Читать книгу "Неземное тело - Галина Куликова"

— Звучит как коммунистический лозунг, — мрачнозаметил Анисимов. — Какие три убийства, ты что?

— Леночку Дюнину убили, — пояснила Лайма. —Но до этого убийца совершил еще два преступления. Я так полагаю.

— Разве следователи-экологи занимаютсяубийствами? — с подозрением спросил он.

— Что ж делать, раз я такая умная? Не могу же яоторвать себе голову, — сердито ответила Лайма. — Какая разница,какую должность я занимаю? Я догадалась, кто утопил Леночку.

— И кто же?

— Прежде чем бросаться обвинениями, нужно убедиться втом, что все остальные дороги никуда не ведут. Одевайся, мы пойдем ко мне. Впервую очередь следует с пристрастием допросить Бабушкина. Он сидит в моемподвале.

Лайма подхватила водолазку и натянула ее через голову.

— Оригинально, — сказал Анисимов. — У менябыло множество сценариев этой ночи. Но я и подумать не мог, что она можетзакончиться допросом Бабушкина.

Лайма не оценила его иронии. Глаза ее горели лихорадочнымогнем. Взяв Анисимова за руку, она вытащила его на улицу и поволокла погрядкам.

— Твой дурацкий забор все только портит, —заметила она по дороге.

— Я его сломаю.

Лайма хотела сказать, что не стоит, потому что вскоре ейпридется уехать, но не стала портить ему настроение. Они вдвоем взобрались накрыльцо и застучали в дверь. Дверь немедленно открылась, и на пороге появилсяКорнеев с бутербродом в руке.

— Проголодались? — весело спросил он. —Присоединяйтесь, мы тут как раз тосты поджарили…

Они устроились за столом втроем — Корнеев, Медведь и бард,обросший щетиной по самые уши.

— Лайма! — вскочил Иван, увидев ее напряженноелицо. — Это была ошибка. Олег никакого отношения не имеет…

— Я уже догадалась, — ответила она. И, обратившиськ Бабушкину, спросила: — Итак, что это ты делал в бывшем санатории, друг мой?

— Собирал растительный материал, — вызывающеответил тот. — Прям жизни никакой нет — объясняй им всем по тридцать двараза.

— Он у нас умелец, — с уважением заметилКорнеев. — Опробовал уже все растения данного региона на наличие в ниходурманивающих веществ. Сегодня взялся за зеленую плесень.

Лайма вспомнила самокрутки и воскликнула:

— Как я сразу не догадалась! Ты наркоман!

— Я?! — Бабушкин так искренне изумился, что едване подавился куском тоста. — Ты что это придумала? Хочешь мне репутациюподмочить?

— Полагаю, что именно ради сохранения незапятнаннойрепутации ты и ходил на развалины ночью. Боялся, что кто-нибудь догадается проплесень…

— Да не, просто днем местные увидят — начнут дряньвсякую сочинять. Что у меня с чертями договор подписан или что-нибудь в этомроде. Я откуда про плесень узнал? Забрел туда однажды, на язык ее попробовал,потом она мне все покоя не давала. А колдун этот идиотский прицепился ко мне —почему это я в такое дрянное место хожу?

—Ясное дело, ему конкурент не нужен, — хмыкнулаЛайма. — У него на эти развалины большие планы были.

Корнеев посмотрел на Анисимова, который с неживой улыбкойстоял за спиной Лаймы, и спросил:

— Антон, хотите бутербродик с колбаской?

— Нет, — покачал головой тот.

— А с сыром?

— Никакой не хочу. Лучше бы вы мне рассказали все ссамого начала.

— Нам некогда, — покачала головой Лайма. —Вдруг убийце еще кто-нибудь покажется опасным? Иван, ты пойдешь с нами. Ты,Олег, можешь катиться на все четыре стороны. Впрочем, нет. Оставайся тут, тыслишком много слышал.

— Только наручники не надевайте.

— Слово дай, — потребовал Медведь, глядя на него вупор.

— Честное благородное, тут останусь. Спать лягу,уморили вы меня.

— Евгений, ты за ним следи, — строго наказалаЛайма. — И не давай ему крутить сигаретки из герани, а то отравится, грехане оберешься.

— Из герани? — задумчиво пробормоталБабушкин. — Интересная мысль.

— И вот еще что… — Лайма взяла Евгения запуговицу. — Поищи что-нибудь на этого немца. Не дает он мне покоя.Фотографии его посмотри еще раз, что ли. Он у нас — белое пятно на карте.Обещаешь?

Когда они втроем вышли из дому, небо только-только началосереть. Как будто кто-то уронил каплю воды на лист, закрашенный чернойакварелью. Свежий ветерок пробежал по жасминовым кустам, нырнул в траву испрятался среди садовых ромашек. Лайма поежилась.

— Замерзла? — тотчас спросил Анисимов, но онаотрицательно покачала головой:

— Нервничаю.

— Куда идем? — поинтересовался Медведь, которому,конечно, страсть как хотелось знать, о чем думает Лайма. Однако лезть свопросами не спешил — характер выдерживал. Не ребенок же он в самом-то деле.

— К Саше.

— Надеюсь, она сообразит посмотреть, кто звонит ей вкалитку в пятом часу утра, прежде чем вызывать милицию, — буркнулАнисимов.

Саша действительно выглянула в окно — они увидели, какшевельнулась занавеска. Потом очень быстро распахнулась дверь, и певица появиласьна пороге в прелестном дезабилье. Лили выскочила вслед за ней и приняласьвосторженно тявкать, как будто хотела сказать: «Какие люди пришли меняпроведать!» Саша прикрикнула на нее.

— Что случилось? — испуганно спросила она. —Еще кто-то умер?

— Пока нет, — успокоила ее Лайма. —Понимаешь, мы расследуем убийство Леночки, и нам нужны дополнительные сведения.

— Пожалуйста… — растерялась Саша. Она даже не спросила,почему это им вдруг потребовались какие-то сведения в такое время. — Идитев дом, я сейчас только халат надену.

Она сходила за халатом и уютно в него завернулась. Включилав гостиной свет и предложила:

— Садитесь на диван.

— Нет, мы ненадолго. Вот что, Саша, тебя видели двоеохотников, когда ты ночью доставала что-то из озера.

— Охотники? Видели меня? На Дурном озере? Вотблин! — весело сказала Саша. — А я голая там стояла! Доставиламужикам удовольствие.

— Скажи честно, что ты там делала? И что унесла с собойв пакете?

— Боже, ну никуда не скрыться бедной звезде: всю личнуюжизнь наизнанку вывернут, — ухмыльнулась она. — В деревне бабка есть,целительница. Она сказала мне, что в Дурном озере грязь омолаживающим эффектомобладает. Прямо с берега можно соскребать. Нужно все тело натереть, потом водойиз озера обмыться. Помолодеешь лет на пять. Я за этой грязью туда и пошла, открая берега отковыривала, до дна-то не дотянуться! Пластическая хирургия,конечно, ушла далеко вперед, но у врачей не все всегда получается. И кому же нехочется помолодеть дуриком? Ни тебе инъекций, ни швов, ни расходов.