Читать книгу "Массандрагора. Зов Крысиного короля - Иван Безродный"

Ну конечно, Леша хороший, Леша людей не кушает. Это же орки плохие, вали, вали все на них.

– Ладно, ладно, извини, я не хотел, – попытался успокоить его Пашка. – А зачем ты разбил ту штуку, ну, под лампой? Я даже проснулся. Что это?

– Ту штуку? – не сразу понял людоед. – Ах, это… – Он хмыкнул. – Это и есть голографическая камера, для съемки которая. Офигительный девайс, кстати. Думаю, у нас в продаже таких еще нет. Да-а-а, тут много чего есть, в этом сатанинском мире! Эта пещера – еще что, видел бы ты их лаборатории, но даже здесь тебе пожалуйста: водопровод, канализация, электричество, посуда «Цептер», жидкость для розжига и даже поваренная книга. Ну, ты понимаешь, мне она нужна, – понизил он голос, – рецепты там всякие и вообще… Правда, они наказали готовить только на костре, углях или камнях, никаких микроволновок и газа. Типа единение с природой…

Единение с природой?! Жесть.

– …а потом я к ним хожу, или они ко мне сами прилетают. Ем я, правда, один, они ни разу не пробовали, но говорят, что все чувствуют, мол, датчики во мне многочисленные или что-то типа того. Затем дают новое задание… Только холодильника у меня нет: не знаю, почему, я спрашивал – не отвечают. Наверное, еще одно правило. Так что мясо быстро портится… А я люблю свежее! Знаешь, оно реально так тонизирует, и настроение сразу как-то повышается…

Пашка почувствовал, как к горлу подкатывается комок тошноты. Ну, монстр – он и есть монстр! Нет в нем давно уже никакого Алексея Михайлова.

– Но ты же сломал ее? – спросил он. – Камеру-то?

– Сломал… Так получилось. Думал я, видать, слишком много. Говорят же – много думать вредно. А все из-за тебя! И что мне теперь делать? Что они мне скажут на это? Не в добрый час я поймал тебя, ох, не в добрый…

– Ну, может, тогда отпустишь?

– Да что ты все заладил? – возмутился орк. – Хватит уже! Сегодня в обед я зажарю тебя, и баста. Прими это как факт. Умри же как мужчина.

Вот и приплыли! Пашку прошиб холодный пот. Как же так? Ведь хорошо поговорили, все всё поняли, наладили, так сказать, мосты дружбы, уже почти знакомы – и на́ тебе!

– Погоди… – пробормотал он. – Я подумал, что… мы поняли друг друга, что ты не будешь меня… э-э…

– Да пойми же ты наконец! – вскричал монстр, заламывая руки, словно истеричная матрона. – Я не могу рисковать жизнью своей дочери, не могу, просто не имею права!

«Какие красивые слова, ага! – подумал Пашка. – А людей пожирать, значит, право имеешь». Вслух, правда, он этого не сказал.

– Я должен ее спасти, должен! – кричал громила, чуть ли не плача. – Это же моя вина, что она здесь, что я тоже здесь да еще и в таком виде! Значит, ты будешь принесен в жертву, и точка. Свою вину я искуплю один, никто мне не поможет! А ты наконец успокойся! Замолчи!

– Но у тебя сейчас ничего не получится! – воскликнул Пашка.

– Почему это? – оторопел людоед. – Ты чего это задумал?

– А как, сам подумай? Ты же разбил камеру? Разбил. Поэтому я и думаю, что в этот раз было бы лучше, если бы… ну…

Пауза затянулась.

– Что? – нетерпеливо рыкнул людоед.

– Отведи меня к боссу! – выпалил вдруг Пашка.

– К нему? – вытаращился орк.

– Ну да! Записать отчет отсюда ты не сможешь, так?

– Ну?

– А если вызовешь ремонтников, возникнут ненужные вопросы, правильно?

– Это какие еще?

– О твоей неблагонадежности конечно же! Одна твоя вспышка ярости, вторая, технику ломаешь, дисциплину нарушаешь, распорядок дня и все такое прочее… С чего им тебе потом доверять? Но ты же не хочешь, чтобы эксперимент провалился, так? Ты же хочешь обратно свое тело?

– Ты к чему это клонишь, я не пойму?

– Отведи меня к своим, на Базу, а там – делай что хочешь, предложи им новый эксперимент, ну, при них там меня зажарить, снять голограмму и прочую фигню, только не приводи их сюда, а наоборот – меня отведи к ним. Я более чем уверен, что твоему боссу я буду интересен точно куда больше, чем те, прежние, понимаешь? У меня Голос, ты же знаешь! В итоге – и себя не подставишь, и меня им покажешь, такого необычного, ну и я… не сегодня умру. А? Что скажешь?

– Это как-то… того… – зачесал затылок орк. – Неожиданно как-то! Непривычно.

– А ты подумай.

– Я не знаю. Не знаю, правда. Но вот твой Голос – это да. Это странно. Я все время думаю о нем. Не пророк ли ты?

– Да-да, именно, пророк! Наконец-то ты понял! Я же ценнейший, еще не исследованный твоими профессорами ресурс! Потерять меня – реально невосполнимая утрата! Думаешь, они простят тебе это? Сомневаюсь. Как бы чего не случилось. А тебе нельзя рисковать! На тебе ответственность!

– Да, но…

– И пойми самое главное – время дорого! – продолжал убеждать Пашка, пока «железо было горячо». – Ты когда им должен был предоставить отчет? Они ведь знают уже, что ты поймал меня, да?

– Знают…

– Ну вот. А вдруг они сами сюда заявятся? Определят, что камера не в порядке, и прилетят. И я тут такой лежу, уже нафаршированный опятами. Прокол, однако! Босс будет недоволен. А оно тебе надо? Сам подумай.

– Да, ты прав! – воскликнул, встрепенувшись, людоед. – Оно мне вовсе не надо. Идем же скорее!

Получилось! Получилось, черт возьми! Немного хитрости и… Но что потом? Как удастся сбежать? А видно будет! Нечего загадывать.

Поколдовав над замком крышки, монстр вытащил Пашку из клетки. Тот с превеликим удовольствием размял косточки, все еще опасливо косясь на чудище, но орк был спокоен и невозмутим.

– Далеко идти-то? – спросил Пашка.

– Идти? Нет, – пожал плечами орк. – Доберемся быстро.

Это не очень хорошо, решил Пашка. Времени для маневра могло быть совсем мало. Интересно, а чудище свяжет его или позволит идти рядом совершенно свободным? Последнее, конечно, было маловероятным, и Пашка уже продумывал разговор, чтобы на это уломать монстра.

Они прошли на «кухню». Пашка огляделся. М-да… Прямо здесь убивали людей, а потом пожирали их! И других существ параллельных Вселенных – тоже. Проклятые извращенцы, эти неведомые экспериментаторы! Пашка поежился. Как же ему повезло, что удалось избежать этой жуткой участи… Временно, конечно. Он с отвращением посмотрел наверх, на черепа импровизированной люстры:

– А ты много их… ну…

– Съел? – спросил орк, подбирая в углу свою сумку.

– Ну да.

– Точно таких как ты – шестерых. Ты, получается, седьмой. Были, конечно, еще и другие.

Шестерых! Не считая еще кого-то там… Мрак. Тон громилы снова стал абсолютно равнодушным, прежнего раскаяния или хотя бы неуверенности как не бывало. Для него все это и вправду было лишь формальным договором, контрактом. Он им – свои анализы, а они ему – дочь и свободу. Разбитая камера в коротком приступе разболевшейся совести – не в счет.