Читать книгу "Неправильное привидение - Николай Воронков"

Отогнав от себя неуместные мысли, закатал рукав и решительно полоснул когтем по внутренней поверхности руки. Коготь оказался неожиданно острым, и кровь, темная до черноты, тягуче потекла по пальцам и струйкой, брызгая каплями, полилась на пол. На миг подкатила дурнота, но сейчас не время падать в обморок. Я превозмог себя и стал водить рукой, стараясь, чтобы кровь заливала пол вокруг меня достаточно равномерно. Прикрыв глаза, заметил, что пленка на полу уже не выглядела такой радужной и веселой, как раньше. Такое ощущение, что она смешивается с моей кровью, как обычная вода, становясь мутной и грязной. Сколько нужно крови, я не знал, поэтому терпел до тех пор, пока пол подо мной не превратился в одно сплошное пятно крови. Сколько на это ушло — стакан, литр? В голове появилось легкое позвякивание, и только после этого я зажал рану рукой. Затем тот внутренний кусок льда, который сидел во мне, постарался направить в лужу крови под собой. Заморозить, насмерть, до абсолютного нуля, когда ничто не может двигаться и существовать! Я повторял это снова и снова, на разные лады. Общим было только одно — моя ненависть и желание отомстить. Сначала ничего не происходило, пленка стала очень грязной, но не более. И вдруг в ней появились кристаллики. Может, даже не кристаллики, что-то другое, но пленка перестала переливаться, став обычной твердой поверхностью. Я подождал еще немного для верности, затем, собрав всю свою ярость, ударил шипастым кулаком в пол. Раздался сухой треск, и круг замерзшей крови подо мной неожиданно рассыпался осколками, а я провалился в образовавшуюся дыру.

Несколько минут я валялся на полу, не веря, что у меня получилось. А когда поднялся, то позволил своей ярости и ненависти вырваться наружу. Теперь можно. Теперь я оставлю в живых только одного человека — Таню. Всем остальным — смерть! За предательство, за подлость, за обманутые надежды.

Скрываться не было смысла. Я шел сквозь двери только с одной мыслью — убивать. Первого подручного, одного из тех, кто ходил с нами за Звездой, зарубил, не задумываясь, и даже не остановился посмотреть на разваливающееся тело. Следующего зарубил у дверей одной из тех лабораторий, куда Зет не хотел нас пускать. Когда зашел и увидел беспомощное тело Тани на некоем подобии хирургического стола, последние остатки благоразумия покинули меня. Зет, стоявший невдалеке от стола, пытался что-то сделать, направив на меня руки, но меня сейчас могло остановить только… неизвестно что. Я стерпел дикую жгучую боль, пробился сквозь что-то вязкое и противное, добрел до Зета и стал рубить. Рубил бесхитростно, с одной только мыслью — убить! И остановился я, только когда тело ненавистного господина Зет потеряло последние признаки человеческого. Месиво бесформенных кусков мяса и крови, не более. Только после этого у меня внутри что-то отпустило. Я еще постоял, вглядываясь в то, что осталось от мага. До чего же меня довели, если я превратился в убийцу, наслаждающегося подобным зрелищем?

