Читать книгу "Заклятие Лусии де Реаль - Иван Головня"

– Дела-а! – озадаченно вертит головой лейтенант полиции. – Пожалуй, это покруче любого индийского фильма!

Проказы судьбы

Возможно, это покажется кому-то странным, но кино я не любил с детства. Да и сейчас, если говорить по правде, не люблю. Равнодушен я к нему – и всё тут. Не волнует оно меня. Каким бы талантливым и популярным ни был фильм, сколько бы о нём ни говорили и ни писали, но как подумаю, что всё это не больше, чем выдумка сценариста и режиссёра, игра артистов, словом, подделка под действительность, а проще говоря, откровенная фальшь, всякая охота идти в кино пропадает. Поэтому в кино я почти не ходил и до сих пор не хожу. Разве что с ребятами иногда, ради компании. Да и то большую часть фильма обязательно просплю.

То ли дело футбол! Здесь всё по-настоящему, всё происходит на твоих глазах – без какого бы то ни было обмана, без фальши, без кривляния. Тут уж не уснёшь! Футбол я люблю по-настоящему, люблю страстно, можно сказать, до одури. Ещё не было случая, чтобы я пропустил какой-нибудь футбольный матч. А тем более с участием моей любимой команды «Морионские львы». Даже если нет денег на билет, всё равно я найду способ проникнуть на стадион.

На этой почве – моей апатии к кино и увлечения футболом – у меня часто возникали дискуссии и даже перепалки с Флорой Чарони, моей напарницей по работе в магазине верхней одежды «Элегант», что на улице Виктора Гюго. Мы работали с нею в отделе мужских курток и плащей: Флора занималась клиентами – помогала им с выбором товара и примеркой, – а я товар запаковывал, выписывал чеки и иногда, если предвиделись чаевые, относил покупку к машине.

А возникали между нами споры преимущественно потому, что, в отличие от меня, Флора была помешана на кино и людей, которые не разделяли её увлечения, считала никчёмными, не заслуживающими её внимания людишками. Сама же Флора не пропускала ни одного нового фильма, постоянно, даже на работе, читала киножурналы, знала всех известных и малоизвестных киноартистов и могла часами говорить о них – об их ролях, закулисных интригах, семейных дрязгах, любовных похождениях и всём таком прочем. Было бы с кем поговорить.

Впрочем, это ещё полбеды. Хуже другое: Флора Чарони спала и видела себя артисткой кино. И не просто артисткой, а непременно звездой экрана, которой восхищается весь мир. На меньшее она не соглашалась. Она даже экранное имя себе придумала, звучное и запоминающееся – Сильвана Кавальери.

Хотя, если быть справедливым… Не знаю, были ли у Флоры актёрские задатки (не приходилось видеть её игру), но если брать во внимание её внешность, то тут уж я больше чем уверен, что она, как и Софи Лорен или та же Сильвана Пампанини, имела все основания рассчитывать на карьеру кинозвезды. Как по мне, то Флора была очень красивой девушкой. Начать с того, что при росте выше среднего у неё была замечательная, стройная и гибкая, будто изваянная искусным скульптором фигурка. О головке и говорить не приходилось: лицо чистое, почти круглое, губы полные, пунцовые, совершенно не требующие никакой помады, нос небольшой, аккуратный, правильной формы, глаза, вернее глазища, большие, карие, лучистые, обрамляющие их ресницы длинные и густые, как опахала, слегка вьющиеся тёмно-каштановые волосы свободно струятся на плечи. Впрочем, Флора то и дело меняла причёску, делая её под своих любимых киноактрис: сегодня у неё причёска Брижит Бардо, завтра – Джины Лоллобриджиды, послезавтра – Одри Хепберн.

