Читать книгу "Колумбы иных миров - Юлия Федотова"

На переправе через Венкелен случился казус. Ильза провалилась под лед, не дойдя до берега всего-то шагов десять. Несмотря на постоянные оттепели, река все-таки ухитрилась замерзнуть (что на этих широтах вообще случалось нечасто), и через нее был проложен санный путь. Однако сходить с него в сторону не следовало, подстерегали коварные полыньи. Ильза опрометчиво сошла. Порывом ветра с нее сорвало шапку, любимую, подарок самой королевы оттонской. И девушка кинулась вдогонку, спасать свое имущество. Но пробежала несколько шагов — и ухнула в воду по самые подмышки. В последний миг успела раскинуть в стороны руки, чтобы не нырнуть с головой. Она в ужасе цеплялась за края полыньи, но они обламывались мелким крошевом. Девушка барахталась в ледяной каше, друзья, растянувшись цепью, тащили ее за руки, сами ежесекундно рискуя — лед угрожающе трещал, на поверхности его выступала вода, — но тщетно. Течение затягивало бедняжку все глубже.

Спасение пришло неожиданно. Ильза почувствовала, что снизу, прямо под пятой точкой, у нее вдруг появилась опора. В следующую секунду чья-то сильная рука вытолкнула ее наверх, отшвырнула подальше от гибельной ямы. А затем из воды, фыркая как морж, вынырнул…

— Лавренсий Снурр!!! — Позабыв об опасности, девушка кинулась на шею своему спасителю, и тому пришлось спасать ее повторно.

— Я прямо сердцем почувствовал, что это вы! — радовалось чудовище. — Вышел на утопленника поохотиться, вдруг чую — не охотиться надо, а выручать! Ах, какая встреча! Сто лет не виделись! Дайте я вас обниму! — А потом спохватилось: — Ну вот что, хватит на льду толочься, идемте-ка к нам! Ильза-то совсем замерзла… Да и у всех у вас брюхи мокрые. Идемте, идемте! Офелия как рада будет! У нее для вас сюрприз!.. — Но, видя общую нерешительность, Лавренсий Снурр добавил: — Да вы не стесняйтесь! Не чужие ведь!

На самом деле заминка была вызвана вовсе не стеснением, а перспективой прыгать под лед, в холодную темную бездну. Даже тем, кто уже имел дело с нижними водами и знал про их необыкновенные свойства, было психологически тяжело сделать этот шаг. А еще труднее — убедить тех, кто подобного опыта не имел: Улль-Бриана и лошадей.

Лошади нырять не пожелали. Уперлись копытами — и ни в какую. Рагнару пришлось довести их до берега и оставить там под присмотром случайного прохожего — хотелось верить, что сторож будет лоялен к властям и не позарится на богатую добычу. С Улль-Брианом вышло проще. Несмотря на судорожные протесты, его спихнули в воду силой.

Жилище Лавренсия Снурра стояло совсем неподалеку. Это была чудесная теплая пещера, чистая и ухоженная, совершенно не похожая на его прежнее логово — сразу чувствовалась женская рука. Здесь все было как в настоящем "верхнем" доме, только очень крупное, под стать хозяевам: накрытая вязаным покрывалом гигантская кровать с прорезными сердечками на спинках, со взбитыми белыми подушками, красивый посудный шкаф темного дерева, высотой с человеческий дом, стол, покрытый ажурной салфеткой, три стула с высокими спинками…

— На заказ делали! — Лавренсий Снурр с гордостью погладил когтистой рукой грубоватую столешницу. — А половики, — он указал себе под ноги, — Офелия сама ткет. Рукодельница!

Но главным новшеством была не дубовая мебель и не тканые дорожки в черно-бело-голубую полоску. Главное новшество лежало в огромной колыбели и попискивало голоском удивительно тоненьким для существа таких внушительных размеров.

