Читать книгу "В то далекое теплое лето - Елена Келен"

Так было очень давно, так будет когда-нибудь и потом, не сейчас… Все в этом мире рано или поздно возвращается на круги своя. Вернулись и они. Вернулись, чтобы встретиться вновь, чтобы вновь любить и вновь ненавидеть, и в ярких отблесках бушующей страсти, в непримиримой борьбе добра и зла, где нет места смерти, вновь попытаться обрести себя, а вместе с тем простить и отпустить прошлое.

– Так ты меня узнал? – спросила Наталья или, может, теперь Елена.

– Да. Хотя и не сразу.

– Но как?

– У тебя ее взгляд, ее улыбка…

– Алеша… – голос сорвался на нет от волнения. – Алешенька…

Наталья порывисто вскочила, лихорадочно подыскивая нужные слова. Им так много надо было сказать друг другу. Но что-то невидимое уже встало между ними, возвращая ее на землю. Этим невидимым было время. Из памяти сами собой выплыли строчки:

Окончен бал, погасли в зале свечи,Веселье, здесь царящее, прошло,Еще мы слышим трепетные речи,Но скрыто временем знакомое лицо.

Призрачная дымка невесть откуда взявшегося тумана окутала Карецкого с верным Сатаной, задрожала косой рябью блестевшей росы и рассыпалась в ярких лучах июльского солнца.

– Алексей! В тот день к нам приезжала Настасья, она обманула меня. А может быть, она и сама была обманута. Я люблю тебя, я всегда любила только тебя! – звенящий надрывный крик, брошенный вдогонку, повис в воздухе.

– Я люблю тебя! – прошелестело в ответ, и снова наступила тишина.

Миг, вырванный у вечности, прошел, словно не был. Неумолимое и властное время, повернутое вспять, вновь вступало в свои права, возвращая в реальность. А реальность обернулась запыхавшимися Стасом и Андреем, которые отчаянно продирались сквозь цепкие кусты бузины.

– Наташка, Нат!

Всхлипывая, она отползла от лежащего у ее ног тела Артура и, не сдерживая слез, уткнулась носом в линялую, пропахшую потом и костром футболку Стаса. Тот, бережно прижав ее к себе, гладил по голове, словно маленькую девочку, и приговаривал, что все наконец-то закончилось и все теперь будет хорошо…

А потом, уже в лагере, Сашка взахлеб рассказал, как он передал карандаш Андрею и как тот, увидев его, «просто в лице изменился». Велев Быстрову оставаться на месте и ждать их возвращения, Джиль схватил Владькин обрез и побежал искать ее…

– Андрей, я знала, что ты сразу все поймешь.

– Не понять тут было бы сложно. Единственное, чего я до сих пор так и не понял, зачем тебе понадобилась вся эта конспирация с карандашом. Почему ты не сказала Саньку прямо, как есть, или меня могла предупредить, мы же с утра виделись…

– Ну, во-первых, мы договаривались встретиться втроем, а во-вторых, скажи я Саньку правду, он бы меня не отпустил или со мной увязался. Откровенного разговора точно бы не получилось. А в-третьих, Андрей, я ведь до последнего надеялась, что я ошиблась…

Паром пришел только на следующее утро, соединив их с большим миром. К обеду прибыл местный наряд милиции во главе с молоденьким участковым. Он долго осматривал место происшествия, что-то собирал, фотографировал и сосредоточенно делал заметки в потрепанный блокнот. Искоса поглядывая на Климову, он то хмурился, то принимал важный вид, но потом не выдержал и совсем по-детски удивился:

– Ты, наверное, в рубашке родилась. Не наступи твой дружок на брошенный самострел, лежала бы сейчас вместо него. Ты гляди, эта ржавая рухлядь не только выстрелила, но пуля-то сердце насквозь прошила…

Разубеждать его никто не стал, зачем? Какое дело этому молоденькому безусому лейтенанту, изо всех сил старавшемуся казаться старше своих лет, было до того, что атаман Карецкий, шутя, бил без промаха с тридцати шагов пикового туза…

– Ну вот и все, Нат. Пора прощаться. Может быть, все-таки оставишь адрес, – нерешительно попросил Андрей, беря ее за руку.

