Читать книгу "Взятие Казани и другие войны Ивана Грозного - Валерий Шамбаров"

А в Чердыни был воеводой Пелепелицын — тот самый, что уже пострадал от казаков. Крепость еле отбилась. Воевода узнал, что Строгановы наняли его обидчиков, и послал в Москву жалобу Дескать, промышленники не помогли ему, вместо этого отправили «воров» в Сибирь. В подобном изложении дело и впрямь выглядело некрасиво. Тем более что царь в это время вел переговоры с восставшими племенами, стараясь урегулировать конфликт. А Строгановы, получалось, послали нанятый отряд грабить соседей, провоцируя расширение войны. Иван Грозный рассердился, и на Каму пошла гневная грамота. Строгановым нагорело за то, что они призвали «воров», которые «преж того поссорили нас с Ногайской ордой, послов ногайских на Волге на перевозех побивали». Но о том, чтобы их перевешать, уже не упоминалось. Казнить отличных воинов царь не собирался (да ведь и ногайцы, которых «обидели» казаки, соблюдали мирный договор лишь до следующего набега и уже успели нарушить его). Под страхом «большой опалы» Иван Васильевич приказывал Строгановым вернуть казаков и использовать «для оберегания пермских мест».

Однако его грамота опоздала. Когда она писалась, Кучум уже был разгромлен. Впоследствии легенды и предания воспели трехлетний поход на сибирскую столицу Кашлык — с зимовками, многими сражениями. Такого похода не было. Он оказался бы не по силам никаким героям. Был стремительный рейд. Очень тяжелый и напряженный. Требовалось и опередить Алея с его ратью, и успеть до ледостава. С р. Чусовой флотилия лодок поднялась по ее притоку Серебрянке. На перевале Уральских гор пришлось бросить несколько тяжелых стругов. Легкие перетащили волоком в р. Журавлик. А дальше сплавлялись уже по сибирским рекам: Баранчук, Тагил, Тура, Тобол. Были стычки с противником у «Епанчиной деревни», в юрте Карачи, и Кучум узнал о появлении казаков. Серьезного значения этому не придал — пограбят и уйдут. Что может сделать горстка людей против целого царства?

Но казаки приближались, и хан принялся собирать войско, поручив командование брату Маметкулу Кашлык не был в полном смысле слова городом. Он представлял собой небольшое укрепление на холме, где располагались ставка царя. Поэтому оборону организовали у подножия горы, на Чувашевом мысу. Соорудили засеку, построили воинов. Когда струги Ермака вышли на Иртыш к Кашлыку, казаки увидели огромную рать, и многие невольно оробели, «восхотеша в нощи бежати». Атаман велел отойти в безопасное место и провел круг. Отступление было уже невозможно. Стояла поздняя осень. Вот-вот сибирские реки должны были замерзнуть, и отряд не успел бы уйти за Урал. Оставалось победить или погибнуть.

26 октября, в день св. Дмитрия Солунского, струги ринулись на штурм. Противников действительно было очень много, но это были не лучшие дружины Кучума — они еще не вернулись с Руси. Это было наспех собранное ополчение разных племен. Огнем казаки отогнали врагов, высадили десант. У засеки атака захлебнулась, штурмующих засыпали стрелами. Казаки остановились, стали отступать к воде. Вероятно, выманивали нарочно. Маметкул велел делать проходы в засеке и контратаковать. А как только разношерстная рать высыпала из-за укрытий, она стала хорошей мишенью. Получила несколько залпов и побежала. Маметкул, пытаясь восстановить порядок, был ранен, что усилило панику. А казаки бросились в новую атаку, и Кашлык был взят.

Кучум бежал. Но уступать он не собирался. Он сохранил главные силы, подошло войско Алея. Захваченную столицу окружили, скрытно наблюдали за ней. А казакам требовалось пополнить припасы еды. Они узнали о хороших рыбных ловах на озере Абалак, и туда отправился Богдан Брязга с 20 казаками. Неприятели истребили их. Когда до Ермака дошла весть о нападении, он немедленно вывел всех казаков. Это был рискованный, но единственно верный шаг — иначе сибирцы, ободрившись победой, блокировали бы Кашлык. 5 декабря у оз. Абалак произошло тяжелое и кровопролитное сражение, «брань велия на мног час». Подробностей мы не знаем. Известно лишь, что казаки понесли серьезные потери, но победили.

