Читать книгу "Столетняя война. Леопард против лилии - Наталья Басовская"

Дипломатия Карла VII накануне возобновления войны добилась важного успеха. Герцог Бретани, традиционно занимавший неопределенную позицию в англо-французском конфликте, признал себя вассалом французского короля и принес ему клятву верности. Карл VII заручился поддержкой всегда опасного герцога Бургундского, получив от него письменное одобрение своей кампании в Нормандии.

Наконец Карл VII позаботился о подготовке общественного мнения. Возобновление Францией войны в условиях неистекшего перемирия преподносилось как акт высшей справедливости, вызванный коварством англичан. Весной 1449 г. английскому наместнику в Нормандии графу Сомерсету был направлен подписанный французским королем документ о многочисленных фактах нарушения англичанами условий перемирия. В нем говорилось об убийствах, поджогах, разбое английских солдат на французской территории. При вручении письма Сомерсету представители Карла VII в высокопарных выражениях противопоставили поведение французского короля, признающего незыблемость законов и строго соблюдающего перемирие, поведению короля Англии, не придерживающегося этих благородных принципов.[158]

Ответом на целенаправленное усиление и без того острых антианглийских настроений во Франции стала яркая вспышка патриотических чувств и новый подъем массового освободительного движения. Под этим знаком прошли последние годы Столетней войны, которая завершилась как бесспорно освободительная со стороны Франции. Высокий патриотический подъем 1449—1450 гг. ярко отразили французские хроники и мемуары современников освобождения Нормандии – Блонделля и Берри (последний – участник событий). Хронист Базен писал, что «англичане – самые древние и страшные враги Французского королевства» и все население Нормандии решительно настроено против них[159]. Блонделль, еще в 1420 г. призывавший Карла VII изгнать англичан из Северной Франции, в воспоминаниях о событиях 1449—1450 гг. так выразил свое негодование: «О, неистовый англичанин! Зачем ты сеешь безумие?» В его мировоззрении слились воедино неприязнь к завоевателям и глубокая преданность французскому королю – законному правителю страны по воле Бога и рождению. Эта естественная для той эпохи форма зарождающегося национального самосознания проявляется у Блонделля в страстном одобрении возобновленной Карлом VII войны: «Существует ли деяние, более достойное величия короля, чем справедливая война?»[160]

Нормандская кампания Карла VII была проведена для той эпохи стремительно: север Франции, исключая Кале, был освобожден за один год и шесть дней. Основой этого успеха было соединение действий армии с партизанской войной. Освободительное движение в Нормандии практически не прекращалось со времени оккупации в начале XV в. В 1449—1450 гг. оно впервые получило возможность опереться на наступательные действия армии и оказать ей неоценимую помощь.

По мере продвижения войск Карла VII по Нормандии к ним присоединялись отряды и отдельные лица, горевшие желанием участвовать в освобождении Франции. Давно миновали времена, когда французские короли отвергали помощь городского ополчения и рассчитывали на рыцарские победы в запланированных и напоминающих турниры сражениях. В нормандской кампании 1449—1450 гг. французская армия активно использовала помощь партизанских отрядов и отдельных патриотов, выступавших в роли разведчиков и лазутчиков в английском тылу.

Как только в Нормандии весной 1449 г. распространились слухи о готовящемся французском наступлении, жители области начали партизанские действия, направленные на то, чтобы помочь Карлу VII овладеть столицей Нормандии Руаном. До подхода королевской армии были захвачены стратегически важные пункты – крепость Понт-дель-Арш и город Вернейль. В обоих случаях использовались чисто партизанские методы войны.

В Понт-дель-Арше повозка некоего торговца сыграла роль троянского коня. Благодаря этой древней, как мир, хитрости, французский отряд захватил на рассвете мост и ворвался в крепость. В Вернейле ловкий и предприимчивый мельник по договоренности с французским отрядом ухитрился уговорить нескольких английских часовых покинуть свой пост, помог французам забросить на стену лестницы и проникнуть в город. В разгар развернувшегося штурма Вернейля он сумел спустить часть воды из рвов и оказать тем самым неоценимую помощь штурмующим.

Таким образом, еще до появления армии Карла VII в Нормандии англичанам был нанесен чувствительный и в военном и в моральном отношении удар. Захвативший Вернейль отряд присоединился к французскому войску, двигавшемуся на Руан. После нескольких военных успехов французской армии английские гарнизоны стали сдаваться без боя. В течение августа пали Лизьё, Мант, Вернон и другие города, население которых с восторгом встречало Карла VII. Основные силы англичан во главе с Тальботом были вынуждены отступить до самого Руана.

В сентябре 1449 г. положение английских войск в Нормандии осложнилось вступлением в ее юго-западные районы отрядов герцога Бретани, решившегося наконец принять участие в войне. Опираясь на жителей города, французы захватили Алансон. В конце октября 1449 г. армия французского короля подошла к Руану.

В городе существовал антианглийский заговор, участники которого должны были обеспечить французской армии условия для сравнительно легкого захвата сильно укрепленной столицы Нормандии. Однако Тальботу удалось раскрыть организацию заговорщиков и начать репрессии. В ответ в городе вспыхнуло антианглийское восстание. По призыву набата горожане вооружились и построили баррикады. Город фактически оказался в их руках, и англичане, как пишет Базен, «поняли, что им остается только погибнуть». Английский гарнизон капитулировал. Сам главнокомандующий английскими войсками во Франции Тальбот был вынужден в качестве заложника наблюдать из окна башни триумфальное вступление в город французской армии во главе с Карлом VII. В ответ на просьбу английских военачальников разрешить им уйти из города французский король заявил, что их капитуляция не была добровольной, так как горожане вынудили их сдать Руан. Карл подчеркнул, что город взят благодаря помощи его жителей. Большая роль массового освободительного движения в Нормандии получила официальное признание.

События в Руане продемонстрировали невозможность сохранения английской власти во Франции. Каждый следующий шаг французских войск отмечался успехом; в Нижней Нормандии все активнее действовал герцог Бургундский; даже на юго-западе Франции поднялись сторонники Карла VII во главе с графом Фуа и стали наносить англичанам чувствительные удары в районе Байонны.

Начиная с захвата французами Парижа (1436) практически все действия окрепшей и реорганизованной французской армии опирались на поддержку населения. Особенно отчетливо это проявилось во время освобождения Нормандии в 1449—1450 гг. Возвращение этой области после тридцатилетней английской оккупации было наиболее очевидным подтверждением освободительного со стороны Франции характера заключительного этапа войны. И, естественно, именно здесь максимально ярко проявилось объединение усилий королевской армии и освободительного движения. Кампания Карла VII, воспетая современниками как образец победоносной войны, не была бы такой без партизанских действий жителей области. Социальный состав участников борьбы за освобождение Нормандии был широким: по мере продвижения королевской армии ее пополняли не только городские ополчения, но и отряды отдельных феодалов. Возросшие за десятилетия борьбы элементы национального самосознания проникли в среду феодалов и сделали нередкими с их стороны проявления патриотизма, которые органично сливались с преданностью «законному», «французскому» монарху. Эту принципиально важную перемену в мировоззрении рыцарства ярко отразили повествования об освобождении Нормандии, написанные нормандским рыцарем Робером Блонделлем и герольдом Карла VII Жаком де Бувьером по прозвищу Берри. Эти произведения пронизаны нетипичным для рыцарей горячим патриотизмом и презрением к англичанам даже в тех случаях, когда речь идет об английских феодалах. Неожиданным для этих сочинений является также внимание Блонделля и Берри к участию в освобождении Нормандии простых людей.