнулся.

— Да, — пробормотал Арман мрачно. — Иветта удивительная. Упрямая, вздорная, наглая… и такая красивая. Лучшая женщина в мире. Мне пора домой. Она, наверное, беспокоится.

Он поднялся, отмахиваясь от пытающихся его поддержать матросов.

— Сам дойду, не слепой, — рявкнул он и засмеялся.

Не слепой! Как это забавно!

Иветту он, впрочем, беспокоить не стал, просто завалившись в дом и рухнув на диван в гостиной. Выспится, примет ванну… побреется… и уж тогда поговорит с женой. Там, на корабле, она так и не дала ему закончить их разговор.

Злилась, упорно делая вид, что его не замечает. Снова себе что-то придумала, снова решала за них двоих. Упрямица. Она как море — такая же непредсказуемая и бурлящая. С ней — как в шторме, то вверх, то вниз. Красивая — как волна. Он все плаванье ей любовался — благо оба глаза были на месте.

Конечно, она не поняла, что он пытался до неё донести. Не важно. С Иветтой всегда так — она должна созреть. Обдумать все и сделать выводы. Она умная, справится. Главное, не отпускать штурвал. И ещё обязательно укладывать ее в постель. Во-первых, это приятно, причём обоим, а во-вторых, так легче всего ее успокоить. После ночи любви она всегда такая кроткая, такая послушная…

На корабле не вышло, слишком напряженная была ситуация. Брат так и не смог толком объяснить, с какой целью флот выдвинулся к Островам. Догонял «Ветреницу»? Или хотел забрать прах своего адмирала, как уверял Волорье-младший?

Как бы то ни было, а адмиралу нужно было сдать в казначейство финансовый отчет, составить рапорт и доложить о результатах экспедиции. Алмазы по праву принадлежали ему — у Армана давно был патент на торговлю. Все товары для обмена он покупал исключительно на собственные средства. Команде была выплачена причитающаяся им доля, все они теперь обеспечены до конца жизни. А Волорье и раньше не бедствовал, но теперь был просто безобразно богат.

Богат, при обоих глазах и удачно женат. Недаром его в морских кругах прозвали «любимцем удачи».

И сын, у него ещё был сын. С этой счастливой мыслью адмирал заснул, и на устах его была улыбка.

Утром улыбаться ему не хотелось, и ситуацию не спасли ни идеально сваренный кофе, ни блинчики с сиропом, ни овсяная каша. Мало того, что у него гудела голова, так выяснилось ещё, что Ива дома не ночевала. Она вообще не появлялась. Беспокоиться было рано: с его женой был Макеши. Это значит, ничего дурного с ней случиться не должно. Могла ли эта маленькая злючка попросту разобидеться и отомстить ему — таким вот глупым образом? Вспомнил историю с маской и с сожалением признал — Иветта способна на всё. И где же она ночевала? У Шатиньонов? В гостинице? Или прямиком направилась на Север?

Кстати, Бревса тоже не было, но за старого пройдоху Арман не беспокоился. Этот не пропадёт. На всякий случай Волорье послал слугу к Хлое и по гостиницам. Лучше бы знать, какие ещё сюрпризы приготовила своему мужу Иветта.

Помылся, побрился, привёл в порядок запущенную шевелюру, наслаждаясь благами цивилизации. Обедал божественным супом и жарким из божественной говядины. Смотрел обоими глазами на людей, на свой дом, на ненавистные отчёты, а потом оба глаза таращил на своего человека, который сказал, что Ивы в столице нет. Ни в одной гостинице она не появлялась, никто ее не видел.

Уехала на Север к сыну? Да, весьма вероятно. Не сообщила, не оставила записки? В этом только его вина. Упиваясь своими обидами, он так и не нашёл на неё времени. Ждал, что она как всегда придёт мириться первой. А когда не пришла — только улыбнулся, предвкушая. Дома. В полном покое. На родной кровати. Ух как они помирятся! Он рассчитывал стрясти с неё все накопившиеся супружеские долги. На корабле он был капитаном, жил по вахтам. Времени на удовольствия было совсем немного, поэтому он не настаивал. А сейчас корил себя за это — нужно было просто обнять ее и поговорить.

Что ж, он догонит ее. Только с делами своими разберётся.

Беспокойство не отпускало. Хотелось ехать за женой немедленно. Арман вздохнул и снова продолжил писать отчёт. Он всегда был ответственным человеком и переступить через свои обязанности просто не мог.

Как и следовало ожидать, к вечеру Арману пришло «приглашение» к королю. Он был к этому готов. У него тоже накопилось немало вопросов к его величеству.

— Ваша жена — удивительная женщина, — встретил его Вазилевс «откровением». — Она совершила чудо.

— Именно так.

— Признайтесь честно, Волорье, вы ее любите?

— Странный вопрос, вообще величество.

— Ничуть. Она столько сделала для вас…

— Я очень ее люблю, — совершенно спокойно ответил Арман. Он ни сколько в этом не сомневался больше. — Она — единственная женщина, которая мне нужна.

— Признаться, я не на шутку ей увлёкся, — неожиданно сообщил король. — Я видел в ней ее мать, Аду. И себя в юности.

Арман прищурился. Он все это знал и понимал, но не ожидал, что Василевс принается вслух.

— Я прошу за это прощения, я злоупотреблял своей властью. И перед Ивой я тоже уже извинился. Надеюсь, вы сделаете ее счастливой, она этого достойна.

— Когда вы видели Иветту в последний