Читать книгу "Корабль-партнер - Маргарет Болл"

Фористер покачал головой.

— Ни в малейшей степени. Я советую тебе не тратить энергию на потрясение и удивление в отношении того, что вполне предсказуемо заранее. Никакая система, где бы она ни существовала, не застрахована от человеческих недостатков. Если бы она существовала… — он выдавил усталую улыбку, — …то мы были бы компьютерами. Твои гиперчипы, Нансия, могут быть защищены «от дурака», но человеческая часть тебя делает ошибки — и точно так же их делаем все мы. К счастью, — добавил он, — люди могут также распознавать и исправлять ошибки — в отличие от компьютеров, которые просто продолжают процесс, пока он не завершится тотальным крахом. А теперь, если ты не против, я хотел бы на некоторое время получить доступ к твоей коммуникационной системе. Я хочу посмотреть, что я могу сделать, чтобы уберечь Блэйза от краха.

Хотя объяснения Блэйза оказались вполне удовлетворительными на эмоциональном уровне, все-таки у него были проблемы с законом. Неважно, насколько прекрасной была его мотивация, но факт оставался фактом: Блэйз сфальсифицировал отчеты ПТП, продавал на черном рынке поставки продовольствия и переводил доходы на свой личный сетевой счет. Оставить его на Ангалии, одновременно доставив всех остальных на Центральные Миры для привлечения к суду, было бы расценено как наихудший вид протекции. Все, что мог сделать Фористер, — это убедиться, что в представленной суду записи будут отмечены все факты — не только то, как Блэйз получил деньги, но и то, что он с ними сделал и как улучшил жизнь народа, для помощи которому, собственно, и был направлен на Ангалию.

— Они — люди, — с удовлетворением сообщил Фористер Блэйзу.

— Конечно, люди! Разве ты этого до сих пор не понял?

— То, что думал я, и то, что думал ты, — неважно, — ответил Фористер. — В счет идет только решение Дипцентра. И, должно быть, в ЦДС есть по крайней мере один разумный человек, поскольку твой рапорт уже принят и обработан. Со вчерашнего дня люси имеют СРЧ. И это решение утверждено не кем иным, как Универсальным Секретарем Дипцентра, Хавьером Перес-и-де Грасом.

Нансия с глубоким удовлетворением выслушала это и обратила внимание на последнего, точнее, последнюю из заключенных. Большую часть этого перелета Фасса провела так же, как весь путь от Бахати до Ангалии, — она сидела на полу каюты, обхватив колени руками, глядя в никуда и не обращая внимания на подносы с едой, которые Нансия выдавала в нишу доставки. Нетронутые тарелки с супом, корзинки со сладкими хлебцами, ароматные фруктовые пюре и ломтики синткурятины в мерцающем соусе отправлялись в сборники отходов, где перерабатывались и синтезировались в новые комбинации белков, жиров и углеводов. На осторожные предложения какой-нибудь особенной еды или развлечений, поступающие со стороны Нансии, Фасса отвечала унылым: «Нет, спасибо» или «Неважно».

— Ты должна что-нибудь поесть, — сказала ей Нансия.

— Должна? — Фасса мрачно усмехнулась. — Нет, спасибо. Хватит с меня мужчин, которые всю жизнь говорили мне, что я должна делать и кем я должна быть. Кому какое дело, если я стану слишком костлявой для того, чтобы привлечь чье-либо внимание?

— Я не мужчина, — заметила Нансия. — Я даже не мягкотелый. И единственный вопрос, который интересует меня в отношении твоих физических параметров, — это чтобы ты не заболела, прежде…

— Прежде чем предстану перед судом, — спокойно довершила Фасса. — Все в порядке. Тебе не нужно быть тактичной. Я отправлюсь в тюрьму надолго. Может быть, навсегда. Но если это не будет Шемали, то мне все равно.

— А что такое насчет Шемали? — спросила Нансия.

Фасса с жала губы и уставилась на стену каюты. Ее нежное лицо было бледнее, чем обычно, на нем проявился слабый зеленоватый оттенок.

— Ничего. Я ничего не знаю о Шемали. Я никогда не говорила ничего о Шемали.

На какое-то время Нансия отступилась от Фассы.

