Читать книгу "Раб из нашего времени. Книга тринадцатая. Запоздалое прозрение - Игорь Минаков"

– Рельсы-то целёхоньки остались, – заметил Лёня. – Только местами царапины поблёскивают.

– Меня глубина удивляет, – признавался я. – Зачем такая? Явно больше восьмидесяти метров.

– Может, здесь когда-то противоатомный бункер построили? Вот и углубились, как могли. Но в любом случае, подобное сотворили представители очень развитой цивилизации. И внизу наверняка они оставили информацию для потомков. Или ещё что более ценное. Если что, то я готов…

– Нетушки! – отверг я его намёки со всей категоричностью. – Домой хочу, по родителям соскучился. Ну и Сияющий Курган в Пайролке не в пример важнее.

Найдёнов однозначно что-то хотел предложить или объяснить:

– А не окажется ли…

– Не окажется! – отметал я заранее все его задумки.

– Может, есть смысл…

– Нет никакого смысла!

– А вот если попробовать…

– Вот это попробуй! Но не сейчас, а годика так через три-четыре.

Друг сделал вид, что рассердился, коверкая обращение:

– Слышь, насяльник, а ты в художественной самодеятельности участвуешь?

– Участвую! – тут же бойко соврал я. – Когда очень спать хочется, а не с кем.

Костёр тем временем подожгли, и мы все двинулись к нашему месту ночлега. На первую вахту заступил сам капитан. Да и рядышком с ним расположился один из раненых. У него и нога была с шинами, и рука в лубке, и двигался он с трудом на одном костыле, но за день он выспался и выказал желание тоже принести пользу. Вроде как посильная помощь, против которой никто не возражал. Хотя я, больше на всякий случай, чем для острастки, с угрозой навис над доброхотом:

– Признавайся! Какую гадость против нас замыслил?

– Д-да ты ч-ч-что?! – испугался тот до заикания. – Я от всей души!

Но мне плевать было на его заикание и возможную обиду: я просматривал цвета ауры. Вроде как синий цвет и фиолетовый превалировали. То есть этого пупса снедали искренность и удивление. А раз так, то пусть дежурит. Заподозрить его в попытке побега даже самый оголтелый параноик не сумел бы.

Отправился я спать в каюту капитана, которую тот сам предложил:

– Намного удобнее, чем в гамаке, и ближе всех к посту.

Отказываться? Глупо. Вот я и отправился в отдельное (относительно) помещение. Переборки-то тоненькие, почти что картонные. Зато и кровать там не в пример солидная, как для человека. Пупсы-то они раза в два нас шире. «Нас» – это я имею в виду нормальных людей, а не очень «сильных и здоровых», которые своего роста шире.

Но только я начал укладываться, прислушиваясь к затихающим переговорам там и сям, как ко мне мышкой проскользнула Фея. Сразу прильнула ко мне в поцелуе и потом зашептала:

– Мы быстренько…

– Ты о чём? – вполне искренне заволновался я. – Да мы сейчас всех перебудим своими движениями, скрипом и стонами.

– А не скрипи и не стони, – предупредила она меня, сдвигаясь головой в район моего живота. – Я всё сама сделаю и тихо…

Кто бы сомневался, что последовавшее затем действо мне понравится! Но всё равно смущало отсутствие взаимности в полученном удовольствии. Очень хотелось и прижать, и самому активно подвигаться… А так я только и мог, что поглаживать плечи девушки и её голову. Да изо всех сил постарался сдерживать рвущиеся из меня стоны. Даже слово себе дал, что следующую ночь, если не перелечу в город, буду ночевать в соседнем овраге. Вырою для нас персональную землянку, загорожусь неподъёмным валуном и отведу душу.

И вроде не голодный до женского тела, а вот поди ж ты! Словно и не было фривольных ласк во время нашего обеденного перерыва. Наверное, я всё-таки влюбился!..

Спать нам на кровати вдвоём оказалось тесновато, но Фея и тут всё предусмотрела. Шепнула мне, так и оставаясь на полу:

– Я тут три одеяла принесла, мне хватит…

– Не замёрзнешь?

– В этой жаре?

Ну да, укрываться смысла не было. Так что, блаженно вздохнув и пожелав милой спокойной ночи, я уснул.

А ночью нас пришли убивать. И догадался я об этом во время длинного, истерического вопля Феи. Только успел открыть глаза, как мимо меня на пол кто-то рухнул, размахивая длинным кинжалом. Причём валясь на смуглянку, убийца ещё и меня умудрился полоснуть по предплечью.

«И больно-то как! Эпическая гайка!..»

Глава тридцать первая

А судьи-то кто?

Действовать пришлось быстро и в страшно неудобном положении. Дело в том, что проход возле стены выглядел чуть ли не в три раза уже, чем кровать. Именно в этой щели спала моя милая смуглянка. Именно туда рухнул рассвирепевший убийца. Видимо, решил девушку убить первой за то, что она шум успела поднять. Причём убийцей оказался пупс, и своими телесами он буквально запрессовался в узкий проход.

Что у него в руках, как он ими действует и что творит, мне оставалось только догадываться. Хотя я сразу влил ему в голову парализующий эрги’с, а потом с рёвом и грохотом стал выдирать распухшее тело вверх и в сторону двери. Как я ему голову при этом не оторвал-то? Ну а когда увидел кинжал, торчащий в плече своей возлюбленной и хлещущую кровь, чуть от ярости с ума не сошёл. Ладно ещё отрезвила мысль, что спасать надо, а не рычать, как дикий зверь.

Знахарку я вскинул на кровать чуть ли не телекинезом, выдернул кинжал из раны и принялся сращивать прорезанные мышцы и кровяные сосуды. Тело задёргалось от боли, и я без лишних эмоций его усыпил. И только сквозь зубы процедил сбежавшимся и раскричавшимся в коридоре соратникам:

– Не галдите! Вы мне очень мешаете!

Стало тише, но не намного. Да и край моего сознания улавливал восклицания разной тональности: «Убит? Сволочь! Оглушён! Поднимай!» – и прочие. Причём не все они касались выброшенного мною в коридор убийцы. Того, как ни странно, вообще особо не кантовали и не трогали. Скорей всего, выкрики касались пострадавших вахтенных. А кто именно на нас напал, сейчас казалось совершенно неактуальным.

Минут десять я возился с раной Феи, пока не зарастил всё как следует и не удостоверился, что её жизни ничего не угрожает. После этого сообразил, что сам чувствую себя всё хуже от потери крови, и принялся залечивать собственную рану. Она изначально казалась не настолько опасной, как у смуглянки, но промедли я ещё минут десять, совсем остался бы обескровленный.

Так что из тесной каюты я вышел только через полчаса, когда всё уже было ясно. Капитан, придерживающий на затылке холодный компресс, заканчивал оправдываться перед слушателями:

– …и заподозрить ничего не мог! Мы с этой сволочью так мило и интересно общались. Шёпотом… Потом он сморщился и попросил ему чуть передвинуть поломанную ногу. Якобы затекла совсем. Ну я и нагнулся… Дальше удар по затылку, и словно в колодец упал…

То есть на меня и на Знахарку напал тот самый доброхот, вызвавшийся помочь вахтенному из-за своей бессонницы. А ведь я его проверял! Пугнул, прикрикнул и просматривал ауру. Как же так получилось, что я не рассмотрел чёрного цвета агрессивности и злобы или зелёного – откровенной лжи? Потерял квалификацию? Или меня сумели обмануть?