Читать книгу "Хватит ныть. Начни просить - Аманда Палмер"

Он также выложил видео, в котором он сжигает одну копию книги. Казалось, что у него эмоциональный срыв и что у него заканчиваются ресурсы (и деньги, и силы), чтобы до конца выполнить все заказы. Но вот что интересно: если

посмотреть на комментарии людей, то его сторонники вовсе не были обозлены. Большинство людей в первую очередь беспокоилось о его состоянии.

Его жертвователи сплотились. Большинство выразило беспокойство за художника – вы сами можете увидеть, что это было общество, а не бездушный фасад. Один человек предложил сделать электронную версию книги и разослать всем тем, кто не получил свой заказ. Другой создал «Книжный клуб грустных детей», выложил адрес своей электронной почты и предложил поработать посредником между теми, кто бы хотел пожертвовать своей книгой в пользу тех, кто ее не получил.

Три месяца спустя в дело вмешался другой художник – Макс Темкин, он поехал к Джону, чтобы забрать оставшиеся книги, он из собственного кармана заплатил за доставку всех оставшихся книг, которые отправились своим адресатам.

Покровители есть везде. Но суть в том, что хоть Джон и испортил все и совершил невообразимое – Оскорбил свою фанбазу! Сжег свою книгу! – по крайней мере, он не пропал. И этот поступок – несмотря на то, куда зашла история, – позволил ему не потерять связь с людьми.

Артист Джош Энте живет в той части Нового Орлеана, которая пострадала от урагана Катрина. В его квартале был полуразрушенный заброшенный дом, и он запустил проект на Kickstarter, чтобы заполнить его тысячами разноцветных попрыгунчиков. Он собрал около трех тысяч долларов от двухсот людей, но как только у всех жертвователей были списаны деньги, властям города поступило анонимная жалоба, и ему пригрозили арестом в случае выполнения цели, хоть у него и было разрешение от владельца дома. На Kickstarter не существует функции возврата – ты не можешь автоматически вернуть людям деньги – но Джош не мог так поступить с людьми.

Он связался с каждым жертвователем и предложил им выбор: он мог вернуть им деньги в индивидуальном порядке или направить их деньги на благотворительность – на их выбор. Он встретил друга на вечеринке несколько месяцев спустя и отдал ему деньги прямо из своего кошелька. Вот как все распределилось: около сорока процентов попросили вернуть свои деньги, сорок процентов направили их на благотворительность, а двадцать процентов сказали: «Оставь их на свой следующий арт-проект». Джош уже потратил стартовый капитал, чтобы осуществить проект, – он купил попрыгунчики. А это значит, что он вернул людям деньги – и направил на благотворительность – из своего собственного кармана, в ущерб себе.

Мне стало июнтересно, что он сделал со всеми этими мячиками, поэтому я спросила у него. Его ответ: я смог их перехватить до того, как их доставили – насколько я знаю, они до сих пор находятся на складе в Далласе и ждут, пока я их заберу. У меня еще есть двести аквапалок, которые должны были стать мягкой подкладкой на моем крыльце за два года до того, как я отдал часть для парада на Марди Гра.

* * *

Мои отношения с фанатами больше похожи на дружбу. В течение многих лет у меня было столько провалов: случайным образом дважды запланированные концерты, отправка альбомов с опозданием на пять или шесть месяцев. Но в большинстве случаев, если я объясняю ситуацию и ее предысторию, то люди нормально к такому относятся. Я просила прощения тысячи раз. Единственное, что я не должна делать, так это нарушать кодекс честности и стабильного открытого контракта. Практически все можно исправить общением.

* * *

Мой самый дорогой набор на Kickstarter стоил десять тысяч долларов и включал в себя «творческие посиделки и ужин», за которым я пообещала написать ваш портрет или наоборот… или что-то вроде этого (одежда необязательна). Два человека купили этот комплект. Для первого я приехала в Вашингтон и взяла с собой Нила.

Никто так и не разделся. Вместо этого мы с Нилом разрисовали стену в спальне еще не родившегося ребенка, который находился в животе у моего жертвователя Чейни. Пока мы создавали сюрреалистическую картину, на которой были изображены луна, играющая на пианино, и убойный кролик на воздушном шаре, Чейни и ее муж разговаривали с нами о плохих фильмах, вражде между родственниками и политике. А потом мы повели их в индийский ресторан.

Для второго я поехала в Перт. Жертвователя звали Яна, и я поняла, что знаю ее по Twitter, только за день до этого на своем концерте. Мы общались в течение многих лет… я вспомнила, что несколько лет назад она принесла нам еду после концерта.

Яну невозможно не заметить. Она была рождена с хондродистрофией. В свои почти тридцать лет ее рост составляет 1 метр 34 сантиметра, она перенесла десять операций по удлинению костей рук и ног. После того как она показала мне уютный австралийский дом ее родителей на окраине города и настоящие заросли на заднем дворе, в которых она бродила будучи ребенком, мы все собрались за праздничным ужином, во время которого я с радостью болтала с ее младшим братом Себастьяном, ее мамой француженкой и папой британцем. Мы говорили обо всем: от тоски по дому до нового австралийского премьер-министра, Тони Эбботта (никто не был его фанатом). Я чувствовала себя как дома – они были настолько любящей и теплой семьей. Меня очень поразила сама Яна, она была уверенной, выдержанной и с хорошим чувством юмора. Она изучала музыку в колледже, а сейчас работала в госпитале, и, казалось, что она не позволяла своей болезни встать на пути ее счастья – она излучала позитив.

После семейного ужина Яна сложила холст, одеяла и кисточки в коробки, которые я помогла ей перенести через улицу и футбольное поле. Она все спланировала: она хотела позировать обнаженной в парке, в котором играла в детстве. Я сказала ей, что если нас арестуют, то это будет поступок, который вызовет у меня восхищение, а такого не было со времен моего ареста в Амстердаме за проведение ниндзя-концерта не в том месте не в то время.

Яна не была эксгибиционистом по натуре, но как только мы устроились в темной беседке около игровой площадки, пока вокруг никого не было, она сделала глубокий вдох и скинула с себя всю одежду. Я взяла в руку кисть.

Ее тело было прекрасным пейзажем из белоснежной кожи, ее руки и ноги были усыпаны созвездиями из шрамов после операций. Когда я делала наброски ее силуэта, я почувствовала неподдельное глубокое чувство собственного достоинства. Я художник-любитель и завершение сносного портрета заняло два часа, и это включая два опасных момента полного разоблачения. Один старик подошел к нам и спросил, чем мы занимаемся, пока Яна быстро накидывала одеяло.

– Мы студенты художественного колледжа, – убедительно соврала я.

Яна рассказывала истории из жизни: о том, как постоянно болела в результате своей болезни, и о Джеффе, ее лучшем друге, который много лет назад познакомил ее с миром музыки.

– Мы оба росли в больницах, – сказала она. – Нам не нужно было оправдываться друг перед другом.

Джефф умер в тот месяц, когда я запустила свой проект на Kickstarter. Яна купила творческие посиделки в качестве прощального подарка ему. Я не спрашивала, где она взяла такую сумму.