В конце концов, были и другие способы узнать, что же происходит на Шемали. Отчеты о производстве гиперчипов и их продаже очень скоро будут переданы из Сети. Несколько часов, проведенные за поиском улик против Полиона, возможно, успокоят Нансию и дадут ей больше сил на то, чтобы подбодрить Фассу.

Прочитав досье девушки, Нансия ощутила к ней смутное сочувствие. Вырасти в тени Фаула дель Пармы, вероятно, было нелегко. Потерять мать в тринадцать лет, провести следующие пять лет в закрытой школе, да еще отец ни разу не навестил девочку… а потом ее послали на Бахати, чтобы она показала, на что способна. Нансия подумала, что может понять чувства Фассы. «Но я не стала преступницей ради того, чтобы произвести впечатление на моих родных», — заспорила Нансия сама с собой.

«Твои родные, — был ответ, — вряд ли впечатлились бы этим». И кроме того, Нансии было лучше, чем Фассе. Папа, Джиневра и Фликс регулярно навещали ее за те годы, что Нансия провела в Лабораторной школе. Только после выпуска папа потерял всякий интерес к ее успехам…

Мягкотелые могут плакать, и, говорят, слезы являются естественным способом снять напряжение. Нансия просмотрела биомедицинские отчеты о химическом составе слез, настроила питательные трубки так, чтобы удалять из своей системы эти вещества, и сосредоточилась на сетевых записях о продажах и поставках гиперчипов.

Инкриминировать Полиону было абсолютно нечего. Два года спустя после его прибытия на Шемали новые, разработанные им метачипы были поставлены на производство и получили наименование гиперчипов благодаря своему быстродействию и более сложной конструкции. С этого времени производство гиперчипов росло с каждым отчетным кварталом, настолько быстро, что Нансия не могла поверить, будто Полион перенаправляет поставки на свои личные цели. Готовые гиперчипы подвергались строжайшей проверке качества, однако отсев был не выше ожидаемого уровня… и все отбракованные чипы учитывались. Они отсылались с планеты и пускались в переработку независимой компанией, которая, насколько могла отследить Нансия, никак не была связана с Полионом, семейством де Грас-Вальдхейм или любой другой Высшей Семьей. Гиперчипы, прошедшие испытание, устанавливались почти сразу же после доставки на место, и каждая партия проходила через Совет по распределению. По личному опыту Нансия знала, как трудно получить эти чипы. С тех самых пор, как сенсоры ее нижней палубы и графические сопроцессоры были усилены гиперчипами, она безуспешно пыталась добиться, чтобы такие же чипы были установлены и в остальные ее системы. Микайя Квестар-Бенн, когда Нансия ее спросила, сказала, что ее печень, почки и фильтр сердечного клапана снабжены гиперчипами, установленными, когда органы с метачипами перестали справляться. Однако и ей тоже не удалось получить гиперчипы взамен старых чипов для внешних протезов; ситуация не была срочной, и Совет по распределению отказал в запросе на имплантацию или поставку.

Полион дважды выдвигался на соискание награды «За заслуги перед Галактикой» — за тот вклад, который разработанные им гиперчипы внесли в такие отрасли, как управление кораблями Флота, молекулярная хирургия и информационные системы. Даже Сеть, эта неповоротливая, консервативная коммуникационная система, связывавшая все уголки галактики посредством новостей, информации и записей обо всем, что когда-либо делалось посредством компьютера, — даже менеджеры Сети медленно, неспешно снабжали ключевые коммуникативные узлы гиперчипами, что значительно ускорило отклик Сети на запросы. Новостники открыто предполагали, что в этом году Полион все-таки удостоится награды. Самый молодой — и самый красивый, как жеманно упомянула Корнелия Нетлинк, — из всех, кому когда-либо вручалась корикиевая статуэтка. Также широко обсуждалось, на какой высокий пост могут назначить — и, несомненно, назначат — Полиона после получения награды. Все считали, что столь талантливый — и столь красивый, неизменно добавляла Корнелия — молодой человек зря тратит свои годы и свои таланты, управляя заводом-тюрьмой по производству метачипов на какой-то захудалой планетке. Однако до сих пор Полион с присущей ему скромностью отказывался даже обсуждать предложения касательно другой должности.