Читать книгу "Лесная ведунья. Книга 2 - Елена Звездная"

Оно понять можно его было — следом за мной маг Агнехран вышел, за талию обнял меня, страхолюдину такую, да спиной к груди своей прижал, и попросил тихо:

— Не уходи, пожалуйста.

Я руку поверх его ладони положила, из груди стон рвался, но я удержалась, и ответила шелестом травы:

— Не могу.

Уходила не оборачиваясь.

Так и ушла. А едва в лес шагнула, сомкнула за спиной моей Леся кусты терновые, припрыгала ко мне клюка моя верная, встретил взглядом суровым леший, а я… вот хоть вой.

В Гиблом яру цвели цветы. Белые, красивые, ароматом пропитавшие весь воздух даже и над рекой, а еще в яру цвела Ярина. Металась чаща моя Заповедная от дерева к дереву, каждое силой своей питая, каждому помогая. У меня на то сил уже не было, устала я, совсем устала.

И сидела теперь на берегу, одной рукой воды касаясь, второй крепко клюку яра Гиблого сжимая — она все рвалась помочь Ярине да русалкам, что ручьи серебряные подземные пением поднимали, но отпускать было нельзя — это из меня скверна вся ушла неведомо как, а клюка еще частично полна была силы нежити, так что нельзя. И держала я ее, а она как щенок на привязи, все рвалась и рвалась.

Водя появился неожиданно — из воды прямо под рукой моей вынырнул, улыбнулся широко-нахально, опосля приосанился, плечами могучими поигрывая, и вопросил:

— Хороша ли работа моя, а, хозяйка лесная?

— А то, — согласилась я, — уж постарался так постарался. Чуть меня с лешим не угробил, но постарался — этого не отнять.

И Водя сник. И тут же ясно стало — сам едва на плавнике держится, устал смертельно за ночь эту, а когда я потребовала остановиться, он же всех и остановил, и русалок своих и болотников моих. И чего ему то стоило, я и представить не могла. Только вот уже закат почти, а Водя только сейчас появился, и зная точно утверждать можно, что до мига этого он в беспамятстве был, иначе раньше бы пришел.

Руку протянула, ладонь к щеке его прижала, он плечом придержал мою ладонь, отпускать не хотел. Да только разговор нам предстоял, и разговор сложный.

— Весь лес, Водя, зачем весь лес?

Водяной руку мою своей накрыл, к лицу своему прижал чуть сильнее, да и сказал все честь по чести:

— Хотел, чтобы все это закончилось. Одним ударом нежить добить хотел.

Но я руку отняла, посидела молча, на работу Ярины глядя, и сказала тихо:

— Это лес, Водя, это лес. Нельзя в лесу одним ударом ничего сделать, кроме как уничтожить его!

Рывком Водя из реки на берег выбрался, сел со мной рядом, а хвост в ноги трансформировать не смог, видать сил совсем не было, на меня посмотрел, кивнул обреченно.

— Знаю, Веся, знаю… Но я тебя в это дело втянул, я за собой вину ощущаю, пойми меня.

— Понимаю, — ответила безрадостно.

Потому что не было радости. Вообще не было.

Ни капельки радости здесь. Назад я хотела, в шатер светлый, в заботу сердешную, да в объятия мага, того о котором все время забываю, что он маг. А ведь маг он, Веся, он маг… нельзя к нему, совсем нельзя.

— Ты грустишь, — сказал Водя задумчиво.

«Я тоскую» — подумала, с трудом слезы сдерживая.

— Хорошо все, — отмахнулась от дум печальных. — Справляемся. Не без ошибок, не без трудностей, но справляемся. У меня леший есть, ты есть, войско цельное, и аспид непобедимый. Сдюжим, в любом случае сдюжим.

Кивнул Водя задумчиво, хвостом по воде плеснул, да и сказал повинно:

— Прости, что вышло так, что на тебя удар пошел, виноват я.

— Не ты, — я головой покачала, — не ты, Водя. О том, что клюка заповедная в Гиблом яру гниет обреченно, знать не могли ни ты, ни я.

Помолчал водяной, затем спросил напряженно:

— А как такое быть может? Как случилось-то? Ведуньи-то мертвые, нежитью обращенные, с клюками каждая!

Кивнула я, слова его подтверждая, да добавила тихо:

— Так то оно так, Водя, они все с клюками, да только не с теми и не те. Нет среди них ведуньи Гиблого яра, давно ее нет. От того и чаща Заповедная меня послушалась, от того и власть над лесом по ночи перехватить я сумела. Нет в этом яру даже умертвия прежней его хозяйки. Ее убили. Да не в лесу даже убили, в другом месте.

И тут вот призадумалась я вот об чем — убили хозяйку Гиблого яра не здесь, а погубили-то тут. Я это сама видела, когда в воспоминания Ярины при встрече первой заглянула. Я же все видела! Ловушку подлую, знак Ходоков жуткий, то как вступила в ловушку старая да и видящая уж плохо ведунья, как вышла из нее становясь умертвием! А опосля подожгла себя, сама подожгла, чтобы лес свой от скверны уберечь, чтобы спасти свой Светлый яр, да только он все равно Гиблым обернулся, а я… я… вот я дура!

— Весь, ты побледнела чегось, — напрягся Водя.

— Ох, Водя, тут не бледнеть, тут краснеть впору, — высказала в сердцах, да поднялась резво.

Мне леший был нужен. Прямо сейчас. И именно леший! И… я на водяного посмотрела, и поняла, что водяной мне нужен тоже.

— К лешему надо, с тобой, — честно сказала Воде.

Вздохнул он тяжело, да и… и кракена призвал. В другой раз сам бы перенес запросто, а коли кракена призвал, значит совсем Воде плохо, совсем измотан.

Лешего я позвала, едва на берег ступила, Водя следом перенесся, из сил последних облик себе придал человеческий, и сидел теперь на бревне поваленном в штанах чешуйчатых серебряных, да с торсом голым, но я слова не сказала — ему и так плохо, куда его еще за рубашкой посылать.

Послала зов лешему, да ближе к водяному подошла. Он меня обнял, к себе прижал, лбом в живот уткнулся, плохо ему было, совсем плохо. Погладила по волосам золотым, да мягко силу свою ведьмовскую пустила — сильно помочь не смогу, но так, немного, сил придать да слабость не чувствовать, это я могла. А ощутив прибытие лешего, я глаза закрыла, и разом силу свою в водяного выплеснула, голову его к себе сильнее прижав.

— Как у вас тут… интимно, — прозвучал вдруг голос злой.

Аспид вернулся.

Не ответила я ему, к другу верному обратилась:

— Лешинька, родненький, клюку возьми.

Подошел молча, забрал молча, постоял, глядя как я Водю уже двумя руками обняла, да дышу с трудом, и молвил издевательски:

— А смотрю, не бережешь ты себя, рыбехвостый.

Водя, под руками моими расслабившийся, вмиг напрягся. Вздулись мышцы могучие, распрямились плечи широкие, и может еще какая реакция была, лешинька порой Водю до посинения довести мог, но глаза мне сейчас было открыть никак, а вот на место некоторых поставить — самое то было.

— Клюкой тресну, — пообещала я другу верному.

— Да тресни, — неожиданно согласился леший, — не впервой, переживу. А вот ты переживешь ли? Сама едва оклемалась!