Читать книгу "Схватка спецслужб, или Где решаются судьбы мира - Ольга Грейгъ"

— Арсений Алексеевич, — надрывалась трубка, — вы слышите меня, я уже в который раз спрашиваю?

— Слышу, слышу я тебя, — наконец снизошел Архимандритов.

— Я хотел вам сказать, что вы, как человек, по своим каналам курирующий вопросы движений за рубежом… наших… В общем, Арсений Алексеевич, вы же знаете, у меня в подчинении и в штатном расписании есть должность руководителя управления, отвечающего за атомные исследования. Там еще драгоценности и наркотики. Но вы же знаете, что эта структура отчитывается не столько передо мной, сколько перед Центральным Комитетом.

— По-моему, вы имеете в виду генерала Круглова?

— Да, я о нем. Круглов скоропостижно умер. Но это информация для всех. А вам скажу: он застрелился.

— Ну что ж, видимо, у вас не все в порядке с кадрами, — совсем другим, безапелляционным, не терпящим возражений голосом сказал маленький с виду человек, деяния которого бывают иногда слышны дальше орбиты Земли…

Оставив говорящего пребывать в недоумении, Архимандритов вызвал адъютанта и приказал соединить его с Минводами. Там на роскошной вилле томился от продолжительного отдыха маршал Константинов. Когда Арсений Алексеевич услышал голос маршала, он, явно издеваясь, сказал:

— Я сочувствую вам, Владимир Владимирович. Мне жаль… а ведь благодаря вам мы могли бы уже иметь в составе нашего государства 16-ю республику. Наверное, она называлась бы Оранжевая Советская Социалистическая Республика. И тогда бы мы точно овладели всеми мировыми запасами алмазов и урана.

Маршал проглотил издевку, а услышав, что тот сделал паузу, довольно жестко сочным баритоном парировал:

— Свою Оранжевую республику вы уже сделали.

В ближайшее время Политбюро должно было обсудить то, что происходило на Черном континенте. И прежде чем на заседание Политбюро вынести вопрос о деятельности военного ведомства, глава государства принял решение побеседовать с маршалом Константиновым наедине. После чего маршала отозвали из отпуска, прервав принудительно-необременительный отдых. Он вылетел в хмурую погоду, накрапывал мелкий дождь, и маршал радовался хотя бы тому, что покидает курорт в такое неприятное, стылое утро.

Но, встретившись с главой государства, министр обороны Константинов почувствовал себя более угрюмым, чем несколько часов назад, когда еще был в Минводах.

— Владимир Владимирович, я не хотел бы, чтобы мы дошли до серьезного разбора в Политбюро. И тогда вам припомнят многое. — В голосе главы чудилось явное сочувствие, но от этого маршалу не становилось легче. — В ваш адрес могут выдвинуть обвинения в гибели в апреле 1970 года и в феврале 1972 года двух советских атомных стратегических подлодок. Мы, конечно, наказали главнокомандующего флотом. Но нужно не забывать, что за время вашего руководства погиб и надводный корабль на Черноморском флоте. А также были предпосылки к несанкционированным стартам советских ракет с ядерными головками.

Глава государства говорил медленно, с тяжелым старческим придыханием. Министр обороны, маршал Советского Союза в этот момент представил себя краснеющим у парты школьником, выставленным на всеобщее посмешище в целях педагогической профилактики.

— И вот генерал… — глава государства раскрыл лежащую с закладкой на нужном месте папку, — генерал Равенских докладывает, что его подразделение военных советников занималось только обучением дружественной ангольской армии, и ничего более не планировало, и не знает, что на территории дружественной Анголы были созданы мощные силы нашей армии и разведки. Хотя руководитель нашей безопасности иного мнения. И это мнение подтверждается другими источниками. Что ты на это, Володя, скажешь? — перешел на дружественное «ты» глава государства.

Маршал поднялся с кресла, вытянулся и с высоты исполинского роста посмотрел вниз на низкорослого главу:

— Я солдат, а если солдат, наделенный властью, проигрывает сражение, он должен нести ответственность в соответствии с…

— Ну что ты, Володя, присядь, — утешительно перебил собеседника глава. — Какое сражение? Никакого сражения не было. Это у нашего начальника службы госбезопасности разыгралось воображение, и он поторопился с выводами.

У престарелого главы государства было достаточно здравое мышление, хотя многим хотелось представлять его болезненной развалиной. Он хорошо понимал, что руководитель безопасности мог и сгустить краски в отношении маршала. Таковы правила подковерных игр: доложить и заложить. Сам блестящий знаток подобных приемов и бюрократических маневров, глава государства остро, как никто, ощущал эту жестокую борьбу нижестоящих коллег. Он же понимал: если обвинить министра обороны, подчиняясь так называемым фактам, приведенным высокопоставленными наушниками, то это рикошетом коснется и его самого; и тогда глава тоже окажется причастным к разворачиванию мощной группировки советских войск и флота в Индийском и Атлантическом океанах и ниже экватора в Африке.

Э-э, нет, ребята, так не пойдет, рассудил глава государства. Что же получается? Руководитель безопасности проявляет бдительность и верность идеалам партии, тогда как министр обороны, вроде отщепенца, затевает подготовку к новой войне? А где же в это время был сам руководитель безопасности? Ведь вы же, при случае может спросить глава, вы же, как и министр обороны, также член Политбюро, и тогда, когда принималось решение об эволюции небольшой группы военных советников и преобразовании ее в более крупную под руководством Равенских, что вы делали, а-а? Тогда все члены Политбюро сказали свое «одобрям-с».

А сейчас всех собак хотят повесить на маршала Константинова! А заодно и меня толкнуть, правильно ярился на своих помощников престарелый политик. Он посмотрел на собеседника, тяжело поднялся с кресла и подошел к стоящему навытяжку в напряженной тишине маршалу:

— Ты все-таки, Вова, садись. Зря ты так воспринял. Ты же понимаешь, что это удар не столько по тебе, сколько по мне. Правда, тут мне из МИД сообщил министр, что в Госдепе тоже обеспокоены… ну, скажи как это слово? — да-да, милитаризм. Что ты вот милитарист и жаждешь новой войны. Но мы тебя в обиду не дадим. Не переживай. Мы соберем Пленум, и я обяжу выступить на нем и руководителя безопасности, и министра иностранных дел, а там кто еще захочет… но выступать будут, как я скажу.

Глава государства подчеркнул свои последние слова, сверкнув глазами.

И этот молниеносный взгляд, этот пронзительный внутренний запал заметил маршал Константинов. Но он ошибочно посчитал, то ли в силу чрезвычайного нервного перенапряжения, то ли иных каких обстоятельств, что эти молнии направлены против него.

И эта ошибка была для него роковой.

* * *

Капитан 1-го ранга Румянцов сидел в лоджии и с наслаждением изучал лазурную рябь Черного моря. Чарующий воздух, пальмы, кипарисы, магнолии и орхидеи наподняли райским волшебством открытое восприятию пространство. Эти несколько безмятежных дней, проведенных им в сочинском санатории, когда он умышленно не включал радио и телевизор, показались ему самыми счастливыми за все последние месяцы, а может, даже годы.