Читать книгу "Эверест. Кому и за что мстит гора? - Джон Кракауэр"

Мой мозг, переваривавший этот ужасающий список потерь, находился в странном состоянии отстраненности от происходящего. Я чувствовал себя так, словно я не человек, а робот. У меня исчезли все чувства, но при этом я очень чутко осознавал все происходящее, будто спрятался глубоко внутри бетонного бункера и наблюдал разворачивающуюся вокруг меня трагедию сквозь узкую амбразуру.

Я тупо всматривался в небо, и мне казалось, что оно стало неестественно тусклого синего оттенка, словно его цвет вывели отбеливателем. Зубчатый горизонт светился похожим на корону маревом, мерцавшим и пульсировавшим в моих глазах. Я всерьез задавался вопросом, не привела ли меня эта круговерть спуска в кошмарную бездну помешательства.

ПОСЛЕ НОЧИ, ПРОВЕДЕННОЙ НА ВЫСОТЕ 7900 МЕТРОВ БЕЗ ДОПОЛНИТЕЛЬНОГО КИСЛОРОДА, Я ЧУВСТВОВАЛ СЕБЯ ОБЕССИЛЕННЫМ И ИСТОЩЕННЫМ ДАЖЕ В БОЛЬШЕЙ СТЕПЕНИ, ЧЕМ В ПРЕДЫДУЩИЙ ВЕЧЕР ПОСЛЕ ВОЗВРАЩЕНИЯ С ВЕРШИНЫ. Я ЗНАЛ, ЧТО ДО ТЕХ ПОР, ПОКА МЫ НЕ ПОЛУЧИМ ХОТЬ НЕМНОГО КИСЛОРОДА ИЛИ НЕ СПУСТИМСЯ НИЖЕ, МОЕ СОСТОЯНИЕ И СОСТОЯНИЕ МОИХ ТОВАРИЩЕЙ БУДЕТ БЫСТРО УХУДШАТЬСЯ.

Программа ускоренной акклиматизации, которой следовали Холл и большинство других современных покорителей Эвереста, является на удивление эффективной. Она позволяет альпинистам приступить к штурму вершины после относительно короткого четырехнедельного пребывания на высоте больше 5200 метров, включая только одну акклиматизационную вылазку с ночевкой на высоте 7300 метров{42}. При этом данная стратегия работает только при условии, что все участники экспедиции, находящиеся выше 7300 метров, имеют неограниченный доступ к кислороду. Если этого не происходит, то никто не поручится за безопасность альпинистов.

Я стал искать членов нашей команды и обнаружил, что Фрэнк Фишбек и Лу Касишке лежат в соседней палатке. Лу бредил, кроме того, у него была снежная слепота, он ничего не видел, не мог о себе позаботиться и только что-то бессвязно бормотал. Фрэнк выглядел так, словно находился в состоянии сильнейшего шока, но он делал все, что было в его силах, и заботился о Лу. Джон Таск и Майк Грум лежали в другой палатке, казалось, они спали или были в бессознательном состоянии. Хотя и я чувствовал себя абсолютно разбитым и очень слабым, но было совершенно понятно, что все остальные, за исключением Стюарта Хатчисона, находятся в еще более плохом состоянии.

Переходя от одной палатки к другой, я пытался найти хоть немного кислорода, но все баллоны, которые мне попадались, были пусты. Я страдал от недостатка кислорода и ужасной усталости, и мое состояние только усиливало ощущение хаоса и отчаяния. Из-за шума и треска развевающегося на ветру нейлона было невозможно переговариваться между палатками. Батареи в нашем единственном оставшемся радиопередатчике были почти разряжены.

