Читать книгу "Прерванный полет "Эдельвейса". Люфтваффе в наступлении на Кавказ. 1942 г - Дмитрий Дегтев"

Советская противовоздушная оборона на восточном берегу реки значительно усилилась, в чем некоторым летчикам пришлось воочию убедиться.

«Налет в составе группы на цели, расположенные на островах на Волге под Сталинградом, – писал в рапорте штурман Не-111Н-6 «1G+FP» оберфельдфебель Эрих Цептер из 6-й эскадрильи KG27, совершавший один из своих первых боевых вылетов. – После старта наше подразделение летит через облака. В ходе таких полетов я всегда боялся столкнуться с другими самолетами. Кстати, я часто боялся. Мои действия во время рейсов делались механически прямо в страхе. Мы идем на курсе, как правило, зигзагами. Взрывы тяжелых зенитных снарядов в ставшем чистым небе «приветствуют» нас на высоте 5000 м. Группа Не-111 стала маневрировать вверх и вниз.

Внезапно зенитка попала в правый двигатель. Я знал из курса обучения в авиационной школе, что в таких случаях надо немедленно выключить двигатель. Затем перекрыть подачу топлива. Это стало теперь актуально, потому что двигатель загорелся. К счастью, ненадолго. Другие машины уже отбомбились, а я отстал и потерял высоту. Я сбросил мои бомбы, как виноград, одним залпом на наиболее крупные острова Волги. После этого я отвернул прочь, и на высоте 2000 м мы прошли под разрывами зенитных снарядов. Группа, маневрируя, ждала меня»[181].

24 октября Не-111 «1G+NN» оберфельдфебеля Людвига Хафигхорста из II./KG27 «Бёльке» в очередной раз совершил налет на Сталинград. «На сей раз мы использовали в качестве бомб мины ВМ1000, которые мы должны были сбросить на «Красные баррикады» – комплекс зданий, бывший центром обороны советских войск, – вспоминал Хафигхорст. – Скоро мы достигли цели, однако сразу сбрасывать мины было нельзя. Здания под нами были частично заняты нашими войсками, и надо было определить, где они находятся. Вскоре мы заметили их опознавательные сигналы, и я немедленно направил самолет к точке сброса». Две «сигары» устремились вниз, и вскоре среди остовов заводских корпусов поднялись огромные столбы пыли, огня и дыма, а «Хейнкели» повернули на аэродром.

Подобные операции проводились по нескольку раз в день, и пилотам бомбардировщиков казалось, что внизу уже никто не мог остаться в живых. Однако советские войска по-прежнему обороняли восточные окрестности Мамаева кургана, химический комбинат «Лазурь», заводы «Баррикады» и «Красный Октябрь». 25 октября в ходе очередного вылета на бомбардировку Сталинграда «Хейнкели» из 7-й эскадрильи KG27 попали в зону огня зениток, а затем были еще и атакованы советскими истребителями. В результате Не-111Н-6 «1G+ER» получил повреждения и на обратном пути совершил вынужденную посадку «на живот» в 20 километрах западнее города Калач. Один из членов его экипажа был тяжело ранен. Чтобы побыстрее доставить его в госпиталь, рядом с подбитой машиной приземлился «Хейнкель» Х.-О. Хайнерта. Сверху последнему казалось, что под ними голая степь, однако в реальности это было совсем не так. «Волосы у нас встали дыбом! – вспоминал Хайнерт. – Мы оказались в центре поля бывшей битвы с окопами и траншеями. Вокруг находилась многочисленная техника». Взлетать пришлось прямо между подбитыми танками и пушками.

В течение 28 и 29 октября «Хейнкели» из KG27 «Бёльке» совершали массированные налеты на остров Сарпинский, южнее Сталинграда, с которого около 100 тяжелых гаубиц обстреливали немецкие позиции в городе. К этому времени на восточном берегу Волги было сосредоточено очень большое число зенитных орудий и прожекторов, поэтому урчащие в сыром осеннем небе немецкие бомбардировщики встречал сильный заградительный огонь.

