Читать книгу "Штурм Белого Гнома - Александр Изотов"

— А ты молодец, Гимлева кровь, — он покачал пальцем, — Не каждый плеер может убежать от Брока-Гвоздаря, а уж отпугнуть его… умница.

— Чтоб вас треснуло… о-о-о-ох… кольцо… — донеслось из-за двери.

Молчарь сразу подорвался, дёрнув себя за бороду:

— Всё, щебень-гребень, по вагонеткам! — он, похлопал себя по карманам, по груди, — Где ж ты был-то…

Подпихивая нас в спину, гном затолкал всех на постамент, успев почесать за ухом львицу.

— Обожаю друидов, — покряхтел Молчарь, — Молчат, лишнего не болтают.

— Дядька Молчарь, — подал я, наконец, голос, — А что мы…

— И ты молодец, кровь Чекана, — перебил гном, — Ай, молодец.

БАМ!

Я не успел ничего сказать, как дверь вылетела из косяка и с грохотом обрушилась на пол.

— Опять к дриадам тащиться, — вздохнул Молчарь.

— Ща как тресну, печень в щебень, по кольцу! — разъярённый Гвоздарь тряс молотом.

Другой рукой он рвал стружку из бороды и запихивал в рот, перемалывая зубами.

— Тьфу!!! — и кузнец вытаращил безумные глаза, уставившись на Молчаря, — А х ты ж… Где кольцо?!

— Нет кольца, уж тысячу лет как, — весело крикнул Молчарь, и всё потонуло во вспышке.

***

Я всё ещё плохо переносил перелёты на длинные расстояния, хотя головокружение уже не было таким сильным. Тем более, когда темнота резко меняется на яркий свет, глаза так и так жмурятся до слёз.

— О-о-ой, мои пешки, — рядом завыл Бобр.

Тут же ударил за шиворот ледяной ветер, заскочили хлопья снега, и я поёжился. Через секунду я осознал себя лежащим на чём-то холодном и склизком.

— Э-э-э… — я кое-как проморгался и стал тянуть руку из вонючей каши, — Это что?

— Фу-у-у, — протянула рядом Блонди.

— А НУ-У-У!!! — голос грохнул по ушам, непреодолимая сила подхватила меня за шкирку, — Нубяры зелёные!

Две секунды полёта, и я оказался в сугробе. Правда, сразу же выскочил, готовясь к схватке.

Глаза попытались охватить картину вокруг.

Впереди портал, вокруг которого лежали все мои тиммейты. На сбитом из толстых брёвен постаменте стоял, пошатываясь, огромный орк в сияющих, но заляпанных пятнами, серебристых доспехах.

Вот он потерял равновесие, ухватился за один из столбов и прижал ладонь к клыкастому рту:

— Бу-а! — он секунду подождал, прислушиваясь, как дальше поведёт себя желудок, — Ух, абыр-абыр, не пошёл цыплёнок…

Он мощно постучал себя в грудь, потом смачно срыгнул. Затем, пошатываясь и пытаясь поймать ближайший столб в фокус пьяных глаз, звонко хлопнул себя по щеке и исчез в голубой вспышке.

Кое-как усевшись в сугробе, я повернул голову. Вокруг, насколько хватало глаз, было молочное, закрытое туманом, небо. Горизонта не было видно, всё исчезало в дымке в нескольких шагах.

— Братва-а, — прокряхтел Бобр, — Где мы?!

— Где-где, — проворчал я, вставая и отряхиваясь, — Вывеску не видишь?

Туман впереди матово светился на высоте нескольких метров большими горящими буквами: «Белый г…ом». И, кажется, у одной из букв перегорели лампочки.

Бобр, уставившись на вывеску, вдруг захохотал и опять откинулся, стукнувшись затылком об столб портала:

— Ой, ядрён батон! Эту букву надо же сразу чинить!

Глава 24, в которой плачущие мобы

— Где Молчарь-то? — удивлённо спросил Боря.

— Думаю, оставил нас решать вопрос самим, — со вздохом ответил я, и поёжился, — И надо делать это как можно скорее.

Минут пять нам понадобилось, чтобы привести себя в порядок. Оттереть лица и руки снегом, поправить броню, приготовить оружие. Лана обернулась обратно в эффектную блондинку, но теперь с сомнением смотрела на таверну. При ближайшем рассмотрении место уже не казалось таким великим и легендарным.

Так можно любую рюмочную в нюбсовых городах обозвать местом силы…

За пару минут из маячившей в тумане таверны, с грохотом распахивая двери, друг за другом выскочила парочка подвыпивших личностей.

Сначала самый настоящий кентавр, облачённый в кожаную бронь, скакал и размахивал топором, при этом орал как недорезанный:

— Жрите сами ваше овсяное пойло!

Он с гиканьем проскакал мимо нас и попытался в грациозном прыжке заскочить на портал. Но влепился в жалобно треснувший столб, крутанулся, и грохнулся посередь портальной площадки. Задрыгав копытами, он попытался вскочить, но вдруг откинулся затылком на заблёванные доски и захрапел.

Его конский хвост хлестнул по боку, синий свет окружил кентавра, и тот исчез. А мы как заворожённые смотрели на затухающие всполохи.

— Высшая раса, — прошептал я.

— Ай синк… то есть, думаю… — неуверенно начала Блонди, как вдруг из таверны появился второй персонаж.

Надо было понять удивление Блонди — это был её коллега по классу.

Огромная панда, покачиваясь и икая, медленно прошествовала мимо. Кивнула нам, как старым знакомым, а потом, аккуратно переступая по доскам, взобралась на портал. Панда, брезгливо косясь на подозрительные пятна, пыталась наступать только на сухое и чистое.

Кое-как заняв позицию в позе пятикратного чемпиона по твистеру, панда что-то протявкала, и тоже исчезла.

Блонди, подумав и осмотрев свою белоснежную блузку, через миг опять обернулась в кошку. Так теплее, да и не хотелось ей в питейных заведениях привлекать лишнее внимание к своей персоне.

Стычка с Гвоздарём-Броком и наше победоносное бегство стоили нам нескольких зелий здоровья. Памятуя наказ Дрокуса Хауза, что с зельями лучше не борщить, мы больше их не доставали, хотя я чувствовал себя неважно после кувырканий по обломкам на полу. А точнее, мне казалось, что моё тело — один большой синяк.

Биби дрожала от холода, но радовалась, как ребёнок, рассказывая, что у неё с «ёжиком» что-то наладилось. Точнее, он почему-то стал многоразовым, и она даже чувствует, как он теперь «заряжается». Где-то там, в подсознании.

— Лишь бы ещё раз вызвался, — чуть спустившись с небес, пробормотала Биби.

Я, поджав губы, решил не говорить, что на самом деле ёжик наглотался бурды Кента. Лекарь хотел что-то добавить, но я ткнул его локтем и едва заметно покачал головой.

Если на «ёжика» подействовало, то всё гуд. Сейчас ещё раздобудем синего мха, и посмотрим, как на него среагирует Биби. Хотя у меня и были сомнения, что я чего-то могу не знать, и нужен особый рецепт.

— Конечно, не хочется прерывать ваше веселье, — буркнул Лекарь, хмуро разглядывая скрученный восьмёркой бубен, — но было бы чему радоваться…