Читать книгу "Принцесса в академии. Драконий клуб - Варя Медная"

Я, ни секунды ни колеблясь, отмела это предположение.

— Доверяю. Ему тут никакой выгоды, да и не думаю, что призраки на чьей-то стороне. Они… сами по себе.

Потом я рассказала, что мадам Лилит пообещала заказать щипцы, и мысленно поблагодарила Озриэля, когда он не стал высказывать и так очевидные опасения.

— Знаешь, Ливи, — сказал он, когда я закончила. — Даже если ничего не выйдет, лучше я буду до конца жизни твоим другом, чем меня в ней не будет вовсе.

Горло стиснуло, я почувствовала, что сейчас расплачусь, и скрыла волнение за сердитым тоном:

— Не говори глупостей. Мы со всем справимся, вместе. И никакой дракон нам не помешает!

— При чем тут дракон? — удивился Озриэль. — Я думал, с ним покончено.

— Да, покончено, — быстро согласилась я, — просто я очень устала, а завтра предстоит ответственный день.

— Отдыхай, Ливи, — кивнул ифрит.

— А ты?

— А я подожду, пока ты уснешь.

Устраиваясь спать, я так долго ворочалась и взбивала солому, что разбудила Уинни, о чем она немедленно мне и сообщила. Я ничего не ответила, отвернулась к стене и задышала ровно, сделав вид, что заснула. Вскоре раздался шорох — Озриэль лег спать, и вокруг воцарилась тишина, прерываемая сонным дыханием друзей, совесть которых была чиста. Ко мне же сон не шел еще очень долго.

Я прокручивала в голове события последних дней, и теперь к прежним страхам прибавился новый: я до икоты боялась, что Озриэль как-то догадается о том, что произошло между мной и Якулом… тьфу, то есть Кроверусом. Да что происходит! Раньше я даже в мыслях не называла дракона по имени…

Да и не было ведь ничего. А тот поцелуй — это всего лишь вынужденная мера, мне пришлось это сделать. Но, как я ни старалась убедить себя в том, что пошла на жертву, противный голосок внутри нашептывал, что жертвы сопряжены со страданиями, а не сладким жаром в груди.

ГЛАВА 29,

в которой я раскрываю тайну кровеита, а мадам Лилит заказывает гномьи слюни

На следующее утро меня подняли ни свет ни заря и сразу отвели к мадам Лилит. Рабочий кабинет первого советника во многом напоминал ректорский. На стене красовался портрет Марсия во весь рост. Как патриотично.

Я передала ей слова Озриэля о том, как вызвать Ореста.

— Велите, чтобы кто-нибудь отнес ему пергамент и перо, он напишет нужное заклинание.

Первый советник отправила с этим поручением Эола Свирепого. В другой ситуации покровителю факультета доблестных защитников вряд ли понравилось бы служить мальчиком на побегушках, однако частые спуски в подземелье явно радовали его.

Пока мы ждали, мадам Лилит нетерпеливо прохаживалась туда-сюда и произнесла от силы две-три реплики, по всему было видно, что она нервничает. Время от времени она выглядывала в окно и потирала ручки, совсем как ее дядя. Последний тоже вскоре явился, но, в отличие от племянницы, вел себя совершенно непринужденно. Он галантно поздоровался со мной, словно и не было той сцены в Академии, устроился в одном из стульев-кресел и поинтересовался, завтракала ли я. Я нехотя призналась, что не успела — меня отвели сюда раньше, чем нас покормили. Тогда он позвонил в колокольчик и велел принести бутербродов с теплой уткой, спаржу и тыквенное печенье.

Я старалась сохранять презрительно-отстраненный вид и хотела отказаться от угощения, но намерение вылетело из головы, как только принесли все вышеперечисленное. Великие дела не совершают на пустой желудок, поэтому я без малейшего стеснения устроилась за столом мадам Лилит и принялась за завтрак.

Глюттон Медоречивый тоже подцепил одно тыквенное печеньице и, прежде чем отправить в рот, аккуратно счистил посыпку:

— Терпеть не могу кунжут, — пояснил он и повернулся к мадам Лилит, рассеянно смотревшей в окно. — Не желаете ли присоединиться к нам, дражайшая племянница?

Та вздрогнула, придя в себя от задумчивости, недовольно покосилась на нас и отклонила предложение.

— А зря, — констатировал он, подмигнул мне и отправил печенье в рот.

— Вы с таким уверенным видом творите зло, — не удержалась я. Прозвучало почти как комплимент.

— А именно так его и нужно творить, — спокойно заметил принц. — Во-первых, выгадаете время, пока сильные будут приходить в себя от вашей наглости, а во-вторых, слабые, видя такую решимость, засомневаются в себе. Люди любят уверенных. — Его глаз-протез полыхнул алым. — Прошу меня извинить, принцесса.

Принц вынул из кармана элегантный платок с монограммой, извлек глаз и принялся его протирать. Пару секунд я молча наблюдала за тем, как он ловко полирует его кусочком ткани, а потом подавилась печеньем. Пальцы инстинктивно потянулись к шее, где до недавнего времени висел рубин фортуны.

— Это… это… — я задыхалась, тыча в сторону камня.

— Вы хотите знать, не кровеит ли это? — любезно подсказал собеседник.

Я с трудом кивнула.

— Именно он, — Глюттон Медоречивый сдул невидимую пылинку с красного шарика, отчего тот снова вспыхнул, и в глубине заволновался клубок светящихся нитей, а потом вернул в глазницу. — Лучшего материала для таких целей не найти. Так что, если когда-нибудь возникнет подобная нужда, очень рекомендую. — Глаз крутанулся и встал на место. — Пользуюсь уже тысячу лет и никаких нареканий. — Он сопроводил шутку еще одним подмигиванием, а я никак не могла прийти в себя.

Передо мной совершенно отчетливо встала страница из «Камней неустановленного происхождения», где перечислялись области применения кровеита.

«…при производстве ювелирных украшений, в качестве магических амулетов, протезов, реквизита прорицателей, разменной валюты у гномов и для игры в камешки».

Разгадка все это время была так близко! Если, конечно, я правильно поняла…

Мадам Лилит оторвалась от созерцания двора и повернулась к нам. Лицо было совершенно непроницаемым, но я поняла, что наша беседа от нее не ускользнула.

— Довольно, дядя. Не стоит обременять сейчас головку принцессы лишней информацией — пусть сосредоточится на предстоящей задаче.

Я хотела возразить, что моя голова вполне способна выдержать натиск нескольких мыслей сразу, но в этот момент вернулся Эол Свирепый и с поклоном протянул мадам Лилит небольшой медный поднос, на котором лежал сложенный вчетверо листок.

Та прыгнула вперед кошкой и нетерпеливо сгребла его. Это так резко контрастировало с ее привычной сдержанностью, что Глюттон Медоречивый поднял бровь. Первый советник спохватилась, с напускным равнодушием заглянула в записку и протянула ее дяде, а сама направилась к столу, где лежала заранее приготовленная толстенная книга. Содержимое послания, как и говорил Озриэль, состояло всего из двух слов, а вот буквы меня поразили. Это были обыкновенные вертикальные палочки, расположенные под разным углом. Я тоскливо подумала о том, что не мешало бы выучить родной язык Озриэля. «С чего ты взяла, что у тебя будет такая возможность и что он тебе пригодится?» — ехидно шепнул внутренний голосок.