В том, что торговля у нас шла успешнее, чем в других отделах, заслуга была прежде всего Флоры. Не раз приходилось замечать, что многие мужчины заходили в наш отдел единственно для того, чтобы посмотреть на Флору, перекинуться с ней несколькими игривыми словами, примерить что-нибудь с её помощью, прикоснуться к ней. И немало таких мужчин ради того, чтобы сделать девушке приятное, покупали явно ненужные им вещи.

И всё же работу свою Флора не любила и тяготилась ею. Она считала, что такая работа унижает её – будущую кинозвезду. Меня эта работа хоть и не унижала, но я тоже был не в восторге от неё. Разве это занятие для настоящего, здорового мужчины – завёртывать в бумагу куртки или плащи? Тем более что и зарплата в магазине была не ахти какая. Но в Морионе, как всегда, было туго с работой и многие здоровые парни не имели и такого заработка. Поэтому мне ничего не оставалось, как запастись терпением и ждать лучших времён…

Понятно, что Флора, как будущая кинозвезда, была высокого, если не сказать очень высокого, о себе мнения и с нами, работниками магазина, то есть простыми смертными, держалась зачастую гордо, а иногда и высокомерно. Не делала она исключения и для меня, своего напарника. Если и заговорит когда, то с таким видом, будто большое одолжение мне делает. Бывало и хуже: разговаривает с тобой, а смотрит вроде как сквозь тебя, куда-то вдаль, будто не человек перед нею, а фонарный столб.

Впрочем, мне к этому было не привыкать. Со мною большинство девушек – из тех, что покрасивее, – разговаривали точно так же. А если уж быть справедливым до конца, то старались и вовсе не разговаривать со мной.

А всё из-за моей внешности. Неэстетичной внешности, как однажды деликатно заметил один из моих приятелей. Флора, когда я как-то набрался духу пригласить её посидеть вместе в кафе, была намного откровеннее.

– Ты извини меня, Тири, – сказала она (меня зовут так – Тири Парк), – но я с тобой никуда не пойду. Ты хороший человек, Тири, я это знаю. Но посмотри на себя в зеркало. У тебя ведь лицо бандита. От тебя люди шарахаются на улице. А ты хочешь, чтобы я куда-то с тобой шла… Ну, как я могу?

В зеркало я смотреть на себя не стал. Я и без зеркала знал, что выгляжу страшилой. Нижняя челюсть у меня квадратная и тяжёлая, рот широкий и кривой, нос большой и свёрнутый набок (результат занятий в боксёрском клубе), глаза маленькие и глубоко посаженные, свисающие на эти глаза брови густые и кустистые, будто повыдернуты местами, лоб низкий, мартышечий. И, в довершение ко всему, у меня большая бородавка на подбородке. Внешность, как видите, не того… действительно далеко не эстетичная. Если же говорить без обиняков, то она у меня просто-таки отпугивающая. Из меня хорошее пугало могло бы получиться.

Словом, на Флору я не обижался. Как можно на неё обижаться, если она права? Я ведь не мальчишка, который ничего не соображает.

Но ещё больше не любила меня Флора за то, что я нелестно отзывался о её любимом увлечении и скептически относился к её мечте стать актрисой кино, часто подтрунивая над ней по этому поводу. В такие минуты Флора буквально кипела от негодования…

* * *

Вот так и тянулись наши с Флорой дни в магазине: в обслуживании клиентов, в наших перепалках, в её мечтах о кино и моих футбольных треволнениях, пока однажды в наш отдел не зашёл молодой, довольно привлекательный человек с гладко причёсанными чёрными, как смоль, набриолиненными волосами, слегка растянутыми в снисходительной усмешке тонкими губами и маленькими щегольскими усиками. Одет он был на первый взгляд вроде бы небрежно. Но не просто небрежно, а артистически небрежно, с едва уловимым, неназойливым шиком. И держался он не так, как все: будто бы просто и доброжелательно и в то же время независимо и самоуверенно. Словом, всем своим видом и поведением парень давал понять, что принадлежит к какому-то иному, далёкому от нас миру. Как вскоре выяснилось, так оно и было на самом деле.