Читать книгу "Дай! Дай! Дай! - Дарья Калинина"

Похоже, Лебедева была большим снобом. И, удочерив в свое время детей пьяницы и игрока, изо всех сил старалась, чтобы никто не узнал правды об их истинном генеалогическом древе. И людей Лебедева судила явно по самой себе. Вот она бы точно дала пинка человеку только за то, что он оказался далеко не голубых кровей. И, конечно, Лебедева, как любящая мамаша, была в ужасе от того, что тщательно вылепленная жизнь ее обожаемых девочек может разрушиться по вине их родного отца.

– Вы переживали, сами себя запугивали, паника в вас росла и в конце концов вы приехали к Паршавину? Поехали и убили его!

– Нет! – отшатнулась Лебедева. – Как вы могли такое предположить! Я бы не смогла!

– Вам надоело платить шантажисту. Да и требования, наверное, у него увеличились. Как известно, аппетит приходит во время еды.

– О чем вы, молодой человек? Какой аппетит? Речь шла о совсем небольших для нас с мужем суммах. Признаюсь, это было довольно напряженно, почти каждый месяц бегать в банк и делать там перевод на тридцать-сорок тысяч рублей. Но материально это нас не сильно затрагивало. Мы могли бы платить этому человеку и впредь, лишь бы он не трогал наших девочек, не совался бы к ним! Не разрушал их жизни!

Похоже, мадам Лебедева слишком уж все утрировала. То, что представлялось ей чуть ли не крахом и катастрофой, для ее зятьев могло и не иметь такой уж большой важности. Ведь они были женаты не первый год. И если уж сестры Паршавины-Лебедевы за это время ни разу не дали своим мужьям повода упрекнуть их в недостатке воспитанности или нравственности, то с чего вдруг мужьям затевать развод? Только потому, что родной отец их жен оказался не идеален? А мать была пьянчужкой и гуленой?

– Подумаешь, происхождение! Небось мужья у ваших девчонок тоже не графья!

Но Лебедева все равно трепетала и нервничала.

– Нет, нет. Это позор. Вы не понимаете… Вы не вращаетесь в тех сферах, где вращаемся мы с мужем. Для нас с мужем это был бы скандал. Нет, хуже! Позор!

– Позор в чем? В том, что вы удочерили двух несчастных сироток? Глупо. Наоборот, вас бы все за это стали еще больше уважать.

– Нет, нет. А девочки… Что бы случилось с ними? Они у меня такие трепетные! Такие нежные! Такие ранимые! Нет, они бы не пережили правды.

– И поэтому вы не нашли лучшего выхода, как окончательно заткнуть рот шантажисту? Вы убили его?

– Боже упаси! – снова побледнела Лебедева. – Когда вы сегодня явились ко мне и рассказали о случившемся, я сразу же подумала о своем алиби. О том, как хорошо, что мы с мужем были в это время на конференции в Майами. Это просто счастье, что его доклад совпал по времени с убийством этого человека. Просто божья милость! И знаете, может быть, это и ужасно, говорить такие вещи, но лично я рада, что этого человека убили.

– Но вы помчались к своей подруге, чтобы узнать у нее подробности произошедшего.

– Ну да. Конечно.

– А вы не подумали, что это ужасное преступление могли совершить ваши дочери?

– Что? О нет! Только не они!

– Но у них-то алиби как раз нету!

– Да зачем оно им нужно? Они никогда не знали Паршавина. Говорю же, он имел дело только со мной и с мужем. Мои девочки неплохо устроены, но они молодые. У них нет того уровня доходов, как у нас с мужем.

– Но они могли узнать про шантажиста и захотеть избавить вас и вашего мужа от него. Они же вас любят. И могли захотеть помочь вам.

– Все равно нет! Они бы в первую очередь пришли к нам с мужем посоветоваться и обсудить создавшееся положение.

– И все равно я не вижу другого выхода, кроме как поговорить с вашими девочками.

Некоторое время Лебедева колебалась. Но потом все же кивнула.

– Хорошо. Но пусть эта беседа произойдет в моем доме и при нас с мужем. И пожалуйста, не говорите девочкам о том, кем был убитый. Назовите его… Ну, скажем, старым знакомым их отца.

– Обещаю вам это.

– Тогда я позвоню девочкам и попрошу их сегодня же приехать ко мне. Часа через полтора вас устроит?

Следователя это вполне устроило. Но так как Лебедева звала к себе в гости одного только Рассохина, и никто из добровольных помощников ее приглашения не удостоился, то следователь снова распрощался со своими друзьями.

Он уехал, а Мариша с Риткой не торопились. Да и куда им было спешить? Следователь оставил им копии дел об ограблении инкассатора на торфяных разработках и двойного убийства, случившегося там же в то же время. И теперь девушки, устроившись в кафе за столиком у окна, пытались разобрать кривули, которыми были испещрены страницы уголовных дел.

– И что за мерзкий почерк? Какой смысл писать эти тома, если потом все равно никто прочитать не сможет?

– Не знаю. Но тут есть протоколы. Некоторые вполне читаемы.

И пока Смайл маячил у стойки бара, пытаясь привлечь к себе внимание официанта и сделать заказ, подруги увлеченно изучали уголовные дела.

– Поверить не могу, но похоже, мой отец был уголовником! – внезапно вздохнула Ритка.

– Не преувеличивай.

– Он совершил ограбление.

– Это всего лишь предположение.

Мариша желала утешить подругу, но Ритка была безутешна.

– Вот Лебедева тут твердила про темное прошлое ее приемных дочек, но у меня-то оно еще хуже! – воскликнула она. – Вполне возможно, даже почти наверняка, мой отец тоже участвовал в том ограблении инкассатора! Вместе с дядей Волей и Паршавиным. И в папу стреляли. И ранили! Поэтому он и не вернулся больше к нам с мамой! Потому что его убили. Там, на болотах!

– Погоди, но ведь грабителей было трое.

– Трое. Верно.

– Предположим, что это был Паршавин и двое его друзей.

– Да.

– Один из них погиб. Паршавин присвоил себе фамилию Цыплакова и спокойно жил все эти годы. А кто же был третий?

– Дядя Воля, – с уверенностью произнесла Ритка. – Тот самый, который потом эмигрировал в Америку через Израиль. Помнишь, я тебе про него говорила?

– Да. Выходит, он последний, кто может рассказать нам правду.

– Выходит.

– Послушай, я уже спрашивала тебя об этом, а теперь спрашиваю снова. Нельзя ли нам этого дядю Волю как-нибудь разыскать?

– Ну… Не знаю. Думаю, что моя мама знает его адрес. Вот только… Захочет ли она его нам дать?

– Да почему же нет?

– Она очень близко к сердцу приняла разоблачение, которое мы ей устроили. Она все эти годы лгала мне, что мой отец умер. А теперь выясняется, что перед этим он еще и успел поучаствовать в ограблении инкассатора. Просто в голове не укладывается!

– Но если твой отец был в доле с Паршавиным, то по крайней мере ясно, почему тот отстегивал твоему Никитке ежемесячно кругленькую сумму. Это был долг! Эти деньги предназначались вам с Никитой в качестве выплаты доли твоего отца!