Читать книгу "Зло побеждает зло - Павел Дмитриев"

Идея с изрядным душком, зато на благодатную почву. Только ума не приложу, на кой черт эмигрантам сдался сей небанальный выверт. Впрочем, всерьез задумываться о перспективах разных метода вербовки совграждан на антибольшевистскую сторону мне не пришлось. Третья, она же самая новая листовка не просто преподнесла сюрприз, а оказалась настоящей водородной бомбой. Без всякого преувеличения — весь выпуск господин Ларионов лично и исключительно посвятил скромной персоне Обухова.

Быстро пробежался глазами по тексту, и… ничего не понял. Попробовал вчитаться — так же без успеха. Для составления цельной картины пришлось обратиться к газетам. Сперва я изучал их с основательным пессимизмом, но затем, по мере углубления в материал, вошел во вкус. Советская пресса, кое-как пережив бесконечные две недели траура, как будто очнулась от летаргии. Не иначе как труженики второй древнейшей обнаружили за своей спиной вместо монолитного направляющего перста Политбюро змеящийся тоненькими ручонками клубок преемников вечноживого дела Ленина-Сталина. Соответственно, в расчете получить щедрые гешефты, они перестроились на привычную поза-поза-прошлогоднюю модель существования. Ту самую, в которой грязное партийно-хозяйственное белье без всякого стеснения выворачивалось прямиком на страницы центральных изданий.

Так что часа через два, объединяя недомолвки местных щелкоперов, пафосную гипертрофию ларионовок и собственную фантазию, мне кое-как удалось утрясти все детали в цельное полотно реальности.

Сразу после гибели вождей от руки негодяя Блюмкина, обманутые в лучших чувствах большевики бросились заниматься любимым делом: расстрелами. За считанные дни герои из ГПУ успели составить списки неблагонадежных, выделить из них сто четырех особо отъявленных эсэров,[214] и… тут же их уничтожить "в порядке возмездия". Даже фамилии не постеснялись опубликовать. Среди них я нашел "члена объединённого антикоммунистического центра" Марию Спиридонову, а Саша — Александра Грина. Писателя, сотворившего посреди кошмаров Гражданской войны бессмертную феерию "Алые паруса".

Маховик следствия на достигнутом не остановился; дело левоэсеровского террористического подполья быстро набирало обороты, то есть обрастало заключенными, актами изъятий, доносами, протоколами допросов и прочими неопровержимыми уликами. Быть бы скорому публичному судилищу с Вышинским в главной роли обвинителя, да вмешался случай. Какой-то безвестный, но дьявольски дотошный криминалист таки умудрился обнаружить мои отпечатки пальцев. Скорее всего на Блюмкинской колымаге, не успели мы ее спалить, как планировали. Или я где-то в ЦТС не досмотрел. Хотя последнее вряд ли, все две недели перед бадабумом я практически не снимал перчаток, а если чего-то и касался руками, то непременно протирал запятнанное место специально заведенным платком.

Дальше, надо полагать, началась форсированная проверка по картотеке. Отсекли от массива дактилокарт уголовников, слишком молодых или старых, и быстро сподобились: выявили безусловное совпадение с бежавшим из Соловецкого концлагеря Алексеем Обуховым. Пока следователи крутили на мундирах дырки под ордена, заграничная агентура прошла по не успевшим остыть паспортно-визовым следам "скаута" — в Хельсинки, Берлин, Прагу… финишировали на Принкипо. Долго ли проверить книгу учета постояльцев в единственном приличном отеле на острове? В строку легли Блюмкинские связи с товарищем Троцким. Древний, десяток лет запертый в шкафу забвения эсэровский скелет обернулся сочащимся свежей кровью недобитком троцкизма.

Напрасно Лев Давидович пытался оправдаться на страницах "Бюллетеня оппозиции". Тщетно бывшие сторонники бывшего наркомвоенмора заверяли делегатов съезда в своей бесконечной преданности делу революции в общем и генеральному секретарю в частности.

На Советскую Республику обрушилась Великая чистка.

Все, кто хоть как-то, когда-то и где-то имел дело с Троцким, немедленно объявлялись потенциальными предателями и убийцами. Если учесть, что в рядах ВКП(б) образца 1930 года к таковым можно без особого труда причислить всех и каждого, картина получалась фантасмагорическая. Привычный баланс врагов и друзей обернулся липким туманом подозрений. Рождались и умирали сиюминутные альянсы, походя брошенные обвинения стирали десятилетия дружбы, скандалы, интриги, расследования… ох, как бы я дорого заплатил за возможность оказаться в зале Большого театра с ведерком сладкого попкорна! На местах, впрочем, процесс шел страшнее и проще. Пока лидеры обменивались церемониальными колкостями на трибуне, их подчиненные совершенно буквальным образом выбивали друг из друга нужные доказательства. Или того паче — тривиально прятали неудобных свидетелей в землю или воду.

Побеждали, очевидным образом, приверженцы курса Ленина-Сталина. Да вот одна закавыка — к оному причисляли себя все коммунисты без исключений, от председателей таежных лесхозов до членов ЦК. Спасибо Александре, ее опыт здорово помог выделить из мешанины лозунгов неотличимые без мелкоскопа группировки: невнятных молодых сталинцев, лишенную сразу трех лидеров старую гвардию и правых ленинцев.[215] Последних вели за собой изрядно побитые, успевшие публично покаяться, но все еще очень авторитетные вожди — Рыков, Бухарин и Томский.

Прекрасный расклад, значительно благоприятнее того минимума, на который я надеялся. Не сомневаюсь, опытные, имеющие университетское образование[216] бойцы на счет раз обставят в аппаратной грызне любимчиков уложенного рядом с Ильичом генсека: трактирного мальчика Андреева, луганского слесаря Ворошилова да сапожника Кагановича. После — вернут долгожданный здравый смысл НЭПа в уставшую от перегибов и переломов страну.

Абсолютно неожиданное, но при этом удачное для нас развитие получила история с Обуховым. За прошлые годы я как-то совсем упустил из виду, что сей знатный деятель скаутского движения существовал на самом деле. Затаился где-то на необъятных просторах Советской Республики, скорее всего, ничуть не подозревая о занявшем его место на соловецких нарах пришельце из будущего. И только сейчас, после двухчасового штудирования газет, на меня наконец-то снизошло просветление: следователь Шпалерки принял меня за оригинального Обухова отнюдь не случайно. А потому, что его внешний вид до неприличия близко сошелся с моим!

После широкой публикации примет, а чуть позже еще и фамилии, господин скаут решил бежать прочь из страны. Спору нет, поступок в высшей степени благоразумный. Ошибся мой невольный двойник лишь в одном — посчитал слабым звеном границу с Бессарабией. Впрочем, многолетний опыт выживания в условиях дикого социализма все же позволил Обухову совершить невозможное. Он успешно миновал кордоны на дорогах, обошел стороной засады на станциях, обвел вокруг пальца качественно мотивированных пейзан, просочился под самым носом усиленных нарядов пограничников. Удачно форсировал Днестр, и где-то неподалеку от Кишинева благополучно сдался румынским полицейским.