Читать книгу "Грешная и желанная - Джулия Энн Лонг"

– Второй этаж. Третья дверь от лестницы.

Они услышали шаги, цокающие по коридору.

Женские шаги.

Леди Карстерс пробормотала:

– До встречи, – и, проведя пальцами по его руке, ускользнула прочь с ловкостью человека, привыкшего ускользать.

Йен резко повернулся на звук шагов.

И замер.

Перед ним стояла Тэнзи.

Она наблюдала за ними.

Лицо ее побелело.

Какое-то время они просто смотрели друг на друга. Наслаждение просто смотреть друг на друга, находиться рядом друг с другом было отравлено невысказанными словами.

У нее нет ни малейшего права смотреть на него как на предателя.

И все же…

Наконец Йен заговорил.

– Чем могу быть полезен, мисс Дэнфорт? – произнес он спокойно, но грубовато.

Это казалось странным. Словно он в первый раз за долгое время говорит на своем родном языке после того, как разговаривал с кем-то на другом.

Двенадцать дней, четыре часа, тридцать две минуты и сорок одну секунду.

И какое это облегчение – просто находиться рядом с ней. Внезапно земное притяжение перестало так сильно на него давить.

Она долго молчала. Очевидно, набиралась смелости.

– Ты собираешься заняться с ней любовью?

Он едва не выругался. Будь проклята она и ее привычка наскакивать на него с вопросами!

Он был готов сделать все что угодно, лишь бы это выражение исчезло с ее лица, и при этом… при этом ему хотелось наорать на нее за наивность. Все идет так, как идет.

– А ты собираешься выйти замуж за будущего герцога?

Шум бала доносился до них как во сне. Один из этих голосов принадлежал будущему герцогу. Молодому человеку с благородной судьбой, большим влиянием, деньгами и титулом. Молодому человеку, никогда не наставлявшему рога герцогу Фальконбриджу.

– Возможно, – ответила она дрогнувшим голосом. Страдальческим. Оборонительным.

И сердитым.

Он откинул голову назад и с силой кивнул.

Затем пожал плечами.

Вот и все.

Повисло еще более нелепое молчание.

А леди Карстерс ждет его у себя в комнате, и через несколько минут она наверняка начнет нетерпеливо постукивать ножкой в атласной туфельке. Йен представил ее роскошное белое тело под своими ладонями, представил стоны, которые он так хорошо умел вызывать. Она закинет одну ногу ему на бедро, и он быстро возьмет ее у стены или в углу. Забудет обо всем, испытает восхитительное наслаждение, погрузившись в ее тело. Временная передышка.

Тэнзи стояла молча, не шелохнувшись.

Йен так быстро шагнул к ней, что она вздрогнула.

– Чего ты от меня хочешь, Тэнзи? – Он произнес это тихо, яростно, настойчиво.

Она сцепила перед собой руки. Он глянул на ее побелевшие кулачки, потом на побелевшее лицо. Высоко на скулах у нее появились два лихорадочных, ярких пятна.

Он хотел прикоснуться к ней, успокоить, сделать так, чтобы пятна исчезли.

Но не решился.

Он ждал.

И ждал.

И наконец она едва слышно прошептала:

– Я не хочу, чтобы ты занимался с ней любовью.

Йен резко втянул в себя воздух. Эти слова подействовали на него, как стрела. Та, которая убивает.

Та, которыми Купидон стреляет в свои жертвы.

Он так много мог ей сказать. Мог указать на лицемерие, на тщетность, на честность и справедливость. Мог напомнить, что хотя кое в чем она и мудра, у нее нет никакого жизненного опыта, и она совершенно наивна в том, что касается мужских нужд и прочей ерунды, и у нее нет, нет никакого права стоять тут с таким лицом! Что все сказанное о нем – правда, и она это знает. Мог бы сказать, что это она его довела. И она не имеет права!

Паршиво, Тэнзи, не повезло тебе.

И это будет самое милосердное, что он может сказать. После этого она пойдет своим путем, а он своим, как и должно быть. Позволит ей ненавидеть себя, сначала чуть-чуть, потом сильно, а потом она забудет.

Именно это он и собрался сказать.

Но вместо этого произнес, очень нежно:

– Тогда я не буду.

Это было равносильно признанию.

Йен больше не знал, кто он такой.

Все, что он знал – она должна получить то, что хочет, и неважно, что это. Неважно, какой ценой.

И решив таким образом свою судьбу, Йен круто повернулся и ушел, оставив Тэнзи как раз в тот миг, когда ее лицо осветилось почти божественным светом, потому что не мог на это смотреть.

Во время перерыва между танцами Стэнхоуп подошел к нему, его молодое, красивое, открытое лицо сияло. У него наглый подбородок, решил Йен без капли милосердия. Что-то в нем, квадратном и таком безукоризненном, страшно его раздражало.

– Я просто хотел поблагодарить вас, Эверси, за ваше письмо, сообщившее мне про мисс Дэнфорт.

– Нет нужды, – коротко бросил Йен.

– О, прошу вас, не отказывайте мне в удовольствии выразить свою благодарность, – произнес тот величественно, просто упиваясь своими словами.

– Вы будете герцогом. Я далек от того, чтобы отказать вам хоть в чем-то.

По лицу Стэнхоупа на мгновение мелькнуло сомнение, но он тут же кивнул, так и не поняв иронии. Опять же, ирония – способ защиты тех, кто хотя бы иногда испытывал разочарование, подумал Йен, а молодому лорду наверняка не доводилось сталкиваться ни с чем подобным.

– Я решительно думаю, что мое ухаживание за мисс Дэнфорт прошло прекрасно. Просто замеча-тельно.

– В самом деле? – стиснул зубы Йен.

– Это было легко, старина. Право же, пустяк. – Тот щелкнул пальцами. – Несколько букетов, несколько комплиментов о ее глазах, несколько поездок в моей старой пролетке, и она моя! Честное слово, она совсем простодушная и незатейливая.

– Прямо вот так легко?

– Конечно. Она еще совсем юная, личность только формируется. Веселая и покладистая, и я думаю, что из нее можно вылепить все что хочешь.

– А. Неужели она настолько податливая? – Йен не сознавал, что с каждым новым предложением повышает голос. Впрочем, ничего удивительного, если разговариваешь сквозь стиснутые зубы.

– О, безусловно, сэр, – серьезно, доверительно ответил Стэнхоуп. – О, она не идеальна. Немножко тщеславная и легкомысленная. Слегка банальна и поверхностна. Но это все юность. Несколько младенцев все изменят. Зато, клянусь Богом, она выглядит самим совершенством.

– Тщеславная? Легкомысленная? Банальная? Поверхностная? – шипел Йен, словно бросал дротики в мишень. Стэнхоуп моргал при каждом слове. – Вы… давно смотрелись в зеркало, Стэнхоуп?