Читать книгу "Непокорная жена - Кристина Кук"

Вздор. Она следовала точно по указанному Хенли маршруту, и разве так уж много серых каменных коттеджей здесь в лесу между двумя соседними поместьями? Это должен быть тот самый коттедж.

Элинор осторожно подошла к входной двери, охваченная любопытством. Было ли это?.. Нет, не может быть. Медленная мелодия теперь звучала громче и отчетливее, когда Элинор, затаив дыхание, взялась за ручку двери.

Она была права – звучала соната Бетховена номер четырнадцать, та самая, которую она играла для Фредерика в Уитби-Холле. Но кто ее исполнял сейчас? Озадаченная, она нажала на ручку и медленно открыла дверь.

Войдя внутрь, Элинор застыла на месте. В дальнем конце комнаты за фортепьяно красного дерева сидел Фредерик, склонив свою темную голову над клавишами.

Его волосы скрывали лицо, когда он играл, но Элинор была уверена, что глаза его закрыты. Его руки – такие большие и сильные – мягко и умело извлекали пленительные звуки, как будто он исполнял это произведение каждый день в течение своей жизни.

Затаив дыхание, она молча стояла, не шелохнувшись, восхищенно слушая музыку, пока не стихли заключительные аккорды.

Его пальцы замерли над клавишами, и он, подняв голову, взглянул на нее. Казалось, Фредерик был нисколько не удивлен, увидев ее, стоящую у двери, как будто знал, что ода слушает музыку и наблюдает за ним. Элинор ощутила прилив тепла под его пронизывающим взглядом.

– Я не знала, что вы играете на фортепьяно, – сказала она наконец почти шепотом.

– Меня обучали монахини, когда я был мальчиком. До настоящего времени я редко испытывал благодарность к ним за обучение. А ноты я приобрел в Лондоне.

Однако на подставке не было нот.

– Но теперь уже играете по памяти?

Фредерик пожал плечами:

– Монахини хорошо обучили меня.

– Это великолепное произведение, не правда ли?

– Да, и я не могу исполнять его, не думая о вас. Оно все время звучит в моей душе.

– Фредерик, я… – она покачала головой, чувствуя, как сжалось ее горло и глаза наполнились слезами, – я очень сожалею, что не доверяла тебе, не верила.

– Ш-ш-ш, не надо ничего говорить, дорогая. Иди сюда, – позвал он.

Элинор сняла накидку и небрежно бросила ее на кресло, потом, задыхаясь, устремилась к Фредерику.

Он, не вставая со скамейки, обнял ее, уткнувшись головой в ее грудь. Их сердца неистово бились в унисон, а дыхание сделалось прерывистым.

– Ты все-таки пришла, – сказал он приглушенным голосом.

Элинор провела руками по его волосам, пропуская пряди сквозь пальцы; ее ноги вдруг предательски ослабели.

– Конечно, пришла, хотя не знаю, простишь ли ты меня. Я ошибалась, сильно ошибалась…

– Не надо об этом, – сказал он, качая головой.

– Я очень люблю тебя, Фредерик. Я… я не перенесу, если снова потеряю тебя.

Он ничего не сказал в ответ и только обнял ее еще крепче. Неожиданно она ощутила на груди горячую влагу, как будто он…

Нет, ее разум отказывался воспринимать очевидное, даже когда его тело начало сотрясаться, и он держался за нее, как тонущий человек. Затем она услышала его всхлипывания, приглушенные складками ее юбки.

Он плакал, как ребенок.

Сердце Элинор разрывалось, и она, не зная, что делать, только поглаживала его по голове.

Прошло почти четверть часа. Элинор продолжала утешать его, стараясь не расплакаться и оставаться стойкой ради него.

Наконец Фредерик успокоился в ее объятиях.

– Ты пришла, – повторил он хрипловатым шепотом.

– Да, конечно, – ответила она так же тихо. – Как могла я не прийти?

Фредерик посмотрел на нее с выражением боли на лице, отчего у нее перехватило дыхание.

– Значит, ты поверила в меня, когда никто другой не верил? – спросил он.

Элинор с трудом сдерживала волнение.

– Я всегда верила в тебя, Фредерик.

– Благодарю, – сказал он, отстраняясь и беря ее дрожащие руки в свои. – Я не заслуживаю тебя, однако благодарю.

– А я благодарю тебя за то, что ты дал мне еще один шанс. Я ошибалась, ужасно ошибалась. Мне следовало дать тебе возможность объясниться, но я словно обезумела.

Фредерик сделал глубокий вдох, стараясь восстановить дыхание. Черт побери, он совсем раскис. Стесняясь своих слез, он вытер лицо платком, испытав облегчение, что Элинор не сбежала от него в ужасе, затем провел ладонью по ее нежной шелковистой щеке.

– Все дело в том, что… мисс Делакорт казалась очень убедительной. Мысль о том, что ты с ней… – Она замолчала, качая головой, и внезапно почувствовала, что не может смотреть ему в глаза.

– Она из моего прошлого, которым едва ли можно гордиться. Да, я многого стыжусь из того, что было раньше, но клянусь – теперь, с тобой, я другой человек, и это правда, поверь мне.

Одному только Богу известно, что ему пришлось пережить в последнее, время. После того как Элинор поспешно покинула Лондон, первые два дня он пьянствовал, испытывая жалость к себе и пытаясь найти утешение в объятиях другой женщины.

Он отправился было в район Ковент-Гардена в поисках доступного теплого тела, однако вернулся домой к отцу на Гросвенор-стрит. С того момента ничто из его прошлой жизни – попойки, азартные игры в клубе, разгульный образ жизни – не привлекало его. В конце концов, он протрезвел и, приведя в порядок свои финансовые дела, купил небольшой респектабельный городской дом в Мейфэре.

Фредерик не особенно рассчитывал вновь завоевать доверие Элинор и ее сердце, однако не собирался возвращаться к прежним привычкам, от которых разом и навсегда отказался.

Наконец Элинор вновь посмотрела ему в глаза:

– А я клянусь, что больше никогда не усомнюсь в тебе. Никогда, – повторила она, сверкая глазами, словно темно-синими сапфирами.

Фредерик встал и подошел к обтянутому светлым бархатом дивану, где лежал его сюртук. Сунув руку в карман, он извлек небольшой мешочек.

– У меня есть кое-что для тебя. Подойди и позволь мне сделать это надлежащим образом.

Улыбнувшись, Элинор с любопытством подошла к нему. Огонь в камине освещал ее лицо красным и оранжевым светом, когда Фредерик, опустившись на одно колено перед ней, взял ее руку и нежно поцеловал.

Затем он достал из мешочка кольцо с огромным квадратным сапфиром и бриллиантами в золотой оправе.

– Надеюсь, ты примешь это кольцо в знак моей бесконечной преданности и как залог любви и уважения к тебе.

– Но ты уже дарил мне кольцо… с рубином, – запинаясь сказала она. – Оно где-то здесь, в моей сумочке.