Но это мелочи, не стоящие внимания. Сейчас главное — Таня. Я бросился к столу, готовясь к самому худшему. Таня, всегда аккуратненькая, всегда следившая за своим внешним видом, сейчас лежала совершенно безвольно и без сил. Платье изодрано в клочья, и теперь на виду были панталончики с кружевами и простенький лифчик. Но на меня зрелище этого беспомощного тела подействовало отрезвляюще. Вместо жажды убийства неожиданно появилось желание защитить. Открытых ран не видно, но кожа Тани мертвенно-белого цвета, как будто у нее выпили всю кровь. Но тут Таня застонала и чуть слышно прошептала: «Пить». Во мне все перевернулось. Взгляд заметался, выискивая воду. Та нашлась в ведре, непонятно для каких надобностей стоявшем в углу. Я бросился к нему, даже не задумываясь, что делаю, и погрузил руки в воду. Сложил ладони «лодочкой», попытался зачерпнуть воду, но когти мешали. Прикрыв глаза, постарался успокоиться и вернуть себе человеческий облик. Когда получилось, снова зачерпнул воду и… взвыл от бессильной ярости — ладони оказались пустыми. Этого можно было ожидать, но Таня стонала, и я снова и снова погружал руки в воду, стараясь зачерпнуть хоть чуть-чуть. После сотой, наверное, попытки капелька воды все-таки задержалась. Как самую большую на свете ценность, я донес ее до Тани и капнул на воспаленные пересохшие губы. Таня вздрогнула, потом снова застонала: «Пить». И я как безумный бегал туда-сюда, таская одиночные капли, и был счастлив как дурак, когда Таня просто потеряла сознание, но уже не просила пить. Немного успокоившись, решился проверить ее тело. Явных болячек не было, но в районе грудины нашлась странная вещь, которая, по моим ощущениям, должна была подавлять волю. Не церемонясь, я подцепил ее когтями, вытащил из тела и тут же порвал на кусочки, даже не стараясь получить удовольствие. На сгибе локтя заметил следы от уколов. Стал проверять дальше и на голове, в волосах, обнаружил нечто вроде шапочки из пленки, сильно напоминающей «жидкое заклинание», державшее меня в шаре. И смысл этой «шапочки», видимо, тот же — блокировать магию человека. Если все будет работать, то человек с такими «подарками» должен превратиться в безвольного зомби.

Повернувшись, послал в останки Зета самое страшное из ругательств, известных мне. Силы во мне было сейчас достаточно, и кровавые ошметки прямо на глазах стали гнить, сморщиваясь и распадаясь. Не удержавшись, я плюнул в эту кучу гнили.

Но вот что теперь делать с Таней? В шаре я разбил заклинание, заморозив его. Но не замораживать же голову Тани? Я еще раз внимательно оглядел «шапочку». По моим ощущениям, она лежала спокойно и не пыталась навредить. Скорее она служила экраном, не выпускающим энергию человека наружу. Может, ничего страшного, если Таня немного походит с ней? В сомнении я снова стал проверять тело Тани — не верилось, что Зет использовал всего два блокиратора. Да и следы уколов откуда взялись? Сравнивать состояние Тани мне было не с чем, поэтому я не сразу заметил что-то непонятное у нее в крови. Нечто неосязаемое, неуловимое, но чужеродное для нее. Приблизив ладонь к сердцу, попытался вытянуть эту гадость на себя. Постепенно на ладони стали выступать белесые капельки, а ощущение чужого начало уменьшаться. Когда оно исчезло совсем, лицо Тани стало розоветь. Я отступил и первый раз позволил себе перевести дух.

Надо бы пойти проверить остальные комнаты, но я не мог бросить Таню. Сдвинулся к двери, чтобы, по возможности, услышать подозрительные звуки, и стал ждать. Минут через двадцать Таня открыла глаза и долго лежала, бессмысленно глядя в пустоту. Я уже начал беспокоиться за нее, когда она медленно повернула голову и посмотрела на меня. Я тут же подскочил к ней.

— Что произошло? — еле прошептала Таня.

Я коротко рассказал собственную версию. Таня снова долго молчала, потом попыталась сесть. Сделать это удалось только со второй попытки. Она посидела, чуть покачиваясь, потом торопливо двинула рукой, ощупывая себя, и попыталась прикрыться. Меня этот жест, так смешивший раньше, сейчас только обрадовал. Раз вспомнила, что она женщина, значит, жить будет. Я отвернулся, чтобы не смущать ее, и стал ждать, пока Таня придет в себя. Через некоторое время она осторожно сползла со стола, пошатываясь, дошла до ведра и долго пила, черпая воду ладошкой. Посидела, окончательно приходя в себя, и направилась к двери. Я ждал слов, команд, но она шла молча. Так же молча я шел за ней, готовый каждую секунду поддержать ее в случае чего. Зайдя в свою комнату, Таня без всяких объяснений захлопнула дверь перед моим носом. Я даже опешил — и это в благодарность за спасение?! Единственно возможное оправдание подобного хамства, подумал я, — если она решила переодеться и по-прежнему стесняется меня. Зет нас не баловал, но сообразил, что у женщин всего по одному платью и для них это трагедия. По его повелению им принесли по коробке со всякими женскими штучками. Я туда, естественно, нос не совал, но три-четыре запасных платья там было. Пришлось ждать под дверью почти полчаса, прежде чем Таня позвала: