Читать книгу "От лучшего к величайшему. Как работают принципы успеха в спорте для достижения жизненных целей - Мэтью Сайед"

Спрашиваю, явилась ли та фотография проявлением неоправданного вмешательства в личную жизнь Фелпса или представляет собой неизбежное последствие его широкой известности. «Думаю, СМИ уже долгое время ведут себя подобным образом, – отвечает он. – Спорт становится все более публичным, и, когда ты достигаешь в нем определенного уровня, должен быть готов к тому, что пресса начинает проявлять интерес к твоей личной жизни. Конечно, это означает, что ты должен быть осторожнее с выбором людей, окружающих тебя, а особенно с теми, кому ты готов доверять. Но это означает также и то, что ты должен учиться на своих ошибках. Думаю, что этого я добился».

Сегодня взгляд Фелпса сосредоточен на лондонской Олимпиаде-2012 и на новом этапе истории. Он уже отказался от своего сверхскоростного полиуретанового плавательного костюма, который будет запрещен со следующего месяца, и в результате потерпел ряд поражений, не в последнюю очередь на дистанции 200 м баттерфляем на «Дуэли в бассейне»[36] в субботу. Но это его не расстраивает. «Все, что произойдет между настоящим моментом и 2012 годом, направлено на то, чтобы я подошел к Олимпиаде в Лондоне в лучшей форме, – говорит он. – Не требовало большого ума как можно раньше начать тренироваться в новых костюмах».

Когда я спрашиваю, определился ли Майкл со своими целями на лондонскую Олимпиаду, он только улыбается. «Да, я их выработал и записал, – говорит он. – Но не собираюсь пока никому ничего о них рассказывать. О них не знает даже моя мать. Единственный человек в теме – Боб (Браун, многолетний тренер Майкла)».

Фелпс продолжает окружать себя аурой аутсайдера, то есть человека, который совершенно не уверен, вписывается ли он в окружающую обстановку. Возможно, это его сильная сторона как профессионального атлета и одна из причин того, что его соперники должны опасаться очередного его рывка за лидерством на лондонских Играх. Как представляется, у Фелпса нет зоны комфорта за пределами бассейна.

Я спрашиваю, возникают ли у него когда-нибудь сомнения в достижении всех своих целей, допускает ли он, что может потерпеть неудачу в опровержении своих хулителей. «Если вы горите страстью к чему-либо, все равно своего добьетесь, несмотря ни на что», – отвечает он.

«Люди говорят, что я очень талантлив, но, по-моему, высокие результаты не имеют никакого отношения к таланту. Они определяются тем, во что ты веришь и насколько ты решительно настроен достичь своей цели. Наш разум сильнее всего на свете».

Сэр Роджер Баннистер

24 марта 2012 года

Назвать сэра Роджера Баннистера гигантом XX века – значит во многих отношениях недооценить его. Ниспровержение им 4-минутного рекорда в беге на милю в 1954 году было по психолого-историческим причинам водоразделом в спорте, который захватил весь мир.

Журнал Sports Illustrated объявил Роджера Баннистера «выдающимся спортсменом года», и он был провозглашен одним из нового послевоенного поколения британских первопроходцев наряду с лордом Хантом, руководителем успешной английской экспедиции на Эверест в 1953 году, и сэром Фрэнсисом Чичестером, совершившим кругосветное путешествие на яхте.

Баннистер не был спортсменом – во всяком случае, в том смысле, в котором мы используем это слово сегодня. В современном смысле спорт – профессия, неустанная погоня за улучшением результатов, когда ничто другое не принимается во внимание. Быть великим спортсменом – значит во многих отношениях иметь искусственно зауженные жизненные горизонты.

Баннистер не был таким. Даже когда он интенсивно тренировался летом 1954 года, за несколько недель до падения рекорда в беге на милю, он продолжал работу в медицине. Он не был представителем класса любителей; он был представителем той концепции спорта, которая радикально отличается от нынешней моды.

«До сих пор мне кажется странным, что по природе своей простой и ничем не примечательный акт выставления одной ноги перед другой с максимально возможной скоростью на дистанции 1609 метров был провозглашен таким важным спортивным достижением, – пишет Баннистер в книге “Первые четыре минуты” (The First Four Minutes), своих замечательных мемуарах. – Мои достижения в неврологии были куда более значительными по сравнению с тем, чего я добился как бегун».

Я встречаюсь с Баннистером, которому вчера исполнилось 83 года, в его квартире с садом в пригороде Оксфорда. Солнечный свет льется через большие окна, и Мойра, жена сэра Роджера, с которой он прожил 57 лет, наливает нам чай. Баннистер щегольски одет, в блейзере и галстуке, глаза загораются, как только начинается наш разговор.

Его рассказы, касающиеся в основном истории XX века, сменяются со скоростью смены пейзажей за окном мчащегося поезда: Вторая мировая война, эра любительства, создание Спортивного совета Великобритании (Баннистер был его первым президентом), инновации в области медицины, встреча с Уинстоном Черчиллем, совещания в Букингемском дворце, жизнь в научной среде – темы бесконечны.

Но наиболее интересно заговорил сэр Баннистер тогда, когда мы затронули вопросы философии спорта. «Я иногда задаю себе вопрос: не стал ли спорт излишне экстремальным? – сказал он. – Ведь это замечательно – заниматься любительским спортом, например играя в футбол несколько раз в неделю. Это очень хорошо для здоровья и жизнедеятельности организма».

«Однако профессиональный спорт – другое дело. В нем, когда на кону стоят награды, люди неизбежно заставляют себя действовать на пределе возможностей. Это не всегда благоприятствует здоровью. Интенсивные тренировки часто приводят к травмам и болезням. Страдает иммунная система. Стоит только взглянуть на профессиональных спортсменов и на список их проблем со здоровьем, чтобы понять, насколько опасен спорт».

Интересы Баннистера всегда выходили далеко за пределы спорта, а его жизнь представляет собой удивительный калейдоскоп. Через год после того, как он побил мировой рекорд в беге на милю, победил на той же дистанции на Играх Содружества, а на дистанции 1500 метров – на чемпионате Европы, он ушел из большого спорта, чтобы полностью сосредоточиться на медицине. Занявшись новаторскими исследованиями в неврологии, позже он переключился на спортивную политику и с 1985 года в течение восьми лет был ректором Пемброк-колледжа, входящего в систему Оксфордского университета.

Как говорит Мойра, не проходило ни одного дня, когда бы Баннистер не посвятил хотя бы часть своего активного времени науке. «Даже когда мы были молодой семьей и выезжали на выходные в наш скромный коттедж, Роджер все утро проводил в своей комнате, читая и занимаясь исследованиями, – вспоминает она. – Он любит узнавать новое. Я думаю, что в такие моменты он наиболее счастлив».

Баннистер говорит: «Я думаю, что люди ощущают наибольшую полноту бытия тогда, когда они заняты интересной работой. Праздная жизнь может казаться очень привлекательной, но она быстро перестает приносить удовлетворение».