Читать книгу "Годунов. Кровавый путь к трону - Александр Бубенников"

– …ясное дело, давно знакомы, интриговали против меня с Романовыми на Варварке, – буркнул еле слышно Годунов и спросил уже погромче: – И зачем Отрепьев Сапеге понадобился?…

– А вот зачем, государь. Сапега, подозвав к себе под левую руку сильно пьяного Отрепьева, сказал тому, что он сегодня везучий после излечения и сидит, «на счастье», между двумя настоящими царевичами Дмитриями Ивановичами, а третьего фальшивого «Дмитрия-царевича» тоже хочет озолотить «за подкинутую от бояр Романовых идею самозванства на стол», и назвал какую-то огромную сумму золотом. «А родовой крест Нагих, что болтается на твоей грязной шее, – добавил он, – отдашь вот этому царевичу». Отрепьев, хоть и пьяный, но смекнул: снял крестик с себя, но передал его не самозванцу, а прямо в руки Сапеги. Умный самозванец понял жест пьяного Отрепьева, но тоже не дурак от природы, мол, тот доверяет слову гетмана, передавая святой крестик из рук в руки, ожидая обещанного вознаграждения сразу же после пира.

– И что было после? – спросил Годунов.

– Как Отрепьев получал свои деньги, я не видел, не до этого было, да и не интересна мне расплата за корысть и измену. Но при мне Сапега сам повесил родовой крестик Нагих самозванцу на шею. А тот огрызнулся, мол, для дела восшествия на царство Московское и это добро пригодится «природному» царю, в жилах которого течет кровь царя Ивана Грозного, пригодится и родство с королем Стефаном Баторием, и родство-дружба с Сапегой…

– Каково же его имя, и каков его род по материнской линии?

Доктор Димитриус назвал настоящее имя самозванца «царевича Дмитрия Ивановича», в жилах которого течет царская кровь царя Ивана Васильевича, только от его блуда с девицей-дворянкой из старинного литовского рода, отсюда и родство самозванца с Баторием и Сапегой… И у Годунова от произнесенного имени и от хорошо знакомого ему рода матери самозванца тут же потемнело в глазах. Действительно, самозванец по крови мог считать себя «природным» царевичем, сыном Ивана Грозного, но с другим именем, не «Дмитрия», тем не менее, он будет до упора, до своего смертного мига твердить, что он – «Дмитрий-царевич», к тому же теперь у него, как доказательство, нательный родовой крестик Марии Нагой. Годунов в смятении пил снадобья Габриэля и Дмитрия Ивановича Волошанина, уже не заставляя, как раньше, по заведенному порядку, их опробовать самим, «на всякий случай»…

Проводив врачей, царь пригласил к себе двух астрологов вместе с главой посольского приказа Афанасием Власьевым. Тот должен быть толмачом для перевода их советов на поход московского войска Басманова – прямиком на крепость Кромы и далее везде по всем крепостям и весям северской земли. Годунов подозревал Власьева в симпатиях к самозванцу, скрытое его изменничество, но не показывал виду. Прикусывал вовремя язык, приговаривая мысленно про себя: «Когда-нибудь и с тобой, дьяк, Бог даст, сочтемся».

Оба астролога лопотали на своем наречии о противостояниях звезд и планет Солнечной системы на ближайшие дни и недели. Дьяк Власьев начинал перевод занудливым голосом, несколько раз подряд перекрестив свой лысый, излишне потный лоб.

– Чего так потеешь, Афанасий, – неодобрительно спросил Годунов, – как будто болезнь с немощью тебя гнетет?

– Всех что-то гнетет, – уклончиво ответил дьяк, – или начнет угнетать при обращениях к звездам, видя в них единственный ответ на вопросы о жизни и смерти.

– Мудрено что-то нынче говоришь, Афанасий. Раньше был проще и прямей. А теперь какой-то загадочный и многозначительный…

«…И опасный, очень опасный и таинственный в своих заумных речах про жизнь и смерть», – подумал царь Борис, продолжая слушать речи на непонятном ему языке колдунов-астрологов, машущих, как мельница, крыльями, в экстазе или вдохновении предсказания. А выходило так: по предсказанию астрологов, сейчас самое время начинать войну или поход военный и получить быструю военную победу. Если отсрочить выход войска на месяц, даже полмесяца, то можно получить волнение или мятеж в войске. «Этого еще мне не хватало, – поморщился Годунов. – Сменишь тут быстро Мстиславского с Шуйским, отзовешь их в столицу и получишь мятеж в войске Басманова под Кромами или где еще на северской земле в битве с сильным „природным царевичем“, незаконнорожденным сыном Грозного».

Отпустив за дверь астрологов, весь потный и какой-то помятый дьяк Власьев противным голосом поведал царю нечто важное об опасности в сегодняшний день:

– Возможно, государь, сегодня пополудни, или ближе к вечеру, может в небе появиться комета, опасная для царей. Господь этой кометой остерегает жизнь государей от непродуманных поступков. Если комета с приближением к земле покажет красный свет, жди неприятностей, если покажет синий свет, жди огромных бед в государстве… Если чиркнет по небу и тут же исчезнет, жди волнений и смуты в стране после смерти царя… Надо только увидеть, как чиркнет, и на комету нанести крестное знамение, авось пронесет и…

Дьяк осекся на полуслове, вытирая мокрый лоб и думая тревожно: «Только бы не прознал раньше времени о моих тайных сношениях с Сапегой, „природным“ царевичем-царем… Только бы не прознал Годунов про мою измену ему и, вообще, присяге Отечеству…»

В час дня Годунов судил и рядил в Думе с боярами, назначил первым воеводой московского войска боярина Петра Басманова, который, возвышенный и щедро награжденный царем раньше, должен был в ближайшие дни отправиться в северские земли, чтобы покончить с самозванцем.

Потом Годунов принимал послов и иностранных вельмож, вместе с ними обедал в Золотой палате, живо обсуждал с иноземцами вопросы текущей европейской политики, склонял их к принятию планов своих, всем за столом казался веселым, в добром здравии и в хорошем расположении духа. Какое могло быть у государя нездоровье, якобы скрываемое правительством от народа и иноземных вельмож, если те сами своими собственными глазами видели, как царь много и с великим аппетитом ест и пьет.

Иноземцы с радостью и изумлением перешептывались:

– Хороший аппетит у царя, а поговаривали, что он болен и серьезно…

– Государь всегда вообще любил хорошо и плотно покушать…

– В добром здравии пребывает государь, много важных мыслей о политике сегодня высказал…

– С таким ответственным царем-дипломатом приятно иметь дело…

– Да, дипломат он опытный и хитрый, такого на козе не объедешь, не проведешь в большом или малом…

– Всерьез и надолго этот государь, а его «династия Годуновых» на века, навечно…

– Это вряд ли…

Вспомнив что-то важное в конце званого обеда с иноземцами, Годунов под легким хмельком решил подняться на вышку, с которой нередко обозревал отстроенную им Москву и пристально вглядывался в небо. Вот и сегодня он пристальней обычного глядел в небеса, ожидая небесных знаков в тучах и облаках – появления таинственной дневной кометы. Но знамения не было. Он привык доверять своим глазам: если бы комета чиркнула по небу, он бы увидел. У него не ухудшилось настроение, но и не улучшилось. Он был в неведении: чего ждать? И вообще, он не любил томительного ожидания в состоянии пугающей неизвестности.