Читать книгу "Психомагия. Воображение как основа жизни - Алехандро Ходоровский"

А один из главных врагов творчества – мораль. Человек должен быть аморален, если хочет развить воображение. Мораль сковывает нас, мы должны быть смелее, мы должны отбросить в сторону этот костыль.

История воображаемого

С исторической точки зрения человек поначалу был заключен в себя самого. Потом он сообразил, что может чуть-чуть расширить рамки и впустить в себя что-то, что находится вне его. Нас поместили в природу, и оказалось, что природа – это мы! Хотя вначале, конечно, мир нам представлялся чужим и пугающим.

Я поясню свою мысль. Давайте предположим, что я – дикарь, я знаю, что мир – это не я, я только вижу, что вокруг меня растут деревья, цветы, мох… И вот я прибегаю к помощи колдовства и в один прекрасный день сливаюсь с деревом. Я создаю для себя растительный тотем. Теперь мы с моим деревом едины. Когда сажают дерево, это дерево – я, когда его срубают, я умираю. Когда я умираю, мне кладут в рот семена и из них вырастает чудесное дерево. Из моего трупа вырастает дерево, значит, я сам – семя. И тогда я начинаю обрабатывать землю, потому что отождествляю себя с растениями. В основе моего воображения лежит растительный мир, и это происходит до сих пор – именно так лечат фитотерапевты. Надо слиться с духом растения, но не насильно, не вломившись к нему. Напротив, надо открыть ему дверь, чтобы он проник в меня. До тех пор, пока в меня не войдет дух растения, я не стану творцом в полном смысле этого слова.

А там, где заканчивается дух растений, находится Ом Мани Падме Хум, или бриллиант в цветке лотоса. Там концентрируется вся тибетская религия. Из болота вырастает лотос, а в нем – Будда. Вся египетская религия и весь буддизм покоятся на лепестках растений. Растение тянется к солнцу, разливает свое благоухание, становится богом. Я сам растение, что появилось из грязи, из моего бессознательного. Я расту благодаря моему сознанию, благодаря знаниям, и раньше или позже из меня выходит Сияющее Существо. Все это уходит корнями в глубокую древность. Когда-то я слился с растением, и оно изнутри распахнуло мои двери. В одном из коанов дзен-буддизма говорится: «Дверь, открытая на север, дверь, открытая на юг, дверь, открытая на восток, дверь, открытая на запад». Так отвечают на вопрос, кто такой Будда. Трудно понять, что это значит, но ясно одно: что-то открывается. Когда поиск начинает человек нетворческий, ему трудно открыть свои внутренние двери. Но чтобы начать творить, нужно стать свободным. И войти в дзен, потому что его основной закон – сорвать оковы, освободиться.

По мере развития человечества люди впускали в себя животных. Они словно бы впитывали насекомых, лягушек, тигров, львов, леопардов, пауков… проще говоря, создали животный тотем. Из животного тотема появились все боги: например, Аполлон – лягушка. Во многих культурах принято делать зооморфрные маски: в Мексике это леопарды, в Африке – крокодилы, и даже многие знаки зодиака названы в честь животных. И до сих пор в нашей жизни есть место животному тотему. Мы сравниваем одних людей с соколами, других – со стервятниками, мы говорим, что кто-то дерется, как хищник. Мы впустили в себя животных.

И так человеческое существо начало творить. Из всего, что человек в себя вбирал, он делал бога, и с каждой новой гранью росло в нем то, что есть человек. Вобрав в себя животного, человек стал охотником, стал выращивать коров, ягнят. Вот он слился с тигром, и теперь может охотиться на тигров, слился со слоном – стал способен укротить слона. Так в Индии появился бог Ганеша с головой слона. В индейской культуре майя – это паук, что ткет сеть вселенной, и вселенная – это сон, иллюзия, сотканная в форме паутины. В таро восьмой Аркан означает Справедливость, а Справедливость произошла от паука. Все, в чем есть восьмерка, идет от паука – восемь лап, символ бесконечности…