— Его зовут Паскуаль! — оповестил счастливый отец. — Первенца Лавренсия Снурра зовут Паскуаль Снурр! Звучит, а?! Офелия предлагала назвать его Гайусом Октавианом, но я сразу сказал: никаких аполидийских имен! Аполидий — рассадник скверны! Сын Лавренсия Снурра должен носить патриархальное, благочинное имя! Пусть будет Паскуаль, сказал я, и Офелия согласилась! Ну как он вам?! Правда, красавец?

— Прелесть!!! — взвизгнула Ильза совершенно искренне. А Эдуард от неожиданности поперхнулся. Потому что внешность крошка Паскуаль имел, прямо скажем, спорную. Вот что Хельги писал по этому поводу в своем дневнике.

"Меня давно занимает вопрос: почему детеныши зверей, все без исключения, выглядят такими милыми и приятными, а отпрыски тварей разумных в младенческом возрасте совершенно отвратительны?

Увы, к маленькому Снурру это наблюдение относится в полной мере. Конечно, если бы мне пришлось выбирать между ним и детенышем человека или, там, сприггана, лично я предпочел бы Паскуаля. У него расцветка более креативная — в зеленую крапинку. Но в остальном… воздержусь от комментариев!

Но дамское восприятие младенцев, как правило (дисы исключение), лишено объективности — наверное, сказывается материнский инстинкт. К примеру, Ильза от Паскуаля в полном восторге. Целует его, умиляется, издает странные звуки, не имеющие отношения к членораздельной речи — что-то вроде "у-тю-тю". Только на руках таскать не может — он почти с нее ростом. А то бы непременно сделала это, она всегда так поступает с младенцами, независимо от степени их безобразия. И он, в конце концов, непременно бы на нее надул — младенцы всегда так реагируют на Ильзу. Не представляю, что за удовольствие она в этом находит?

Конечно, когда Паскуаль станет старше, я его тоже полюблю. Но пока стараюсь держаться подальше. Особенно когда он начинает плеваться…"

Пожалуй, Хельги был излишне суров. При всем своем внешнем безобразии наследник Лавренсия Снурра обладал одним неоспоримым достоинством: он был не из тех младенцев, что будят окружающих отвратительными криками. Он мирно спал сам и давал спать другим. Друзья отлично отдохнули за ночь. Плотно закусили рыбой. Еще раз обсудили ситуацию в Староземье. Правда, Лавренсий Снурр о происходящем наверху почти ничего не знал, сказал лишь, что утопленников в последнее время стало не в пример больше.

И только тогда Рагнар наконец вспомнил о лошадях, оставленных наверху!

Бедный, бедный прохожий! Могли он осмелиться нарушить приказ будущего короля? Не мог! Поэтому он так и сидел на берегу, замерзший и голодный, уверенный в том, что сидеть так ему придется до конца дней своих. А что еще он мог подумать? Представьте себе ситуацию: к вам подходит наследник престола, приказывает: "Сторожи, пока я не вернусь, да не вздумай обмануть!" — затем широким, уверенным шагом направляется к ближайшей полынье и лихо ныряет под лед. Несчастный прохожий был в полном смятении: что делать?! И лошадей оставить нельзя — нарушишь высочайший приказ, и горестную весть о гибели принца нужно доставить во дворец, а других прохожих, способных помочь его горю, на переправе, как назло, нет ни одного. Так и провел он ночь, в страданиях телесных и терзаниях душевных. И представьте, что было с ним, когда Рагнар вернулся. Тем же путем — через полынью!

Только вид золота — в раскаянии Рагнар отвалил его столько, что хватило бы на целый дом с коровой в придачу, — вывел прохожего из состояния панического ступора. "Не станет же утопленник расплачиваться за услугу деньгами?" — рассудил тот.

…За рекой Оттонские владения не заканчивались. Там лежали вассальные земли, принадлежащие многочисленным родичам Рагнара по отцовской линии. С ночлегом стало тяжелее. Рыцарь отказывался останавливаться в домах. Приходилось затемно, аки татям ночным, пробираться в сараи и на сеновалы и затемно же уходить.