Читать книгу "1941: фатальная ошибка Генштаба - Геннадий Николаевич Спаськов"

class="p1">«Происшедший за несколько дней до начала войны случай свидетельствовал о том, что фашистские войска находятся в полной боевой готовности. На складе железнодорожной станции Перемышль от неосторожного выстрела нашего часового взорвались боеприпасы. По-видимому, гитлеровцы посчитали, что русские решили упредить их в нанесении удара. Поднялась тревога, немецкие солдаты начали спешно занимать свои позиции, выкатывать орудия, загрохотали к границе танки, десятки прожекторов нервно обшаривали небо. Стало ясно, что немецких войск тут сосредоточено гораздо больше, чем необходимо для охраны границы с государством, с которым заключен договор о ненападении»291.

Дату взрыва автор сообщения не назвал, но, скорее всего, это произошло или в ночь на 19-е, или, что еще вероятнее, в ночь на 20 июня. Потому что, во-первых, в момент взрыва германских войск в Перемышле, с пушками и бронетехникой, оказалось как селедок в бочке, а выдвижение из выжидательных районов к границе немцы начали только 18 июня. А во-вторых, именно на следующий день, 21 июня, командование ЗапОВО распорядилось срочно предотвратить возможность повторения подобной ситуации у себя, в Бресте:

«…в 6-ю и 42-ю стрелковые дивизии, склады которых располагались в Брестской крепости, несмотря на протесты штаба 4-й армии, органы артснабжения округа прислали сверх указанного еще значительное количество боеприпасов.

Затем, учтя, что такое большое количество запасов в случае войны легко может уничтожить авиация или артиллерия противника, округ 21 июня дал в штаб армии следующую телеграмму:

“Командующему 4-й армией. В неприкосновенном запасе 6-й и 42-й стрелковых дивизий, кроме 1.5 б/к, имеется еще: 34 вагона боеприпасов в 6-й и 9 вагонов – в 42-й стрелковых дивизиях. Этот излишек немедленно вывезти из Бреста не менее чем на 30 км на восток”»292.

Со станции Брест приказали срочно вывезти 43 вагона боеприпасов. Но разве до этого было не ясно, что немецкая артиллерия может легко уничтожить такое скопление боезапаса в паре километров от границы? Значит, окружное командование всполошилось только после взрыва в Перемышле и в пожарном порядке стало «разруливать» у себя столь же опасную ситуацию.

Легко представить, какой переполох, если не панику, вызвало ЧП в Киевском округе и самом Генштабе. Всего полтора года прошло с начала советско-финской войны, и все прекрасно помнили, как она началась. 26 ноября 1939г. финны обстреляли советскую территорию, тремя снарядами убив и ранив несколько красноармейцев. Что и говорить, повод для войны ничтожный, тем не менее война после этого началась самая настоящая. Но тогда к ней стремились обе стороны – и финская, и советская. И самое главное, тогда советское правительство само в подробностях известило «мировую общественность» о том инциденте как единственной причине войны.

А теперь все оказалось гораздо хуже. Теперь война нужна была только нацистам.

Причем случилось именно то, чего больше всего опасались. В самый ответственный момент СВОИМИ РУКАМИ устроили настоящую провокацию и дали повод объявить СССР агрессором! Сколько осколков и разлетевшихся советских снарядов упало на территорию Германии? Сколько ими убито и ранено немецких солдат? Может, не было ни тех, ни других. Но кто тогда это мог знать? Советская сторона оказалась заложником немцев: как те захотят, так и представят инцидент. Конечно, все не просто было для немцев, поскольку им нелегко было убедить «мировое сообщество» и прежде всего японцев, что СССР совершил акт агрессии. Но в штабе КОВО и Генштабе РККА тогда было не до учета немецких трудностей, там спешно пытались исправить оплошность своих подчиненных и предотвратить худшее. А в таких случаях, надеясь на лучшее, следует готовиться к худшему.

В любой момент немцы могли заявить, что обстрелом со стороны русских убито и ранено столько-то немецких солдат, и представить их тела заинтересованным сторонам. (В 1939 году публике представили трупы немцев в польской форме. На этот раз, в 1941 году, скорее всего, показали бы мертвых поляков в немецкой форме.) Далее Геббельс мог сообщить, что в нарушение буквы и духа пакта о ненападении русские вывели войска на самую границу (что правда) и тем фактически начинают войну против Германии. Значительная часть немецких войск в тот момент находилась еще в 20–30 километрах от границы, а наши уже заняли позиции на самой границе.

Надо ясно понимать и следующее: в глазах советских военачальников СССР также нарушал и букву этого пакта, и свою фундаментальную установку для войск прикрытия: план прикрытия мог вводиться в действие только после нападения врага! А тут 19–20 июня, никакой войны нет, у немцев, как полагали в Генштабе, не хватает еще трети сил вторжения, но советские войска по факту завершают выполнение этого плана! Зачем? Да еще все при этом убеждены, что начало войны будет неторопливым и времени хватит! Тогда зачем спешка и ненужный риск?

Еще хуже было то, что на советской стороне наверняка имелись убитые и раненые. Поэтому наши командиры, посчитав взрыв нападением немцев, могли ударить по ним в отместку за своих убитых. Ситуация действительно опасная!

Поэтому 20 июня – скорее всего, сразу под утро – поступил приказ: срочно отвести войска от линии границы. Приказ пришел из Генштаба, т.е. отдавал его Жуков. (Который, как он потом убеждал, так хотел привести в боеготовность войска прикрытия.) С отводом очень спешили, поэтому шифровки Генштаб слал прямо командирам дивизий (хотя штаб округа, безусловно, в известность тоже поставили). С 19 июня командующие КОВО и ПрибОВО-СЗФ со своими фронтовыми управлениями переезжали на полевые командные пункты в Тарнополе и Паневежисе. Из-за чего некоторое время у них не было регулярной связи с Москвой и своими войсками. Поэтому из НКО могли давать команды прямо командующим армий или даже командирам соединений, оставшихся без связи с окружным начальством. И Баграмян несильно нас обманывал, когда ссылался на младшего лейтенанта Куликова, сообщая о команде Генштаба 20 июня на отвод частей прикрытия.

Приказ касался прежде всего войск КОВО. Коль ЧП случилось на его территории, то и разряжали обстановку на границе именно здесь, в округе. Но о происшествии были извещены все западные округа. Отвод производился и в ЗапОВО. Вспомним, слушатель военно-инженерной академии А.К. Ужинский, прибывший накануне в Гродненский укрепрайон, оказался там свидетелем вывода 18 июня войск 3-й армии на позиции. Однако «через день после этого разговора войска, занимавшие позиции, были отведены в тыл. Между командирами шли разговоры, что намечались двухсторонние тактические учения»293.

В ПрибОВО войска продолжали оставаться на оборонительных рубежах, куда они вышли 18 июня. Но эхо приказа Генштаба докатилось и туда. Исследователь боевого пути 125-й стрелковой дивизии Й. Арвасявичюс сообщает, что 20 июня ее части якобы были отозваны с