Читать книгу "Медвежья пасть. Адвокатские истории - Алексей Ходорковский"

— Теперь моя очередь, — улыбаясь, сказал я, когда мы вышли на улицу.

— Какая очередь?

— Угощать вас.

И мы пошли в мексиканский ресторан рядом с театром Ермоловой и заказали бутылку текилы. А я сидел и весь вечер думал, что должно произойти в жизни, чтобы человек, которого знаешь без малого год, стал самым близким и родным?

Кража

В свой адвокатский кабинет я привык приезжать к девяти утра. Звонков в это время не бывает и приятно посидеть за рабочим столом с чашечкой кофе, перебрать рабочие бумаги, подготовить выступления.

Но в это утро выпить кофе не удалось, так как ровно в девять раздался телефонный звонок. Звонил референт-переводчик владельца канадско-американского медицинского центра. В клинике произошло происшествие, и господин Майкл Ястреб, хозяин центра, просил срочно меня приехать. Я никогда о таком медицинском учреждении не слышал, хотя в девяностых годах в Москве появилось много иностранных госпиталей и центров. Записал адрес, связался со своим партнером Борисом. От заокеанского госпиталя на Неглинке простых задачек я не ждал. Подъехал к Кузнецкому мосту. Захотелось прогуляться…

Остановил машину я неспроста. Это были для меня родные места, места моего детства. Кузнецкий мост, Рождественка, Неглинка, Рождественский бульвар — ностальгическая прогулка была прекрасна, сто лет здесь не был, шел и улыбался. Магазинчиков Кузнецкого моста шестидесятых годов почти не осталось. Старинный сороковой гастроном стал современным универсамом, зоомагазин, магазин «Авторучка», знаменитая мастерская старинных и диковинных часов пропали. На пересечении с Рождественкой красовался старинный банк, а чуть ниже — ателье мод, и это единственное, что я узнал. Да, как не странно, в самом низу Кузнецкого остался жить малюсенький магазин географических карт, такой же уютный, как и раньше. Мы с мальчишками всегда зимой в нем отогревались и смотрели на яркие огромные глобусы.

Четырехэтажное, с душой отреставрированное здание медцентра находилось между прекрасным домом Центробанка и магазином «Ноты», который когда-то был единственным и знаменитым. Здание Центробанка нас, мальчишек шестидесятых, интриговало своей типографией, которая в те годы находилась в левом крыле огромного дома, как раз напротив входа в Сандуновские бани. В жаркую погоду работники типографии открывали окна первого этажа. Мы, встав на ящики, видели, как печатаются большие цветные листы, и искренне считали, что это деньги. Зрелище завораживало.

Магазин «Ноты» на Неглинке был известен не содержимым своих прилавков. Дом, расположенный напротив гостиницы «Будапешт», который и дал приют магазину, является эдаким готическим красавцем с огромными ажурными литыми воротами.

У дверей медицинского центра уже стоял и улыбался мой партнер, известный московский адвокат Борис Анисимов. Мы иногда вместе работали в сложных адвокатских расследованиях. Мне импонировали в нем аналитический склад ума и уверенность в успехе.

На лифте поднялись на четвертый этаж и зашли в кабинет хозяина центра. Господин Ястреб пожал нам руки, познакомил с генеральным директором и переводчиком. И хозяин, и директор русского языка не знали. Генеральный предстал перед нами молодым голливудским красавцем лет тридцати, выше среднего роста, с открытой улыбкой и полным набором ярко-белых ровных зубов. Хозяину было около шестидесяти. Полный мужчина почему-то напомнил мне сразу персонажа детского стихотворения Маршака «мистера Твистера, бывшего министра, мистера Твистера, миллионера». Хороший парфюм, модная рубашка, красивые, широкие подтяжки на округлом пузике, дорогие часы и сигара во рту хорошо дополняли образ американского миллионера.

