Читать книгу "Отбор наоборот, или Папа, я попала! - Слава Соло"

От отчаяния хочется разрыдаться. Силы и так уже практически покинули меня, а этот мучитель направляет на меня посох вновь, и я уже зажмуриваюсь, приготовившись к очередному удару…

Пол и стены сотрясаются, тишину разрывает такой оглушительный звук, словно вокруг всё взорвалось и теперь полыхает зеленым пламенем. Это даже не метафора, потому что стены и правда горят зеленым огнём, а двери храма, точнее то, что от них осталось, опадают щепками на пол, к ним присоединяются камни со стен, потолка и бог знает ещё откуда. На нас напало стихийное бедствие, спасшее меня от очередной атаки. Сквозь зияющие дыры в потолке и стенах, мне видно ночное небо, озаренное звездами. Всё это я наблюдаю из-за мужского плеча, ощущая, как его рука плотно прижимает меня к себе.

– Ты пришел! – только и могу вымолвить я, обессиленная испытаниями, которые обрушило на меня небо.

Арон смотрит на меня с такой болью, что я жалею, что вообще произнесла это.

– Лила! Как ты? Лила! – левой рукой он прижимает меня к себе, крепко держа за талию, а правой поддерживает затылок, чтобы моя голова не болталась, как у поломанной куклы.

Была у меня мысль, что он бросил меня здесь, или Йоровуль не спешил донести новости о том, где я нахожусь, но сейчас, глядя в его глаза, такие зеленые, такие невероятно родные, я забываю обо всех обидах и страхах. Кажется, теперь я могу отключиться с чистой совестью, но Арон не позволяет мне этого сделать, кладя ладонь на солнечное сплетение, точно так, как тогда в подсобке, перед испытанием талантов, и я чувствую, как меня буквально наполняет жизненная сила, озаряя всё вокруг светом.

Широко распахиваю глаза, впервые видя джина таким – бледным и перепуганным насмерть, несмотря на жесткие черты лица и глубокие складки, залегшие возле губ. Если у меня были сомнения в том, что я важна для него по-настоящему, то теперь они исчезли. Мы стоим в этом полыхающем зеленым пламенем аду, и всё вокруг рушится, разбивается на кусочки, но главное, что он здесь, держит меня в своих руках, укрывая ото всего мира.

Со всей нежностью, которую я испытываю к этому невозможному мужчине, я обвиваю руками его шею и чувствую, как крепко он меня сжимает, недвусмысленно давая понять, что больше не отпустит, да и сама я больше никуда не хочу. Без него.

– Они… Умерли? – испуганно произношу я, немного отстраняясь.

Как только ко мне возвращается способность мыслить, приходит и страх за дядю, и даже Ивара. Только мага мне жаль, отчасти, летальный исход был бы даже предпочтителен.

– Нет, – зло отвечает Арон, и вижу как крепко сжимаются его челюсти, – это было бы слишком легким избавлением для них.

Словно подтверждая его слова, до нас доносятся хрипы. Ивар, с обуглившейся кожей, в лохмотьях белой рубашки, поднимается на ноги, оглядывая себя со священным ужасом. Он визжит тоненьким голоском, причитая по поводу того, что же ему делать с «испорченным идеалом» (это он про себя, разумеется).

Всё вокруг пропитано магией джина, я буквально ощущаю её кожей, волоски на руках шевелятся от этой энергетики, а время будто бы замедляет ход. Арон заставляет Ивара замолчать. Без слов и действий. У алияда просто пропадает голос, и храм вновь погружается в тишину, когда я слышу рычание рядом со своих ухом:

– Вон отсюда.

В кое-то веки Ивара не нужно уговаривать, он тут же смекает, что это лучшее предложение из всех полученных им в жизни. Спотыкаясь и падая на осколках и обломках древесины, он удирает к выходу, производя столько шума, что когда он, наконец, выбирается за пределы храма, я вдыхаю чуть ли не с облегчением.

– Почему? – только и могу спросить я.

– Думаешь, я не сумею найти его потом? – усмехается Арон.

– Почему мы не уходим?

Глаза Арона темнеют:

– Маг понял, кто ты такая, Лила. Сила дурманит их сознание, он будет вечно искать тебя, а я не хочу этого. Как и не хочу того, чтобы кто-либо ещё узнал о том, что ты – моя избранница.

– Но Ивар…

– Я запретил ему рассказывать о тебе.

Ладно… Не хочется уточнять, как именно Арон это сделал. Хотя бы минус один, отлично. Где же дядя? Я не могу разглядеть его в темноте помещения – когда мой джин появился здесь ураганным вихрем, свечи потухли и теперь погребены под руинами.

– Найди его, – шепчу я, вцепляясь пальцами в камзол Арона, – пожалуйста.

Он не смотрит на меня, он вновь превратился в каменное изваяние, полыхающее зеленым пламенем, – единственный источник света здесь и сейчас. Единственный источник света для меня отныне и навсегда.

Какие приказы он отдает в голове своей магии, я и представлять не хочу, но через секунду, один из завалов словно взрывается, выпуская из своего плена Клима. Участь Ивара не постигла его – от ожогов кожу спасли навалившиеся сверху доски и камни.

Я дергаюсь, чтобы броситься к нему, проверить хотя бы наличие пульса, но Арон не отпускает меня. Он не прилагает никаких видимых усилий, но я понимаю, что пытаться вырваться – бессмысленно. От этого невероятно спокойно и тревожно одновременно.

Я могу только вертеть головой, словно сова, что я и делаю, пытаясь разглядеть в каком состоянии находится дядя, подвешенный в воздухе. Ещё одна искра зеленого пламени, и Клим распахивает глаза, словно его окатили из ведра ледяной водой.

– Далила! – первое, что он выкрикивает.

Эта реплика дает мне право с надеждой посмотреть на джина, вроде как с мольбой: «Ну что же ты? Видишь, он не совсем потерян для общества! И вообще, он мой дядя, ты хоть догадывался?»

Непроницаемое лицо Арона таким и остается, когда он произносит:

– Это было ловко, Клим.

Похвалу Санфроцо воспринимает спокойно, болтая ногами и руками в воздухе, пытаясь намекнуть на то, что на земле ему было бы лучше.

– Я старался, – кряхтит он, – не хочешь меня отпустить?

– Ты понесешь наказание, соизмеримое твоим преступлениям.

– И кто же мне приговор вынесет? – хмыкает метаморф. – Ты, что ли?

– Суд Гайолора, – безучастно отвечает джин, – народ, чьего короля ты едва не убил.

Арон сейчас так серьезно выглядит, что я, пожалуй, впервые осознаю разницу в возрасте, огромную пропасть, которая раскинулась между нами.

Он ведь – настоящий преемник своего отца. Уже сильный, властный, непоколебимый. Господи, да я вообще достойна его?

Жуткие мысли отдаются болью в солнечном сплетении, и Арон переводит взгляд на меня, впервые отражая какую-то эмоцию на людях, и сейчас это – интерес.

Почему-то хочется отвернуться, не смотреть ему в глаза. Может он как-то может чувствовать мои эмоции? Вообще немудрено, если во мне сидит осколок его души. Выдерживаю полыхание неестественно-зеленого цвета, смотрящее прямо мне в душу.

Ещё одна куча камня и дерева оживает. И я точно знаю, кто именно оттуда появится. Арон тоже это осознает, потому что притягивает меня ещё ближе, сейчас мне буквально нечем дышать.