Читать книгу "Бой тигров в долине. Том 1 - Александра Маринина"

А не такая уж она дура, как ему показалось вначале и как думает следователь, просто растерянная и оттого плохо соображающая девчонка. Он решился еще на одну ложь:

– Платье купил Ленар и передал вашей маме.

– И она взяла?

Кажется, Наташа снова ему не верит.

– Взяла, – подтвердил он, опасаясь выглядеть чересчур честным.

– И после этого прогнала Ленара с похорон?

– Получается, что так.

– Все-таки она чудовище… – Наташа опустила голову еще ниже и горько заплакала.

Кирган мысленно упрекнул себя за то, что так неудачно соврал. Надо чем-то ее отвлечь.

– Вспоминайте всех, кого вы за свою жизнь обидели, – потребовал он, будто не замечая ее слез. – Кто мог бы злиться на вас, ревновать, мстить.

– Да никто… – прорыдала Наташа, комкая в ладони бумажный платочек. – Я не знаю… Почему вы решили…

– Вы знаете того, кто оставил наследство вашей сестре? – жестко продолжал адвокат.

Наташа как-то сразу перестала плакать и подняла опухшее покрасневшее лицо.

– Нет, не знаю. А что?

– А Катя этого человека знала?

– Она говорила, что тоже не знает.

– А ваша мать его знает?

– Нет, но с нее какой спрос, она давно все мозги пропила, ничего уже не помнит и не соображает. – Наташа, кажется, снова собралась расплакаться, но, глубоко вздохнув и взяв себя в руки, продолжила: – Может, это какой-то наш родственник, только мамка его не помнит? Или отец Кати, у меня ведь другой папаша.

– А мама-то ваша что по этому поводу говорила? Она вам рассказывала об отце?

– Пока еще была вменяемая, говорила, что была замужем и папка нас бросил. А потом, когда уже попивать начала, призналась, что она и замужем-то не была никогда, а пригуляла нас от разных мужиков. А вы почему про это спрашиваете?

– Смотрите, – теперь Кирган старался говорить неторопливо, чтобы Наталья поняла каждое его слово, – кто-то оставляет наследство вашей сестре, то есть явно демонстрирует хорошее отношение к ней и плохое – к вам. А потом подставляет вас, чтобы вы сели в тюрьму. То есть это очень похоже на тщательно спланированную месть. Кто может вам так мстить?

– Не знаю, – растерянно пробормотала Наталья. – У меня нет таких знакомых.

– Ну хорошо, давайте подойдем с другой стороны. Кому выгодно, чтобы Катя умерла, а вы сели в тюрьму?

– Не знаю.

Значит, надо искать того, кто оставил наследство. Может быть, его родственники что-то знают.

– Но хотя бы имя того, кто оставил Кате деньги, вы знаете? – спросил Виталий, уже ни на что не надеясь – слишком часто на его вопросы подзащитная отвечала «не знаю».

– Конечно, Катя говорила. Какой-то Чернецов.

Ну, слава богу! Хоть что-то.

– А имя и отчество?

– Кажется, Георгий Петрович, но я не уверена. Что-то похожее. Может быть, Григорий.

– Ну да, – безнадежно вздохнул Кирган. – Или Павлович. Может, еще что-то вспомните про наследство?

Наташа сдвинула брови и сосредоточилась, потом вскинула голову.

– Катя ездила к нотариусу куда-то на Беговую.

– На Беговую улицу или на станцию метро «Беговая»? – уточнил Кирган, делая запись в блокноте.

– Не знаю… Она просто сказала: на Беговую.

– Фамилию нотариуса не называла?

– Нет. Да я и не спрашивала.

Что ж, есть примерный адрес нотариальной конторы и приблизительное имя и отчество наследодателя, но зато фамилия установлена точно, и от этого можно танцевать.

– Послушайте, – он глубоко вздохнул, – я не понимаю логики ваших поступков. Ваша сестра получает наследство неизвестно от кого, и вы не предпринимаете ровным счетом ничего, чтобы выяснить, кто этот человек и почему оставляет такие большие деньги. Вам что, все равно? Или вы, может быть, привыкли к тому, что на вас с неба сыплются такие суммы просто за красивые глаза? Ну ответьте же мне, Наталья! Или вы что-то скрываете от меня? Вы знаете, кто этот Чернецов и почему он оставил Кате деньги? Не молчите, говорите, ведь это может оказаться очень важным для поиска настоящего убийцы. Вполне возможно, именно в этих деньгах и кроется причина того, что с вами случилось.

– Я ничего не знаю, – едва слышно ответила Аверкина. – Правда.

– Ну хорошо, вы не знали сначала, но почему потом не захотели узнать? – допытывался Виталий.

Он в самом деле стремился понять: как так можно? Неужели не интересно? Не любопытно? Не страшно?

– Я боялась, – еще тише ответила она.

– Боялись? Чего?

– Что все рухнет… Что все окажется не так и деньги отнимут… Катя их получила, и я радовалась, что теперь она сможет устроить свою жизнь, потому что я все время чувствовала, что недодала ей, не создала условий, не делала все, что нужно, чтобы Катюшка была счастливой. И очень я себя за это корила… А тут вдруг такие деньги! Я не хотела, чтобы их у нее отняли.

– И предпочли ничего не знать и ни во что не вникать?

– Да.

Виталий сам не понимал, отчего у него так испортилось настроение. Домой он вернулся злым и каким-то растерянным. Перед глазами все время вставала Наталья, ее опущенная голова, сутулые плечи, сцепленные друг с другом руки и тоскливый взгляд. Он с удивлением вспоминал о том, что еще совсем недавно она вызывала у него раздражение и негодование своим нежеланием бороться и выстоять, своим отчаянием и откровенной слабостью. Теперь адвокат Кирган чувствовал только жалость к этой убитой горем молодой женщине. Когда же она появилась, жалость? Сегодня? Нет, точно нет, раньше. Когда же? Он перебирал в памяти все, что говорила ему подзащитная во время их встреч, и нашел-таки тот момент, когда неприятие сменилось сочувствием. Ее просьба погадать на сестру. Ее вопросы. Ее исступленное желание ухватиться хотя бы за что-то успокаивающее. Она очень любила свою сестру…

А у него, у Виталия Киргана, не было ни братьев, ни сестер. И никто не любил его так сильно, как Наталья Аверкина любила Катю. Конечно, его любили родители, но почему-то Виталий был уверен, что их любовь есть нечто непреходящее, само собой разумеющееся, ведь он же не удивлялся собственной любви к сыну. А вот другая любовь, не родительская, не обязательная… Как он по ней тосковал!

Он только сейчас это понял.

– Юлька, когда ты бросишь работать у своего Забродина, я возьму тебя к себе личным шофером. – Федор Огнев отодвинул сиденье подальше, чтобы вытянуть длинные ноги, устроился поудобнее и повернулся к Юлии. – И тогда я никому не позволю двигать это сиденье, оно будет только моим.

– Если ты возьмешь меня шофером, – усмехнулась Юлия, – то сидеть будешь сзади.

– Ну, тоже верно, в общем-то, – согласился Огнев. – А как я буду сегодня обратно добираться?