Читать книгу "Углицкое дело - Сергей Булыга"

А после вдруг открыл одну – и аж отшатнулся! Перед ним был двор, там было еще совсем темно, и небо было черное, но звездное. И еще дух во дворе был вольный! Маркел переступил через порог, шагнул во двор, остановился и прислушался. Шум был уже не во дворе, а в избе. Значит, уже открыли дверь, подумал Маркел радостно, значит, никто за ним сейчас не смотрит! И он смело выступил вперед и осмотрелся. Видно было очень мало, но Маркелу все же показалось, что прямо – это будет к соседу, и направо – тоже, но к другому, а вот зато налево – это как раз куда ему и надо, то есть к ручью и дальше к Фроловским воротам. И Маркел, повернувшись туда, быстро крадучись дошел до тына, как мог высоко подскочил, и чуть зацепился за верх, и стал карабкаться выше и выше… как сзади закричали:

– Стой, убью!

После они еще орали и грозили еще что-то, но Маркел этого уже не слышал – он перевалился через тын, упал, вскочил, проверил нож за пазухой – и кинулся бежать, пригнувшись, но не к ручью и мосту к Фроловским воротам, а вдоль тына (и вдоль ручья) к Волге.

Добежав до края слободы, Маркел остановился, оглянулся и никого не увидел. Но возвращаться все равно не стал, он об этом даже не подумал, а поправил шапку и опять проверил нож, после нашел тропку и пошел по ней вниз, к воде. Воду было видно хорошо, а берега были оба совсем черные. Маркел, придерживая нож за пазухой, спускался медленно, с опаской, потому что ему все время казалось, что нож шевелится как уж и как будто так и норовит вылезти из рушника на волю. Бабьи это сказки, тьфу, думал Маркел, усмехаясь, а самого била дрожь. А он про нее думал так: это ему из-за Андрюшки, не мог Андрюшка так просто зарезаться, а это его нож зарезал, вот из-за этого теперь и робость нападает. Чтобы она его оставила, Маркел то и дело крестился, но это ему не помогало. Так он дошел до воды, остановился, осмотрелся и прислушался, опять никого не увидел и не услышал, после чего сел на землю и подумал, что сейчас ему лучше никуда не соваться, а тихонько просидеть здесь до света, а после, приедет гонец или нет, вернуться в кремль и там при всех пасть перед боярином в ноги, и ударить челом на имя государево, и еще нож приложить. Вот как ему тогда подумалось! И он от этой мысли успокоился и принялся ждать.

Но прождал он совсем немного, когда вдруг почуял, что его в бок кольнуло! Нет, шалишь, подумал он сердито, он этот чертов нож брать в руку не будет! Он же уже знает, что бывает с теми, кто его берет – тот зарезается! И Маркел только прижал нож сверху, через однорядку.

А нож тогда еще сильнее дернулся! А Маркел его еще сильней прижал! А нож еще! А Маркел еще крепче! А нож резанул его тогда! Тогда Маркел его наружу выхватил, рушник размотал, взял за черен!..

И тут у него свело руку! Окаменела рука у него! Ахти, Господи, подумал он испуганно, да куда тут малому царевичу, когда ему самому ничего не поделать! А руку начало крутить и выворачивать! И придвигать всё ближе, ближе к горлу! Маркел набычился, тряхнул рукой – а нож не стряхнулся! А нож еще сильней приблизился! Да как же это так, гневно подумал Маркел, его здесь как свинью зарежут, что ли? Кричать, что ли, звать Фому с Авлаской?! И тогда Маркел быстро склонился, прижал руку с ножом к земле и наступил ногой на нож! И стал рвать руку! Рвал-рвал, рвал-рвал – и вырвал! И тогда, не поднимая сапога, схватил рушник и обмотал им жало, весь порезался, но все равно схватил как мог, изо всех сил, размахнулся и швырнул как можно дальше! Нож тихо чмякнул в воду и затих. И ничего там не стало видно. Маркел посмотрел на руки. Они были все в порезах. Маркел заулыбался и перекрестился. Было тихо-тихо. Скоро начнет светать, подумал Маркел, чего ему теперь здесь сидеть, надо идти обратно.

Но как только он встал, то сразу увидел, что выше его по тропке, шагах в десяти, не больше, стоят Фома, Григорий и Авласка. В руке у Фомы был нож, но он им не угрожал, а просто, наверное, забыл его убрать. Он всё видел, подумал Маркел, вот почему он такой. И только Маркел так подумал, как Фома спросил:

– Утопил?

Маркел кивнул.

– Может, оно и правильно, – сказал Фома. – Хотя дорогая была вещь. – И помолчав, спросил, и уже строго: – Что у вас там между вами в избе было?

– Да ничего и не было, – сказал Маркел. – Он стал мне его совать, на, сказал, глянь. И руку мне вот так! – и показал.

– А ты? – спросил Фома.

– А его руку вот так! – сказал уже в сердцах Маркел и опять показал. – А он рваться! А я отпустил! А он на себя и по горлу!

Фома подумал и сказал:

– Бывает! Но это по совести. – И убрал свой нож. И еще прибавил: – Не умеешь – не колдуй. А ты горазд, горазд!

А Григорий и Авласка ничего не говорили, а только смотрели и слушали. Маркел, тоже ничего не говоря, стал подниматься по тропке. Фома, а за ним Григорий и Авласка соступили в сторону, и Фома еще спросил:

– А теперь ты что?

– Ну, что еще! – сказал Маркел и даже остановился рядом с ними. И продолжал: – Устал я как собака. Пойду лягу. А завтра будет видно.

– Ага, ага, – сказал Фома.

Маркел прошел мимо него и стал подниматься выше. Фома и Григорий с Авлаской за ним не пошли. Маркел взошел на самый верх. Уже светало. Маркел пошел к мосту через ручей. На мосту стоял стрелец. И дальше, увидел Маркел, стояли еще двое, это уже возле самой проездной Фроловской башни. Там их по ночам обычно не было, а тут вдруг на тебе, стоят, с удивлением подумал Маркел, подходя к мосту через ручей.

А после, перейдя через ручей, Маркел еще больше удивился, когда увидел, что сторожка при воротах стоит открытая, а в ней стоит стрелецкий голова Иван Засецкий. Увидев Маркела, стрелецкий голова еще сильней нахмурился (а он и до этого был хмур) и строгим голосом сказал:

– Живей давай! Таскался невесть где! – Но при этом отступил на шаг, освобождая дорогу.

Маркел прошел мимо него в ворота. А там через внутренний двор – и завернул к себе, на их крыльцо, а дальше через сени – и в их бывшую холопскую. Там было темно как в погребе, но он легко прошел, уже привык же, к своей лавке и там сел, снял шапку и уже начал подправлять тюфяк…

Как Яков из угла тихо спросил:

– Маркел, это ты? – А так как Маркел промолчал, он добавил: – А мы тут тебя заждались. И еще громче окликнул: – Гаврила!

При столе кто-то заворочался, поднялся с лавки и сразу спросил:

– Пришел?

– Пришел, – сказал Яков. – Вот он.

Маркел сказал:

– Здесь я. Что надо?

– К боярину тебя, – сказал Гаврила. – Срочно!

– В такую ночь? – удивился Маркел.

– Значит, в такую, если велено! – строго сказал Гаврила, выходя из-за стола. Теперь Маркел его немного рассмотрел, это был тот самый человек, который уже однажды водил его к Шуйскому. Он и теперь опять сказал: – Чего расселся? Ты кого ждать заставляешь, а?!

Маркел вздохнул, надел шапку и встал. И за Гаврилой пошел из холопской.