Но это не все. Человек наблюдает за движением солнца и луны, смотрит на звезды и вбирает в себя космические ритмы. Так рождается закон, и короли, весь общественный уклад появился после того, как человек вобрал в себя космос. Был когда-то один король, в дни полнолуния его подданные получали от него подарки, а в новолуние они его свергали. Они просто следовали за луной, были цикличны. Человек вобрал в себя звезды, и они по сей день влияют на общественный уклад. Нами правят президент, символизирующий Солнце, и его жена, символизирующая Луну. Папа – это Солнце, Папесса – Луна. Мы до сих пор дышим в одном ритме с космосом, и даже просветление связано в нашем понимании со светилами. Люди говорят: «Когда я достигну состояния просветления, я превращусь в солнце». И мы сияем, как солнце. То есть наша конечная цель – превратиться в Солнце (Амон-Ра). Луна же не излучает собственного света, и наше эгоистичное «я» должно скромно, как луна, отражать солнечный свет во всем его великолепии. Наше общество начало вырождаться, когда солнце отождествили с мужчиной. В Германии найдены остатки древней цивилизации, считавшей луну мужским символом, а солнце – женским. Это было матриархальное общество, в котором превратиться в солнце означало стать женщиной. Значит, когда мы сегодня говорим о том, что хотим стать солнцем, мы подсознательно стремимся стать мужчиной. Следует перестать видеть в солнце папский символ и прочее в этом роде. На самом деле солнце – вселенный андрогин.

Позже, в эпоху Просвещения, человек решает жить разумом, только разумом. Настал звездный час механики, и она принимается производить разнообразные моторы и заводные механизмы, например часы. А человек по-прежнему вбирает в себя, и теперь он вобрал машины и начал подражать их работе! Появилось рациональное мышление. Даже сейчас то тут то там мы встречаем следы рационализма, пришедшего к нам из эпохи Просвещения. Я иду с французом в кино, и он говорит мне: «Но это же нелогично! Это невозможно!» Вот мы смотрим фильм Кубрика «Чужой», главный герой заперт, и вдруг появляется с топором, и мы восклицаем: «Это невозможно, нелогично, кто открыл ему дверь?» Что-то кажется нам невозможным, и мы убеждены, что этого не существует. Все, что нелогично, нам не подходит! Так машины, абсолютно и полностью логичные машины, влияют на наше воображение. У машин всегда есть четкая цель, значит, и человек должен ставить перед собой ясные задачи. Буддизм, напротив, хочет добиться просветления без цели. Мы все отмечены рационализмом. Быть рациональным неплохо, но чистый рационализм – это проказа, чума, болезнь. Когда сексуальность – не без помощи религии – встала на путь рационализма, произошла катастрофа. Возникла разрушительная рациональная мораль, как огонь распространившаяся на все общество. Союз секса и рациональности привел к тяжелым проблемам, но именно эти проблемы привели к тому, что мы решились наконец порвать с рациональностью и отойти от нее на безопасное расстояние.

Проблема требовала решения, болезнь ждала своего врача, и появились Фрейд и сюрреалисты. Сюрреализм был невероятно важен для нас, мы снова начали отождествлять себя со снами, мы отвоевали себе обратно царство сновидений, уже принадлежавшее нам когда-то. Когда-то в Греции сон принадлежал не людям, но богам. Я вобрал в себя сон и стал тем, что мне снится.

Но мы должны сделать еще один шаг. Сейчас, в XXI веке, у нас есть компьютеры. За десять лет мы приняли как должное новые возможности, которыми нас одарил компьютер, мы пользуемся ими, и это до неузнаваемости меняет нашу манеру чувствовать, мыслить и воспринимать. Теперь мы можем рассмотреть наш дом со всех сторон. Мы можем мысленно забраться в окно, погулять по квартире, выйти из нее. Мы можем мысленно проникнуть в человека, по его венам, по кровеносной системе добраться до нужной нам точки. Я хочу сказать, что даже в нашем воображении мы стали вести себя как компьютер. Это мутация, и мы переживаем ее прямо сейчас. Мы теперь совсем по-другому обрабатываем информацию. Что нас ждет дальше?