И вот после этого держава Кучума посыпалась, как карточный домик. Ведь он и для местных племен был узурпатором. Теперь они выходили из повиновения хану, повезли в Кашлык дичь, рыбу, ясак — дань мехами. Против Кучума выступил Сеид-хан, племянник свергнутого Едигера. От царя отпал его визирь Карача. А казаки на кругу решили: обратиться в Москву и передать Сибирь царю. По весне на Русь выехала станица из 25 человек. Но, вопреки легендам, возглавил ее не Иван Кольцо. В Посольском приказе и записях Чудова монастыря, получившего вклады казаков, были зафиксированы имена атаманов посольства: Александр Иванов по прозвищу Черкас и Савва Волдыря. И Строгановым о своих победах Ермак не докладывал. Казаки уже не считали их начальством, служба промышленникам для них кончилась. К Строгановым станица вообще не заезжала. Возвращаться прежней дорогой было очень неудобно, ведь это значило 1200 км грести против течения. Местные жители сообщили казакам более легкий обратный путь, вниз по Иртышу и Оби, а «через Камень прошли Собью же рекой в Пусто-озеро».

Тем временем казаки Ермака «гуляли» по Сибири, «приводя под государеву руку» племена. Свою базу они перенесли из тесного Кашлыка на Карачин остров в устье Тобола. Отсюда на лошадях и стругах совершили походы по Иртышу, Тавде. Одни племена присягали добровольно. Другие, хоть и вышли из-под власти Кучума, но и казакам покоряться не желали. Их приходилось подчинять с боями. В схватках погибали казаки, пал атаман Никита Пан. Но одерживались победы. На Вагае удалось еще раз разгромить и взять в плен Маметкула.

А посольская станица добралась до Москвы летом или осенью 1583 г. — и поклонилась Ивану Грозному Сибирью. Еще одно царство пало к ногам государя! Еще одним царством приросла Россия! Иван Васильевич сразу оценил, насколько важна победа казаков. Не только и не столько из-за богатой «меховой казны», привезенной послами. Был уничтожен очаг напряженности, откуда подпитывались казанские и башкирские мятежи, Казанский край становился уже не пограничной, а внутренней областью России. А перед государством открывались бескрайние перспективы дальнейшего движения на восток. Этот успех имел и огромное моральное значение. После тяжелых оборонительных войн, оставления Ливонии Россия вновь подтверждала, что она — великая и непобедимая держава, и Иван Грозный подтверждал свой авторитет «покорителя царств». Но победа имела еще одно значение — духовное. Она наглядно показывала, что Господь вовсе не оставил нашу страну, Он по-прежнему покровительствует ей и ее царю…

Государь чествовал казаков, угощал их за собственным столом, все «вины им отдал», щедро наградил. Но о царских панцирях для Ермака столичные документы не упоминают, это еще одна легенда. Перечисляется, что Грозный жаловал казаков «деньгами и сукнами», а Ермака и атаманов — «золотыми» и шубами со своего плеча. Однако Иван Васильевич хорошо понимал, что одних лишь наград недостаточно. Требовалось немедленно закрепить завоевание. Он послал приказ Строгановым и пермским воеводам сформировать конные отряды и сразу же, по зимнему пути, отправить подмогу казакам. Но после уточнений выяснилось, что зимний поход через горы и сибирскую тайгу невозможен, его отложили на весну.

А в марте не стало царя. На судьбе Ермака и многих его соратников смерть Грозного сказалась роковым образом. Подмогу собирали с проволочками. В отряд Волховского, Киреева и Глухова выделили всего 300 стрельцов, причем 200 из них командирам предписывалось навербовать самим. Это были не профессионалы, а новобранцы из крестьян и посадской голытьбы. Выступили поздно. И дорога для воинов, набранных с миру по нитке, оказалась слишком тяжелой. Все грузы, в том числе продовольствие, они бросили на перевалах. Прибыли к Ермаку в ноябре. А ему и самому не удалось запасти достаточно продуктов — погодные условия выдались плохие, а враги отогнали дружественные племена, снабжавшие казаков.