Читать книгу "Россия и Европа глазами Орудж-Бека Баята - Дон Жуана Персидского - Орудж-Бек Баят"

Разумеется, я повел себя так, как будто ничего не знаю, но тотчас послал своего толмача к вице-королю, который перевел меня в другое помещение со всем необходимым для моего содержания и удобства. Естественно, посол понял, что я догадываюсь о его замысле, и стал искать повода для ссоры со мной, отношения стали столь напряженными, что каждый из нас держал руку на своем кинжале. И если бы не было рядом переводчика, со мной, несомненно, случилось бы несчастье, ибо я видел, что все слуги посла сговорились против меня. У посла не было обоснованной причины к открытой ссоре со мной, так как я еще ни публично, ни частным образом не признался в том, что я христианин. Вместе с тем я как бы между прочим сказал послу, что мне хотелось бы вернуться домой в Персию сухопутным путем, а не морем, вокруг Индии, и что я предпочитаю путь через Венецию, оттуда добраться до Турции и, выдавая себя за турка, я, таким образом, буду в Персии через три или четыре месяца. Посол вступил со мной в пререкания, обвинив меня в том, что обращен в другую веру. На что я спокойно ответил, что это подлинная правда.

Вынудив меня признаться в своем крещении, посол понял, что я собираюсь покинуть его и остаться в Испании. Убедившись, что уговорить меня не удастся и что я не соглашусь уехать с ними, он решил отомстить за оскорбление и организовать мое убийство. Для этого он вступил в переговоры с турецким рабом, которого недавно освободил от каторги на галерах маркиза Санта Круса, командующего испанским флотом и находящегося в это время в Лиссабоне. Этот турок постоянно находился при после в качестве телохранителя и был его личным переводчиком, ибо хорошо владел турецким и испанским. Именно он готовился убить меня и для этого носил с собой кинжал, ища лишь подходящего случая, но о готовящемся злодеянии я был своевременно предупрежден. Поэтому я кинулся к вице-королю, согласившемуся переговорить с маркизом Санта Крусом, который, как он сказал, несомненно, вмешается в это дело. Получив сообщение, маркиз приказал двадцати солдатам сойти на берег и бесшумно схватить турка. Они привели его на галеры, где он был избит по приказу маркиза, а затем вновь закован в цепи и брошен на каторгу.

После этого случая я больше не встречался ни с нашим послом, ни с его служителями, и единственный перс, с которым я общался, был Буньяд-бек. Я убеждал его спасти свою душу и добиваться крещения. Однако он еще был в сомнении, то отвечал мне «да», то — «нет» и, будучи намного младше него, я впал в отчаяние и стал истово молиться, чтобы Бог соизволил разрешить это дело, склонил моего друга к перемене веры, чтобы он стал моим собратом по религии. Мы обыкновенно встречались в доме венецианского купца, превосходно говорившего по-турецки и проживавшего тогда в Лиссабоне: звали его Николас Клавел. Он постоянно уговаривал Буньяд-бека сделать то, о чем я умолял его — а именно, принять крещение, ибо, говорил он, его спасение зависит от этого. И только Божественное провидение помогло мне. Так вот однажды, когда Николас Клавел беседовал с ним по-турецки, ибо Буньяд-бек прекрасно понимал и по-турецки, и излагал мистерию о том, как Святой Дух спустился к апостолам, как вдруг откуда ни возьмись и непонятно как в нашу комнату влетел белый голубь и сел на письменный стол, вокруг которого мы, сидя, беседовали. Отдохнув и не будучи ничем потревожен, он вновь улетел и больше не показывался. Мы были так удивлены, что долго не могли прийти в себя и сочли это большим чудом. Более ясного знака для Буньяд-бека не требовалось, ибо Бог уже смягчил его дух, и он сразу решил креститься. Поэтому я привел его к вице-королю, которому рассказал о случившемся, и это очень обрадовало его.