– Зачем? Если захочешь, сам найдешь, да только это никому не нужно, ни мне, ни тебе.

– Почему же? Что, все еще не можешь тот стог простить?

– Да нет, Андрей, я же говорила тебе, и не один раз, что давно уже простила.

– Тогда в чем дело? – он пристально посмотрел ей в глаза.

– А дело в том, что вчера вечером Стас сделал мне предложение выйти за него замуж, – не пряча взгляда, ответила Наталья.

– И что же ты? – пальцы Андрея слегка дрогнули, но ее руку он так и не выпустил.

– Я согласилась…

– Поздравляю… А про нас…

– Я ему рассказала, он все знает.

– Разве ты любишь его?

– Неважно. Али хороший парень, надежный, и, самое главное, с ним у меня есть будущее, Андрей.

– А со мной?

– А с тобой – ты не обижайся, пожалуйста, но с тобой у нас только прошлое. Я не могу обманывать ни тебя, ни себя. Ты слишком похож на Алексея, слишком…

P. S

Так зачем мы приходим в этот мир? Вопрос, остающийся без ответа. Мы любим и страдаем, радуемся и ненавидим, теряем близких и самих себя, но потом все начинаем заново. В тот жаркий июльский день Наталье на миг показалось, что она осознала и ухватила малую толику самой сути бытия. Но миг есть миг. Лето пролетело, уступив место осени. А осень не всегда бывает болдинской…

За окном по-прежнему во всю моросил холодный косой дождь. Небо, правда, немного просветлело, но на улице все равно было серо и тоскливо. Прикрывшись зонтами, люди спешили по своим делам. Нет, сегодня в издательство она точно не поедет, хотя ей уже звонили оттуда – пора сдавать новый роман.

Наталья подошла к комоду и достала из верхнего ящичка неубиваемую зажигалку «Zephyr Gaiter MFG Со», которую Володькины родители не взяли себе – оставили ей в память о сыне. Как давно это было и было ли вообще?..

Андрея уже нет. Из него со временем мог бы получиться неплохой хирург, но в лихие девяностые он ушел из медицины и занялся бизнесом. Его расстреляли в упор прямо у дверей подъезда.

Стас работает конструктором, но этой зимой он перенес обширный инфаркт, и сейчас ее неугомонный искатель приключений находится в санатории. Проходит курс реабилитации. Даст Бог, все обойдется.

Санек, этот веснушчатый невзрачный парнишка, стал известным художником. Он сильно располнел, полысел и вот уже лет пять, как живет в Германии. Его вторая жена, немка по национальности, высокая сухощавая Марта, родила ему двух очаровательных рыженьких близняшек. Сашка ужасно гордится дочурками, а себя теперь важно называет Алексом. Года два назад Албановы всей семьей гостили у них. Быстров рассказывал о своих персональных выставках, показывал картины и даже подарил им одну. Его пейзажи пользуются большим спросом и есть во многих частных коллекциях мира. Одна из последних работ называется «Память сердца». На переднем плане изображена залитая ярким утренним солнцем поляна, вылинявшая брезентовая палатка и догорающий с ночи костер. Чуть дальше, среди деревьев, виднеются каменные развалины старого замка, мимо которых по извилистой тропинке идет босоногая девчонка в коротком ситцевом сарафане. Она спешит туда, где клубится и разливается густой вишнево-синий туман. И в этом тумане, если присмотреться, можно различить силуэт белокурого всадника на черном коне. Картина получилась довольно эффектной и, несмотря на сюжет, очень реалистичной, она вызвала массу споров и откликов. За нее предлагают хорошие деньги, но Сашка не поддается. Многим его решение кажется странным, и только трое знают, что на этой картине Алекс запечатлел их ушедшую юность, а разве можно продать то, что поистине бесценно?