Представляя генерального директора, Майкл назвал его сыном, обнимал отечески, давая нам понять, что в тандеме полное доверие. Хозяин сообщил, что он вынужден сейчас улететь в Канаду, а нам все расскажет директор Дэнис Макдауэлл. Нас просили расследовать кражу миллиона долларов из сейфа клиники, которую обнаружили сегодня рано утром. Хозяин был готов заплатить нам за работу ту сумму, которую мы назовем, но ни о какой милиции и слышать не хотел. Огласка могла повредить его клинике, которая имеет филиалы в разных странах мира. Сплетни обязательно попадут на страницы газет, и ущерб будет больше, чем от самой кражи. Майкл заявил, что он навел о нас справки, считает нас хорошей адвокатской командой, нам полностью доверяет и готов сейчас же заключить с нами договор. Результаты расследования должны быть переведены на английский язык и представлены ему через месяц, максимум два.

— Алекс, я очень надеюсь, что вы найдете мерзавца.

В довесок к сказанному он крепко врезал кулаком по рабочему столу.

На этом первая встреча с хозяином клиники была закончена. Мы же с директором и начальником службы безопасности Игорем Зотиковым пошли осматривать место кражи. Злополучный сейф находился в помещении бухгалтерии на цокольном этаже. В соседних комнатах располагались офис директора, небольшая, но уютная столовая для медиков и электрощитовая. Охраны не было, хотя на остальных этажах центра охранники присутствовали. Нам показалось это странным. Мы вошли в один из двух кабинетов, занятых бухгалтерией. В комнате стояли несколько столов с компьютерами, пара шкафов для одежды, стеллажи для служебных бумаг; слева от двери находилась тумбочка с покоящимся на ней вскрытым сейфом.

Предстояло тряхнуть стариной и заняться осмотром места преступления и совсем уж необычным адвокатским расследованием.

Дактопленки, графитовые порошки и кисточки для снятия отпечатков пальчиков мы с собой прихватили и начали обрабатывать поверхности. Отпечатков было много, слишком много. Похоже, уже все за все схватились и не один раз. Все годные к идентификации отпечатки мы перевели на пленочки и бросили их в портфель. Далее пошли на улицу. Нужно было понять, как воры проникли в кабинет при закрытой и неповрежденной двери.

Одно из двух окон злополучной комнаты было вскрыто, ригель замка отжат чем-то вроде «фомки» или стамески, рама повреждена. Стандартная картинка. Преступники явно залезли в окно. Весь двор был в снегу, и мы быстрехонько стали искать следы. Выло натоптано, но пару отпечатков обуви, пригодных для идентификации, мы нашли. Оба следа были женские: или туфли, или сапожки на каблуке. Сделали слепки, пощелкали фотоаппаратом и вернулись в помещение. Предстояло изучить сейф.

Металлический ящик был средненький, размером где-то с прикроватную тумбочку, открыт и пуст. Свои защитные функции он явно не выполнил и стоял как-то сиротливо, ожидая своего часа. Под отверстием для ключа зияла сквозная, кем-то просверленная дыра толщиной с толстый карандаш. Налицо были взлом, вскрытие — все типично и стандартно.

Техническая экспертиза замка и сейфа нужна была позарез и срочно, уж очень хотелось узнать, как туда залезли. Сейф мы погрузили на машину, договорились с экспертами о техническом исследовании и направили его в чужие, очень нужные нам руки. Сами же занялись обходом близлежащих зданий в поисках очевидцев. Может быть, кто-то что-то видел или слышал, нам бы это совсем не помешало. Как раз напротив вскрытого окошка находился офисный центр. Мы стали опрашивать ночных охранников и задержавшихся допоздна клерков. Результат оказался слабеньким. Только один из охранников какой-то нефтяной фирмы видел легковую машину с красными дипломатическими номерами недалеко от клиники часа в три ночи. Номера и марку машины он не помнил. Эта информация была интересна тем, что молодой и красивый директор центра пользовался автомобилем «Вольво» с красными номерами.