Людвиг Хафигхорст вспоминал об этих вылетах: «Внезапно прожекторы осветили машину. Мы начали пикировать, чтобы набрать скорость, а затем сделали резкий разворот. Настолько резкий, что машина мгновенно потеряла скорость и зависла в воздухе, подобно зрелой сливе. Плоскости нашего «1G+NN» были в дырках, как швейцарский сыр, но, несмотря на это, мы смогли вернуться обратно». Кроме самолета Хафигхорста, 29 октября зенитным огнем был сильно поврежден Не-111Н-6 «1G+JR» из 7-й эскадрильи, но пилоту оберфельдфебелю Хайриху удалось довести машину до аэродрома и посадить ее «на живот».

В это время войска группы армий «А» на Кавказе вели наступление на грозненском и владикавказском направлениях. Им срочно требовалась авиационная поддержка, и поэтому фон Рихтхофен произвел крупное перебазирование сил. Таким образом, на аэродроме Морозовская остались штабное звено и вторая группа эскадры «Грайф», а также I.[182]и III./KG1 «Гинденбург» – всего 37 боеготовых «Хейнкелей» и «Юнкерсов».

Все это перераспределение в очередной раз значительно ослабило VIII авиакорпус люфтваффе, действующий на сталинградском направлении. На 25 октября в его составе осталось всего 6 бомбардировочных групп. Основную нагрузку теперь несла KG27 «Бёльке» барона Ханса-Хеннинга фон Бёста, располагавшая в тот момент 34 исправными Не-111.

В начале ноября 1942 года обстановка на Восточном фронте, в том числе и в Южном Поволжье, оставалась стабильной. В Воронеже, на Дону, на перевалах Кавказского хребта, в долине Терека и в Калмыкии бои шли с переменным успехом. Большая часть Сталинграда находилась в руках немцев, но остатки 62-й армии по-прежнему упорно защищали плацдарм на восточном берегу Волги. Зима, уже начавшаяся на севере, все увереннее вступала в свои права и на юге. Метеоролог эскадры KG55 «Грайф» Фридрих Фобст с напряжением изучал последние данные о погодных изменениях на Восточно-Европейской равнине: «Мы пережили благоприятное лето и осень, люфтваффе господствуют в воздухе. Поэтому с растущей озабоченностью мы ждали грядущего периода непогоды, которому суждено было стать союзником русских – у нас-то в этом случае крылья были связаны»[183].

Начиная с 4 ноября на обширной территории стали происходить изменения погодных условий. Протянувшаяся от Адриатики до Урала область высокого давления, под влиянием движущегося с запада антициклона, была оттеснена и распалась надвое. В результате потоки арктического воздуха хлынули на юг. 7 ноября холод достиг излучины Дона, а 8 ноября столбик термометра на аэродроме в Морозовской, где располагался штаб KG55 «Грайф», внезапно упал до –15 °C. Из-за периодического тумана в эти дни приходилось отменять некоторые вылеты. 9 ноября в районе Сталинграда ударил настоящий мороз в –18 °C.

1 ноября Рихтхофен прилетел в Сталинград, где встретился с Паулюсом и Зайдлиц-Курцбахом. Злой и раздраженный, он заявил им, что дальнейшая поддержка авиации для 6-й армии бессмысленна. Во-первых, войска все равно не в состоянии воспользоваться воздушной поддержкой, во-вторых, плацдарм, удерживаемый советскими войсками, настолько сократился, что легче забрасывать их не бомбами, а ручными гранатами. Генералы пытались оправдываться и приводили массу «объективных» причин, однако Рихтхофена они не удовлетворили. «Я услышал от них старые и глупые отговорки, – писал он в своем дневнике, – которые являются лишь отчасти правдой: нехватка войск, отсутствие профессиональной подготовки в этом виде боев и нехватка боеприпасов». Реальные причины Рихтхофен видел в «усталости командования и войск» и в жестком формализме, царящем в сухопутных войсках, когда только 1000 солдат из одной дивизии могут одновременно участвовать в боях при общей численности в 12 000. Кроме того, он считал, что генералы довольствуются простым изданием приказов, не вдаваясь в подробности[184].