Читать книгу "Зона Посещения. Калибр памяти - Сергей Вольнов"

Но для меня осталось загадкой, что это за граница и какое отношение к ней имеет моя мать. Домохозяйка, а затем, когда осталась без мужа, инструктор в фитнес-клубе и тренер в детской спортшколе.

Зато я понял следующее.

Мало того что я был ребёнком незапланированным, так ещё и нежелательным! Оказывается, вместо меня очень хотелось родить дочь. Мать так и писала: «Три дня назад родила сына. Это нарушает планы, мне нужна дочь, а не сын… Анализы показали, что ребёнок здоров, но меня это не утешает. Теперь нужно обязательно родить вторую, девочку, иначе некому будет стеречь границу… Вот уже несколько лет пытаюсь забеременеть. Виталик словно спутал все карты. Я не хотела сына! Существует шанс, что он захочет стать проводником вопреки всему. По опыту знаю, что мужчины с их необузданным авантюризмом и неуёмной фантазией имеют гораздо больше шансов обрести проклятую способность проникать через границу. Плодить проводников я точно не желаю».

После долгожданного рождения Алёны мать записала, что план не провален, наконец-то будет кому продолжить дело, и что моей сестре тоже выпала более чем непростая судьба – стать стерегущей после неё. «Родила дочку. Теперь буду готовить её…» И неожиданное даже для матери открытие: оказывается, появилось подозрение, что сын тоже сгодится, план скорректирован, брат должен помочь сестре, так как его энергия способна подпитывать её, благодаря чему Алёна будет гораздо сильней, следовательно, граница – под надёжным замком.

Ну, хоть в чём-то от нежелательного сына польза! Запасная батарейка для этой… стерегущей. И всё, больше от меня никаких неожиданностей. Опасения насчёт моего желания стать каким-то проводником не оправдывались. «Сам по себе Виталик, к счастью, проклятой способностью не обладает. Самый обычный человек. Приземлённый, не рефлексирующий…» И записи на тему оправдавшегося подозрения о тесной взаимосвязи с сестрой: «Мои предположения подтвердились. Как только Виталий ушёл в армию, Алёна тяжело заболела… Сын не хочет жить дома после армии. Завербовался в какую-то силовую структуру. Все попытки выяснить, куда именно, безуспешны. Уговоры не подействовали, Виталий вырос упрямым и независимым, весь в отца. Муж мог бы повлиять на ситуацию, но его нет с нами…»

Дневниковые записи также рассказали мне, что стерегущая в отличие от проводника – который пересекает границу и водит через неё – выполняет контролирующую функцию. Она регулирует потоки проходящих-уходящих через границу. Чтобы не допускать массового пересечения оной и в то же время как бы «стравливать пар», выпуская тех, кому то ли «на роду написано» уйти, то ли по разным причинам стало невыносимо оставаться в «нашем мире».

Ещё в дневнике вскользь упоминались некие силы, которые либо помогают, либо препятствуют контролю. Но в принципе стерегущих чтили, они считались типа неприкасаемыми. От их деятельности впрямую зависело что-то ужасно важное, суть чего я слишком смутно уловил, чтобы разобраться. Зато ценным было понимание, что, значит, стерегущих больше чем одна. И проводниками тоже в отличие от меня кто-то способен становиться.

Почему мне не выпали шансы самому стать проводником, и тем более стерегущим, что ещё круче проводника, я недопонял. Всего лишь по той причине, что Алёна, в отличие от меня, земного и конкретного парня, оказалась способна витать в облаках, буйно фантазировать и упархивать в миры, которые описаны в книжках, которые она запоем читала?..

В конце дневника мать упоминал про свой медальон. По её словам, это украшение – никакое не украшение вовсе, а некий ключ. Могущественный артефакт, чуть ли не единственный в своём роде. «Пока я жива, всё идёт по плану. Алёна болеет и потому не способна выполнять функции должным образом… Я чувствую дыхание смерти. На всякий случай передала ключ Алёне. Если сын приедет на похороны, она не должна отпустить его. Если снова уедет, дочь умрёт…»

Всё это походило на тщательно спланированный розыгрыш, но интуиция подсказывала, что издевательскими шутками здесь и не пахнет. После службы в серьёзной правительственной конторе у меня выработался нюх на такие дела.

Впервые я пожалел, что умею считывать и анализировать информацию. Несмотря на то что многие моменты от меня ускользнули из-за недостаточности сведений – ведь записи давали только самое поверхностное представление о теме, – предварительные выводы оптимизма не внушали.

Чувствовал я себя настолько паршиво, будто меня переехал гружёный самосвал, а потом стадо слонов потопталось на моём искалеченном теле. Вся, вся моя жизнь смыта в унитаз. Оказывается, наша семья хранила фантастическую тайну, которую от меня скрывали и к которой я только что приобщился лишь в силу форс-мажорных обстоятельств. Да так приобщился, что сам не рад.

Семья Воскресенских, оказывается, та ещё компашка тайных агентов! Они, все трое, имели столько секретов от «незапланированного» сына, что возникло невольное желание задаться вопросом, а почему они меня просто не сдали в какой-то приют на фиг, с глаз долой… Ах да, я же энергетическая батарейка, из которой можно пить жизнь. Надо же, до чего удачно поименовали Виталием!

Даже папа… даже он ни словечком не обмолвился! А потом вообще взял, да и пропал. Что папа исчез не просто так, я узнал из дневника, прочитав о причине. Он-то в отличие от сына как раз обладал «проклятой способностью» и никак не мог остановиться, всё проводил и проводил, пока однажды не допроводился. Просто взял и не вернулся домой…

И как будто всех этих убийственных откровений было недостаточно, в мою душу вонзили безжалостные клинки записи, где упоминался какой-то другой мужчина. Он был у матери до того, как наша семья образовалась. И, судя по выплескам чувств, мама до самой смерти его не забывала. Он жил в её памяти, потому что она так и не смогла разлюбить его… Того, кто тебе уже побоку, хрен будешь звать «лучик мой».

Но больше всего меня неожиданно потрясла единственная запись, в которой мать… мама признавалась в том, что когда-то дала себе клятву ни о чём не жалеть, чтобы выдержать все тяготы и боли, но тем не менее, поправ обещанное, больше всего на свете жалеет о том, что не сумела убедить меня, незапланированного, но обожаемого Витасю, что любит, любит до замирания сердца при виде выросшего, возмужавшего сына… Вопреки тому, что я чуть было не спутал все её планы.

Несмотря на это отчаянное признание, для меня всё потеряло смысл. Желания, потребности, представления… Теперь от прежней жизни не осталось даже руин.

Последний раз судьба наносила мне запрещённый и запредельно болезненный удар, когда я фатально травмировал колено и больше не мог играть в хоккей. Тогда я тоже потерял смысл жизни и был вынужден не только заново учиться ходить, но и выстраивать себя нового на обломках прежних мечтаний и смыслов. К счастью, рядом была Дар, которая неоценимо помогла мне. Но сейчас даже она не поможет, да и не стоит её вмешивать.

Это дело семейное, и потому надо самому во всём разобраться, хотя, боюсь, силёнок мне может не хватить. Здесь я – никто и ничто. Просто букашка, которая прожила бок о бок со стерегущими и проводником многие годы, но так ни о чём и не догадалась. Глупая, глупая букашка…