В ЛАГЕРЕ ЦАРИЛА АТМОСФЕРА ПОЛНЕЙШЕГО И УГНЕТАЮЩЕГО ХАОСА, КОТОРЫЙ ТОЛЬКО УСИЛИВАЛСЯ ОТ ТОГО, ЧТО НАША КОМАНДА, ПОСЛЕДНИЕ ШЕСТЬ НЕДЕЛЬ ПОЛНОСТЬЮ ПОЛАГАВШАЯСЯ НА СВОИХ ПРОВОДНИКОВ, ВДРУГ ОСТАЛАСЬ БЕЗ РУКОВОДСТВА.

Роба и Энди не было с нами, и хотя Грум находился в лагере, его прошлая ночь была такой кошмарной, что он был полностью выведен из строя. Грум был сильно обмороженным, он лежал без чувств в своей палатке и даже не мог говорить.

Двое наших проводников пали на поле боя, а третий был не в состоянии управлять экспедицией, поэтому роль руководителя взял на себя Стюарт Хатчисон. Это был нервный и порой слишком серьезно воспринимавший себя молодой человек, выходец из высших слоев англоязычного общества в Монреале. Он был блестящим исследователем в области медицины и из-за отсутствия времени принимал участие в крупных альпинистских экспедициях не чаще одного раза в два или в три года. Во время кризисной ситуации в четвертом лагере он решил взять управление в свои руки.

Пока я приходил в себя после бесплодных поисков Энди Харриса, Хатчисон организовал команду из четырех шерпов, чтобы найти тела Уэтерса и Намбы, которые остались лежать на дальнем краю седла, там, откуда Анатолий Букреев привел Шарлотту Фокс, Сэнди Питтман и Тима Мэдсена.

Поисковая группа шерпов, возглавляемая Лхакпой Чхири, отправилась на поиски, опередив Хатчисона. Тот оказался таким заторможенным в результате кислородного голодания, что забыл надеть ботинки, и чуть было не ушел из лагеря в легких вкладышах со скользкой подошвой. Только после того, как Лхакпа обратил внимание на эту ошибку, Хатчисон вернулся, чтобы обуться. Следуя в направлении, указанном Букреевым, шерпы быстро обнаружили два тела на сером усыпанном валунами ледяном склоне, у самого края стены Канчунг. Как и многие шерпы, они испытывали суеверный страх перед мертвыми, поэтому остановились приблизительно в двадцати метрах от тел в ожидании Хатчисона.

– Оба тела были частично занесены снегом, – рассказывает Стюарт Хатчисон. – Их рюкзаки валялись в стороне, метрах в тридцати выше по склону. Лица и торсы занесло снегом, наружу торчали только руки и ноги. Ветер неистово ревел над Южным седлом.

Первое тело, к которому он подошел, оказалось телом Намбы, но Хатчисон понял, кто это, только когда, опустившись на колени и не обращая внимания на ураганный ветер, соскреб с ее лица десятисантиметровый панцирь льда.

После этого Хатчисон с ужасом обнаружил, что она все еще дышит. Ясуко потеряла обе перчатки, и ее обнаженные кисти рук, судя по всему, промерзли насквозь, до кости. Ее глаза были широко открыты, а кожа на лице была цвета белого фарфора.

– Это ужасно, – вспоминает Хатчисон. – Я был совершенно подавлен тем, что увидел. Она была при смерти. Я не знал, что делать.

Потом он подошел к Беку, который лежал метрах в шести от Намбы. Голова Бека была тоже покрыта толстой коркой льда. На его ресницах и в волосах висели льдинки размером с виноградины. Отчистив от льда лицо Бека, Хатчисон обнаружил, что техасец тоже все еще жив.

– Бек что-то бормотал, но я не мог понять, что он хочет сказать. На его правой кисти не было перчатки, и рука была самым страшным образом обморожена. Я попытался посадить его, но мне это не удалось. Он тоже был при смерти, но все еще дышал.

Хатчисон был страшно потрясен увиденным и пошел к шерпам, чтобы спросить совета у Лхакпы. Лхакпа был ветераном Эвереста, и его в одинаковой степени уважали как сами шерпы, так и белые сагибы.