Читать книгу "Судьба венценосных братьев. Дневники Великого Князя Константина Константиновича - Михаил Вострышев"

«Митрополичью обедню мы с Митей простояли как вкопанные, как солдаты в строю. Мы с ним воспитаны в церковности и любим наше православное богослужение. Нельзя этого сказать про всех членов нашей семьи, напр[имер] про Николашу или Владимировичей, которые видят в обедне одну скуку» (7 января 1900 г.).

«Кирилл и Борис[104] на прошлой неделе уехали в Париж. Странное влечение у молодых людей к заграничной жизни!» (12 марта 1900 г.)

Первый ощутимый удар по единству августейшего семейства нанес Александр III, издав новое «Учреждение об императорской фамилии», которое разделило молодых Романовых на первосортных и второсортных.[105]

Еще больше раздражал родственников Николай II.

Ему, во-первых, не могли простить взятых из удельных сумм от имени императорской фамилии двух миллионов рублей в пользу раненых во время русско-японской войны и разговоров о том, что Дому Романовых пора уступить часть своих земель неимущим крестьянам. Во-вторых, на него обозлились за то, что первыми советниками в помощь себе он избирал не родственников, а совсем других, им ненавистных или вовсе незнаемых людей. В-третьих, именно при Николае II участились морганатические браки в Доме Романовых, за что император, как глава семейства, нес ответственность и когда благосклонно относился к неравнородному брачному союзу, и когда запрещал его или накладывал взыскания на августейших ослушников.

Со времен Александра III великие князья не могли прийти к единому мнению, можно ли допускать неравнородные браки, как это было в прошлом на Руси, или продолжать обособляться от русских людей, как повелось в последние сто лет.

Когда Михаил Михайлович просил разрешения жениться на дочери графа Н. П. Игнатьева, Александр III вознегодовал, с презрением заметив, что «сегодня великие князья женятся на графинях, а завтра на дочерях любого гоффурьера[106]». Константину Константиновичу пришлись по душе эти ядовитые слова.

«Никто не думал, что Государь держится такого взгляда, а мы, стоящие за поддержание старого порядка, ликуем» (21 января 1888 г.).

Но времена менялись, буквально за год с небольшим Константин Константинович изменил свои взгляды.

Мужчины Дома Романовых собрались 18 марта 1889 года на специальное совещание по вопросу бракосочетания своих детей. Владимир Александрович заявил, что морганатические браки неизбежны и привел в пример цесаревича Константина Павловича[107]. Алексей Александрович поддержал его. Их дядя Михаил Николаевич, редко имевший собственное мнение, сказал, что неравные браки нежелательны, но нельзя не допускать исключений. Сергей и Павел Александровичи высказались резко против неравнородных союзов сердец. Их поддержали Александр III и его супруга. Цесаревич Николай Александрович промолчал. Константин Константинович…

«Эти браки почти неизбежны и бояться их нет причины, они не нарушают единства и обособленности Императорской] фамилии» (18 марта 1889 г.).

Но Константин Константинович всегда высказывался резко против, когда великие князья при вступлении в брак нарушали церковные законы, обходить которые помогал своим родственникам Николай II.

«“Снисходя к просьбе Владимира..!" — так сказано в указе Сенату. Государь признал брак Кирилла. Жену его повелено называть великой княгиней Викторией Федоровной, а их дочь Марию княжной императорской крови. Странно все это! Причем здесь просьба Владимира? И как может эта просьба узаконить то, что незаконно? Ведь Кирилл женился на двоюродной сестре, что не допускает церковь… Где же у нас твердая власть, действующая осмысленно и последовательно? Страшнее и страшнее становится за будущее. Везде произвол, поблажки, слабость» (15 июля 1907 г.).

Дом Романовых распадался не только под ударами либерализма и террора, неудачных войн и неумелой внешней и внутренней политики, но и из-за неурядиц в самом августейшем семействе, из-за падения престижа царя и великих князей.

«Она, эта династия, — предсказывал в самом начале XX века историк В. О. Ключевский, — не доживет до своей политической смерти, вымрет раньше, чем перестанет быть нужна, и будет прогнана».

Война с Японией

Революционные потрясения российского общества обычно были следствием неудачных войн, обнищания населения и отсутствия очередного внешнего врага, на которого можно было направить угасающие в народе патриотические чувства. Война с Японией показала, что русское правительство ни на что не годится и верить ему нельзя.

В обмен на Курильские острова в царствование Александра II у Японии приобрели южную часть Сахалина. Долгие годы после этого в России как бы и не замечали Страну восходящего солнца. Япония экономически крепла, и после заключения в 1902 году союза с Англией могла приступить к детальней разработке войны с неугодным соседом — Россией. Мы же, купив в 1897 году за миллион рублей у Китая гору Порт-Артур и оставив там гарнизон и несколько военных судов, наивно считали себя непобедимыми в Азии.

В 1903 году едва не началась война с Японией из-за глупейшей политики на Дальнем Востоке авантюриста А. М. Безобразова, пользовавшегося непонятным доверием у Николая II.

«По его представлению, без ведома военного министра отдано повеление о передвижении в Южную Маньчжурию воинских частей… Странное дело! Уже который раз слышу, что разные малоизвестные и даже подозрительные личности имеют тайный доступ к Государю и пользуются на него влиянием» (17 июля 1903 г.).

«Спрашивал Куропаткина[108] о нашем политическом положении относительно Японии. Он сказал, что оно все еще натянутое и возможность войны не исключена» (8 января 1904 г.).

«Японское правительство, не дождавшись русской дипломатической ноты, отозвало из Петербурга своего посланника, в ответ на что и Царь вынужден отозвать русского посланника из Токио» (25 января 1904 г.).

«В «Правительственном вестнике» напечатана телеграмма из Порт-Артура: в ночь на сегодня японские миноноски напали на стоявшие на внешнем порт-артурском рейде суда… Итак, война вспыхнула» (27 января 1904 г.).

Петербург, как в 1877 году, был преисполнен патриотизма и воинского духа быстрой победы. Даже студенты перестали распевать на улицах «Дубинушку», заменив ее на «Спаси, Господи». Газеты публиковали бравые статьи, карикатуры на якобы трусливых япошек и зажигательные анекдоты.