Читать книгу "Созданные для любви - Барбара Делински"

в гостиной и направилась к нему. Оно стояло напротив остальных, но слегка в стороне от них, что меня очень устраивало. Я здесь почетная гостья, так сказать, главная приманка. Я села и сложила руки на коленях.

Анетт и Кэролайн смотрели на меня из-за спинки дивана, Лиа задержалась в кухне, чтобы поставить чайник.

— Вы обе хорошо выглядите, — сказала я им. Кэролайн поморщилась:

— Это к делу не относится.

— Но это важно для меня, я всегда о вас думала, очень за вас переживала.

— Но ты никогда этого не показывала.

— Верно, не показывала. — Я вздохнула, несколько секунд мое сердце билось тяжелее обычного, ив эти секунды я ощущала себя на все свои семьдесят лет. Чувство вины всегда старит, сожаление — тоже. В эти секунды я испытывала и то и другое. Но я столько раз представляла себе эту сцену, что не желала ее больше откладывать. Я негромко сказала: — Чтобы понять, что случилось, вам нужно знать мое детство. Мои братья и я представляли четвертое поколение богатой семьи, и это чувствовалось во всем. У нас была лучшая одежда, лучшие машины, летняя резиденция и зимняя, если нам не хотелось делать что-то самим, мы нанимали кого-то другого. Наша семья входила в Светский реестр, мы были членами загородного клуба, бывали на всех лучших вечеринках. Как и все мои подруги, я росла, предвкушая свой первый выход в свет, а после дебюта мы начинали думать о замужестве.

— Не понимаю, — вмешалась Кэролайн, моя феминистка, — зачем вы тогда поступали в колледж?

Но я-то не была феминисткой, и среди моих подруг таких не водилось. В наши дни мы и слыхом не слыхали о существовании такого понятия, как феминизм.

—Колледж, — не дрогнув, ответила я, — предназначался для девушек, которые не нашли в своем кругу молодого человека по душе.

—И никаких мыслей об образовании? — воскликнула Анетт, дети которой были близки к студенческому возрасту. — Ты хоть представляешь, как много девушек просто

мечтают поступить в Гарвард?

—В мое время девушки не учились в Гарварде, — напомнила я. — Они поступали в Рэдклифф, и при поступлении самым главным требованием была платежеспособность родителей. Я никогда не считала себя одаренной. Вы, конечно, можете сказать, что я потратила свою жизнь впустую, получив хорошее образование и не сделав карьеры, но тогда женщины не делали карьеру, не то что сейчас. Речь не о том, правильно это или нет, я просто рассказываю вам, как было.

—Я — продукт своей эпохи. Если я не могу понять, почему ты, Кэролайн, пожелала стать адвокатом, то только потому, что в мое время женщины не работали в юриспруденции. Они становились либо женами, либо старыми девами, и последнее считалось большим несчастьем, во всяком случае, так думали мы. Мы не могли представить, что женщина может получать удовлетворение от мужской профессии.

— Но теперь-то ты это понимаешь? — спросила Кэролайн.

— Отчасти. Я же не слепая, вижу, что происходит в мире. Сейчас женщины занимаются многими вещами, которыми раньше занимались только мужчины, я к этому привыкла. Правда, это не значит, что я их полностью понимаю. Некоторые идеи очень глубоко укоренились в моем сознании. Я, например, привыкла думать, что брак обеспечивает женщине уверенность в будущем.

— Женщина, имеющая хорошую профессию, не нуждается в такой страховке, — возразила Кэролайн.

— Возможно. — С этим я еще могла согласиться, но не собиралась позволять сбить меня с пути. — Но у меня не было профессии. С вашим отцом я познакомилась, когда он заканчивал университет, и он показался мне очень приятным молодым человеком. Между нами не проскакивали искры, мы просто подходили друг другу. У него было такое же происхождение, как у меня, такие же цели, и он устраивал моих родителей. Должна вам сказать, что их устраивали далеко не все молодые люди из Гарварда.

— Ты встречалась с другими мужчинами? — спросила из кухни Лиа.

Я улыбнулась:

— Времена, конечно, изменились, но не настолько. Я жила в пансионе, вдали от дома, и хотя там действовали очень строгие правила, у нас была некоторая свобода.

— Как-то не представляю тебя бегающей с одной студенческой вечеринки на другую, — заметила Кэролайн.

— Я и не бегала, но это не значит, что я все воскресные вечера просиживала дома.

—А ты когда-нибудь влюблялась в парня, которого могли не одобрить твои родители? — спросила Лиа.

— Нет, никогда. Вот почему встреча с Уиллом застала меня врасплох. До этого я и представить себе не могла, что можно совершенно потерять голову.

— Но как ты это допустила? — с горячностью воскликнула Анетт. — Ты была уже замужем, поклялась в верности другому мужчине. Как ты могла увлечься кем-то еще?

— Я и не собиралась. — Я не думала извиняться: за свой поступок я дорого заплатила и не собиралась становиться в положение провинившегося ребенка. — Это случилось само собой.

— И ты не задумывалась о том, что происходит? Не говорила себе: «Я не имею права это делать, я замужем»?

Я вздохнула:

— Анетт, как бы ты поступила, если бы твой отец и я с первого взгляда возненавидели Жан-Поля?

— Это исключено, он слишком хорош и подходит мне во всех отношениях.

— Но он иностранец, он не очень чисто говорит по-английски, у него нет связей в нашей стране. Если бы мы были настолько недальновидны, что позволили этим недостаткам заслонить его достоинства, и запретили бы тебе выходить за него замуж, как бы ты поступила?

— Я бы все равно за него вышла.

— А если бы мы тебя предупредили, что, выйдя за иностранца, ты станешь изгоем?

— Мне было бы все равно.

— Если бы пригрозили лишить тебя наследства?

— Это не имело бы для меня значения, я его любила.

— Вот именно, — подытожила я.

— Ты хочешь сказать, — уточнила Кэролайн с нескрываемым скепсисом, — что когда ты влюбилась в Уилла Крэя, то не думала о том, правильно или неправильно поступаешь?

— Нет, я хочу сказать, что столкнулась с чем-то настолько мощным, что по сравнению с этим такие понятия, как «правильно» и «неправильно», просто не имели смысла.

— Может, если бы у вас с папой были более прочные отношения, тебе было бы легче устоять, — предположила Анетт.

— Возможно.

— А почему они не были более прочными? — спросила Кэролайн.

— У нас чего-то не хватало.

— С твоей стороны или с его?

— В основном с моей. К тому времени мы были женаты четыре года, но ничего не менялось. Дети не появились, мы не становились ближе. Любовь, которая, как считалось, должна прийти позже, не возникала. Ник очень много работал, и я испытывала разочарование. Мне казалось, что между супругами должно быть нечто большее, чего между нами не было. Это романтическое представление втемяшилось мне в голову и не давало покоя. И мы сняли на лето Старз-Энд, надеясь, что это поможет нам лучше узнать друг друга и сблизиться. К сожалению, мы могли быть вместе только по выходным.