Читать книгу "Кроваво-красный снег. Записки пулеметчика Вермахта - Ганс Киншерманн"

8 октября. Впрочем, встретил я не только одного Шредера, но и нашего обера. После седьмого ранения его перевели командовать учебной ротой, в которой он до сих пор служит. Думаю, что и там он честно выполнял свой долг, ведь он привык находиться на передовой. Хотя я никогда не стремился стать командиром, обер добился, чтобы меня направили в ту же роту инструктором новобранцев.

9 октября. Готовить к службе на передовой нам предстоит разношерстный сброд — немолодых этнических немцев из стран Восточной Европы, многие из которых были основными кормильцами в семье, и моряков, которых из-за нехватки кораблей решено переделать в пехотинцев. Дисциплины бывшим флотским явно недостает; часть из них многие годы прослужили в морской пехоте. По этой причине к ним в качестве инструкторов приставили ветеранов-орденоносцев, потому что они единственные из нас, кого моряки уважают. Но даже таким инструкторам с ними нелегко, приходится то и дело повышать голос, чтобы только быть услышанными.

10 октября. Русские подошли еще ближе. Говорят, что они уже заняли северный берег реки Мемель. Поговаривают также, что нашу учебную роту перебросят в Польшу, по крайней мере, в ту ее часть, которая еще незанята русскими.

16 октября. Враг наступает со стороны Литвы танковыми частями при поддержке боевой авиации. Во многих местах вдоль линии фронта ему удалось прорваться далеко вперед. Наша рота приведена в состояние повышенной боеготовности, нам выдали свежие боеприпасы. С трудом верится, что игра в войну окончена и впереди нас ждут настоящие, а не инсценированные бои.

Но такова реальность. Вражеский сапог вот-вот вступит на землю нашей родины. Какой позор для нас, тех, у кого в руках оружие.

21 октября. Предполагается, что русские углубились на нашу территорию на десять километров к юго-западу от Гумбиннена, а на западе дошли до небольшого городка Неммерсдорфа, что на реке Ангерапп. В нашей роте царит неразбериха. Машины с офицерами носятся туда-сюда, повсюду раздаются самые разные приказы. К нам то и дело приезжают допотопные грузовики с дровяными генераторами. В их кузовах — новобранцы, еще не прошедшие курс боевой подготовки. До сих пор эту технику использовали лишь на подсобных работах. И вот теперь нас сажают на эти колымаги, и мы вынуждены в тесноте сидеть на полу среди ящиков с боеприпасами и мешками дров.

Не успеваем мы отъехать на несколько километров, как застреваем в пробке. Дорога забита беженцами, их повозками и лошадьми, и мы вынуждены искать окольный путь через леса и поля, чтобы прибыть в пункт назначения неподалеку от Неммерсдорфа. Во второй половине дня мы слезаем с наших грузовиков и движемся дальше пешком по обочинам с обеих сторон дороги. Что удивительно, здесь тихо, никаких взрывов, никакой перестрелки. Увы, эта тишина длится недолго, вскоре ее нарушает огонь башенных орудий вражеских танков. Судя по всему, неприятель стоит всего в двух километрах от нас и ведет обстрел дороги. Мы все как по команде за неимением другого укрытия бросаемся в придорожную канаву.

Ближе к вечеру под покровом темноты мы приближаемся к деревне и роем окопы на невысоком холме. Разведка доносит, что в течение последних недель русские заняли окопы, выкопанные бойцами фольксштурма и местным населением для защиты деревни. И вот теперь нашей учебной роте предстоит с криком «ура!» взять эти укрепления. По крайней мере, так нам сказано.

Ночь проходит тихо, однако новобранцы нервничают и никак не могут уснуть. Для них и для моряков это будет боевое крещение.

22 октября. Сегодня над полями висит туман, так что вместо деревни нам видны лишь смутные очертания домов. Наша рота заняла позиции на правом фланге и ждет дальнейших приказов. Правда, похоже, что нашим новобранцам не сидится на месте. Не дожидаясь приказа, они с криками «ура!» устремляются вперед, однако тотчас принимают на себя ответный автоматный огонь. Мне слышно, как чьи-то голоса зовут санитаров. Затем мы снова идем в атаку. Как ни странно, вражеский огонь сейчас гораздо слабее. И все равно у нас четверо раненых, трое с легкими ранениями и один с тяжелым. Думаю, что потери других рот значительно больше наших: там потеряли убитыми и ранеными не только рядовых солдат, но и младших и старших офицеров. Впрочем, враг в своих окопах тоже несет тяжелые потери. Те, кому повезло остаться в живых, пытаются бежать, но мы их ловим, и они один за другим попадают к нам в руки.

Больше нам на пути не встретилось русских. Мы свободно проходим через деревню. По дороге мы видим изуродованные человеческие тела — следы страшных зверств, вроде тех, что русские творили над своими соотечественниками весной 1944 года. Я был тому свидетелем во время нашего отступления. Вот и здесь я вижу тела убитых немецких женщин. Одежда на них бесстыдным образом порвана, а сами они изуродованы ужасным образом. В сарае мы находим тело старика, которому вилами проткнули горло, и теперь его тело, словно тряпка, висит, переброшенное через дверь. В одном доме все перьевые подушки вспороты и перемазаны кровью, а среди пуха и перьев лежат расчлененные трупы двух женщин и двоих детей. Вид этого зрелища столь ужасен, что некоторые из новобранцев выбегают на улицу, их рвет.

Невозможно описать чудовищные зверства, что предстали нашему взору в Неммерсдорфе. Для их описания у меня просто не хватает слов. И тем более жутко рассказывать о тех надругательствах, что выпали на долю ни в чем не повинных женщин, детей и стариков. В какой-то момент я задумываюсь о том, что сказал один из новобранцев, когда увидел стаи воронья над деревней. Он их тогда назвал стервятниками. Неужели то было обыкновенным совпадением, что над деревней собралась черная туча птиц? Что это было? Может, дурное предзнаменование. К сожалению, я не могу обсуждать эту тему с молодым человеком, потому что он в числе тех, кто получил ранение во время утренней атаки.

23 октября. После боя за Неммерсдорф нам становится известно, что местное отделение национал-социалистической партии не предупредило население деревни и не предприняло мер по его эвакуации. Вот почему русские застали людей ночью врасплох, когда те мирно спали в своих постелях. Чего не скажешь о самих партийных функционерах. Вот кто успел вовремя унести ноги.

25 октября. Объединенными усилиями немецким частям вновь удается отбросить русских назад, и линия фронта на какое-то время стабилизируется. Наш резервный батальон еще на несколько дней остается в Неммерсдорфе, чтобы занять позиции в окопах и на близлежащих высотах. Этим утром нас сменили, и мы возвращаемся в наши казармы в Инстербурге. В течение последующих дней учебный центр свертывает свою работу. Учебные роты наконец-то будут задействованы на передовой.

27 октября. Сегодня мы покидаем Инстербург, но никто толком не знает, куда нас перебрасывают. По лагерю ходят самые разные слухи. Кто-то говорит, что нас отправят на передовую, другие — что просто перебросят в другой учебный центр где-то на территории Польши. Тем временем часть бывших моряков отправили в другие части, зато им на смену прислали бывших летчиков люфтваффе.

29 октября. Ну все, кажется, ситуация прояснилась. Нас высаживают в Лодзи, после чего мы с песнями маршем входим в ворота польских казарм, которые станут нашим домом на предстоящие несколько недель.