Читать книгу "Стоунхендж. Загадки мегалитов - Питер Браун"

Все великие ацтекские церемонии происходили в соответствии с ритмом, диктуемым солнечным годом и состоящим из 18 месяцев по 20 дней, а также пятидневного несчастливого периода. Здесь также прослеживается связь с аграрной жизнью, так как все месяцы имеют названия, связанные с сельскохозяйственной деятельностью, например, Тлахочимако (XI) – рождение цветов (22 июля – 10 августа) или Хокотлхуктзи (X) – опадание фруктов (11 августа – 30 августа). Великий календарный камень показывает лунные циклы: год Венеры из 584 дней, который имел огромное ритуальное значение, а также ряд других планетарных циклов. Ацтекские жрецы-астрономы хорошо знали Плеяды, и, когда эти звезды достигали своей высшей точки на небесах, жрецы объявляли, что это знак продолжения существования мира.

В мезоамериканской мифологии одной из наиболее загадочных и неясных фигур являлся Кецалькоатль (Пернатый змей), бог цивилизации и познания, который также ассоциировался с планетой Венера и западом. Но как бы для осложнения понимания этого божества он также изображается в виде белого Тескатлипоки (дымящегося зеркала) и ассоциируется с востоком и утренней звездой. Именно неясный характер Кецалькоатля и многочисленные легенды о нем подтолкнули ранних испанских монахов сформулировать миф о том, что святой апостол Фома однажды посетил Мексику под видом белобородого бога. Этот и подобные ему мифы, рассказывающие о боге, который прибыл по морю и потом, покидая Америку, обещал однажды вернуться, использовались весьма широко[27]. Хотя Кецалькоатль всегда ассоциировался с Венерой, как вечерней звездой на западе и утренней звездой на востоке, здесь прослеживается возможное пересечение со сверкающими околосолнечными кометами, которые неожиданно появляются возле Солнца и зачастую за пределами Венеры. Хвосты комет часто напоминают бороды (греческое название kometes означает «волосатая звезда»). Такая двойственная ассоциация с дымящимся зеркалом – Тескатлипокой – также указывает на его связь с кометами. В Южной Америке инки иногда могли путать Венеру с кометами. Они часто говорили о появлении Венеры как о явлении Часка – «молодого, с длинными и вьющимися локонами», – которого почитали как пажа Солнца.

Среди мезоамериканских народов майя, вероятно, были наиболее просвещенными в астрономии, которая достигла пика своего развития в период между 250 и 1000 годом. Иероглифическая письменность майя была высокоразвита. Они знали значение нуля и имели очень точный и сложный календарь. Несмотря на это, остается загадкой, как майя фактически вели свои наблюдения.

«Изничтожение» их культуры конкистадорами пережили лишь три манускрипта майя. Как известно, в июле 1562 года 27 манускриптов и пять тысяч стел с надписями были сожжены и разрушены по приказанию епископа Диего де Ланда. Предполагается, что майя, например, имели глиф, обозначающий солнечное затмение, но ни один из таковых до сих пор не расшифрован. Лишь чуть более одной трети из всех сохранившихся глифов майя были интерпретированы с достаточной точностью. По предположениям, Дрезденский кодекс содержит часть таблицы Венеры и/или цикла солнечных затмений, но большая часть этой рукописи настолько переполнена мифологическими отступлениями, что ее можно интерпретировать по-разному. Несмотря на это, она показывает, что 405 лунных месяцев равны 11,960 дня (по современной оценке 11,959,1 дня), что свидетельствует о том, что майя ошибались лишь на один день в тридцать три года. Майя всегда вели свои расчеты в целых интегральных цифрах и не имели дроби. Это опять же сказалось на их расчетах лунного месяца, который всегда состоял из 29 или 30 дней.

Посредством неимоверных усилий лунные эклиптические циклы майя были частично расшифрованы. Майя, вероятно, понимали регрессию лунных нодальных точек и, возможно, включали эти дни в свои расчеты предстоящих затмений. Фактически то, что мы находим в лунном эклиптическом цикле майя (с использованием целых дней), вполне сравнимо с тем, что можно встретить в мегалитических обществах Западной Европы с. –2000. Дальнейшие исследования астрономии лунных затмений майя могут пролить свет на примитивные методологии расчетов времени.

Майя строили замечательные города и сложные церемониальные центры с пирамидами и так называемыми астрономическими обсерваториями, где работали жрецы-астрономы. При этом невозможно точно сказать, были ли эти сооружения сознательно ориентированы на небесные тела. Однако «обсерватория» майя в Вашактуне (Гватемала) действительно, похоже, ориентирована на наблюдение за солнцестояниями и равноденствиями. «Обсерватория» в Чичен-Ице также предположительно ориентирована таким образом, чтобы конкретные небесные тела выстраивались в линии к ее стенам и проходам.

Острая проблема, которую еще только предстоит решить, – это точные даты календарей майя и других доколумбовых календарей по отношению к юлианским датам. В настоящее время существует по крайней мере девять предположительных систем корреляции. Остается надеяться, что где-то в Центральной Америке все еще лежит манускрипт, который после расшифровки позволит решить эту проблему.

Смешение метрологии и археологии порой приводило к самообману и скоропалительным выводам. «Друидский локоть» Стакли, «пирамидальный дюйм» Смита и «этрусский фут» Флиндерса Питри являют собой примеры того, как навязчивые идеи могут возобладать над здравым смыслом. К сожалению, археология является одной из тех дисциплин, которая весьма чувствительно относится к вопросу: а что же является фактом? Суть проблемы суммировал Р.А.С. Макалистер, который писал: «Дайте археологу увлечься навязчивой идеей, что данная надпись должна читаться каким-либо особым образом, и его глаза будут видеть то, что диктует его мозг». С точки зрения Макалистера, археолог должен совмещать в себе инженера, астронома, топографа, математика и все другие специальности, которые необходимы, чтобы разобраться в данной конкретной ситуации. Питри любил рассказывать историю о том, как однажды полный энтузиазма ученик Смита тщательно старался подогнать конкретный гранитный блок в вестибюле Великой пирамиды под размер, соответствующий его теории. Как мы уже видели, и сам Петри порой чересчур увлекался метрологией и пытался поиграть в цифровые игры. В одном конкретном случае, рассчитывая значение египетского царского локтя (20,62 дюйма), он, для пущей важности, добавил туда тот факт, что диагональ квадрата этого локтя (двойной ремень) равна 29,161 дюйма и «почти точно соответствует длине маятника, который качается 100 000 раз в день, а на широте Мемфиса это будет составлять 29,157 дюйма...».

Другой жонглер цифрами вывел диаметр Луны, продолжительность лунного месяца плюс дату строительства монументов, манипулируя размерами храма Артемиды в Эфесе. Еще один хорошо известный трюк с жонглированием цифрами показывает, как часто число 5 встречается в фактах и размерах памятника Вашингтону. В такого рода игру можно играть с архитектурой любой столицы мира. Беринг-Гоулд много писал о фатальности чисел, и его восхитительная книга «Любопытные мифы Средних веков» (1868) содержит прекрасное и глубокое исследование этого вопроса.