Без ведома нашего посла и без малейшего промедления — по приказу вице-короля нам дали на дорогу все необходимое — мы в сопровождении переводчика отправились прямо в Вальядолид. Как только мы прибыли во дворец, я попросил аудиенцию у его величества и с помощью нашего переводчика сообщил ему обо всем происшедшем и добавил, что принял решение остаться окончательно в Испании и вместо сына я привел к его величеству своего друга, который, следуя моему примеру, также хочет стать христианином. Его величество был чрезвычайно удовлетворен и сказал, что Буньяд-беку нужно пойти к дону Альваро де Каравахалю, который подготовит его к обращению в новую веру. Вскоре после этого король уехал из Вальядолида в Эскориал, и находившийся при нем дон Альваро де Каравахаль послал своего капеллана, приказав нам привести туда Буньяд-бека: оказалось, что он прекрасно осведомлен в доктринах христианской веры. Потом его одели в белый атлас и мы все направились в королевскую церковь, где крестными отцом и матерью выступали король и герцогиня Лерма. Дон Альваро де Каравахаль крестил его, и он получил имя Дон Диего Персидский. Король, этот самый христианский правитель, видя, что мы стали уже христианами, но оставались чужестранцами в этой стране, расположенной на многие сотни лье от нашей родины, по своему королевскому и христианскому великодушию приказал выдавать нам ежегодно пенсию в тысячу двести крон и кроме того дополнительную сумму для возведения собственного дома. Временно пожаловал также помещение в своем дворце. В отношении нас было сделано много добрых дел, и с каждым днем эти милости росли — щедрыми были дары королевской длани.

Пусть будет благословенно беспредельное милосердие Всемогущего Бога за Его доброту и благосклонность, которыми он удостоил нас. Во-первых, за дарование Света Праведной Веры и за пребывание в христианской земле, где Таинства в изобилии прославлены и где мы нашли учителей, указавших нам правильный путь Иисуса Христа.

Во-вторых, мы благодарны за то, что мы, персы, теперь находимся под знаменем нашего верховного господина короля Испании, ежедневно осыпающего нас своими милостями и почетом. И еще… Господу пусть будут все возблагодарения мои, и как сказал Иов: «Ему принадлежит все, и все происходит от Него же в этом мире…»

Сонет

в похвалу Дону Хуану Персидскому[293]

Увидел мир твой ратный подвиг снова, Увидела земля твою победу, И видит небо, ты идешь по следу Достоинства и доблести суровой.

И видит Персия, что все готовы Признать в тебе, чего не знали деды. Так обнажи главу и нам поведай О славе, что несет венок лавровый.

Оценит тот, кто вышел из пещеры, Свет золотого дня, сиянье мира — Вот подвиг твой, земле родимой плата.

Достоин славы ты сверх всякой меры, Таких, как ты, еще не пела лира, Ты мир завоевал мечом солдата.

Сонет

лиценциата Августина де Вируега из Алкала де Хенареса

Хвала тому, кто смел, красив и строен, У нас теперь с Испанией сроднился, Аристократом выглядит, но бился На бранном поле, как обычный воин.

Перо, как меч, и книги удостоен Его рассказ о том, как он пробился Раз в Балтику и даже очутился С ладьей на Волге, дерзок и спокоен.

И был тому христианин свидетель, Доподлинно узревший все воочью (Смотрел во все глаза и днем, и ночью).

Кто истину хранит и добродетель, Идет к Христу и окрещен во храме И назван здесь моими же стихами[294]

Сонет

Донны Анны де Эспиноса Ледесма из Сеговии Дону Хуану Персидскому

Одарив друзей богато, Дон Хуан единоверцам Доказал, что в нем два сердца — И студента, и солдата.

Муж воинственный и смелый, Он владел и кистью тонко, Рисовал, как мастер зрелый.

Удостоен славой громкой, Он запечатлел потомкам Тех, кто занят бранным делом.

Сочетание сонета с октавой

в похвалу Дону Хуану Персидскому

Волнистыми густыми волосами Ты, как Нептун, гордишься справедливо, И Аполлон потупился стыдливо, В Испании тебя увидев с нами.

Да, ты героем создан небесами, Родился дважды и возник счастливо, И все же ты тоскуешь молчаливо, Снедаемый протекшими годами.

Но прошлым жить упорно не желая, Испытываешь ты судьбу и ныне, И видит свет, что в том дойдешь до края. Ах, Дон Хуан, поверь, ты не в пустыне:

С тобой сама история, ты вправе Учить потомков неподдельной славе.

Источники и литература

Relaciones de Don Ivan de Persia. Dirigidas a la Magestag catolica de Don Philippe III. Ano 1604, Valladolid.