Читать книгу "Рыжий - Джеймс Патрик Данливи"

Волосы мисс Фрост имеют свои достоинства и пахнут мятой. Ниже затылка на шее у нее ложбинка. Изящная шея. Я бы мог задушить ее без особого труда. Со спины она выглядит более крупной. Спереди внимание отвлекают две эти выпуклости. Дружба приводит к близости. Я признаю только факты. Плечи у нее словно созданы для работы. Вот если бы корабль Мэрион утонул! Мисс Фрост жила бы тогда у меня и работала бы в саду за домом. Перекапывала бы его и вносила по своему усмотрению известь и фосфаты вместе с охапками водорослей, перемешанных со старыми костями и засохшими листьями, так чтобы все это славненько перегнивало и превращалось в компост. Мне видится, как мисс Фрост сажает растения, прежде всего картошку. Некоторые считают, что это никчемный овощ. Но только не я. Для меня она — королева овощей. Я бы помогал Лилли сажать картофель, хотя я и не люблю работать руками. И поливать компост водой. И куриный помет тоже не помешал бы. И почему это еда играет такую важную роль в моих грезах?

— Лилли, почему ты захотела, чтобы я делал это так?

— Греха так намного меньше, мистер Дэнджерфилд.

И

Удовольствия

Тоже.

23

Ему снился сон.

Поначалу он выбирал голубые носки, а затем пару красных. Носки нейлоновые. Вечные. Я хожу по узенькой улочке из магазина в магазин. А вот и пухленькая дамочка средних лет. Полненькая, пышненькая, в самом соку. Стоит за прилавком и говорит, что любит иностранцев. А я запихиваю в сумку миллион носков, но не могу унести их из магазина. И они вызывают мусороуборочную машину, чтобы увезти их. Он услышал странный звук, от которого душа его упала в пятки. Неужели крыса?

Спина затекла. Он встал с постели. Глаза слиплись и не хотят открываться. Никогда не дадут поспать всласть. И к тому же я замерз.

Мисс Фрост отвернулась от него. Он подошел к ней и поцеловал ее в щеку. Она открыла глаза.

— Не прикасайтесь ко мне.

— Что?

— Не смейте меня целовать.

— Ради всего святого, что случилось? Неужели ты напилась? Черт все побери!

— Лучше остановитесь. Вы уедете отсюда, а мне придется выслушивать, как злые языки перемывают мои косточки.

— Так ты из-за этого, Лилли? Да?

— Ты как бы уже уехал.

— Но в чем же я виноват?

— Тебе не о чем беспокоиться. Ты уплываешь. А я беззащитна. И они это знают.

— Кто знает?

— Они будут сплетничать.

— Не обращай внимания на досужие разговоры.

— Легко сказать.

— Позволь мне что-нибудь для тебя приготовить. Поджарить тебе колбаски. Покушай, Лилли, и забудь о злых языках.

— Миссис Дэнджерфилд подаст на меня в суд.

— Никуда она не подаст. Так хочешь колбаску?

— Она обязательно это сделает. И меня уволят.

— Подожди-ка, Лилли, моя старая любовь…

— Прекрати.

— Пойду почищу зубы.

— О святые Иисус, Мария и Иосиф!

— Ничего не имею против Иисуса, Марии и Иосифа, но просить о заступничестве нужно Блаженного Оливера Планкета, моего патрона.

— Ты сделал со мной то, что хотел, а теперь бросаешь меня.

— И вовсе нет. Поедем в Лондон вместе.

— Бред.

— Мне нужно почистить зубы, а то они все выпадут.

— Замолчи!

Себастьян в изодранном исподнем потащился в холодную ванную. Взял размокшее мыло, которое потекло у него между пальцами.

— О, Господи…

Тщательно чистит зубы. Нейлон напрочь стирает эмаль и от зубов остаются одни только корни. Себастьян повернул кран и подставил сложенные «корабликом» ладони под обжигающе холодную воду. Чуть спрыснул подмышки дезодорантом мисс Фрост. Одной из этих покрытых ржавчиной бритв я хочу сбрить щетину с одеревеневшей челюсти. И перед трудным путешествием надену вельветовые брюки. Правда, «молния» на них ведет себя непредсказуемо. Пусть только, Христа ради, все обойдется. И чтобы не повторился тот кошмар, потому что я этого не вынесу. И что за вожжа попала под хвост, мисс Фрост? Все понятно. Все дело во мне. Она стала на путь предательства. И способна сбить мой корабль с нужного курса. Если она так себя ведет, то доверять ей уже нельзя.

Себастьян возвратился в спальню. Подошел к одежному шкафу и взял в руки крошечные ручные часики мисс Фрост, чтобы узнать, который час. Возможно, перекупщик даст за них фунта три. Не следует этого делать. Это не по правилам. Хотя и горько сознавать, кто на чьей стороне.

— Лилли, я намерен приготовить колбаски. Может быть, и ты поешь? И заварю чай. Чем плохо? И тебя это взбодрит. Хорошо?

— Мне хочется умереть. Ненавижу эту страну.

— Не отчаивайся.

— Тебе-то не придется здесь оставаться и страдать от непрерывных переживаний. А потом и дома все узнают…

Себастьян вышел из комнаты. Поставил на конфорку черную сковородку. Взял капельку жира и расплавил его о бортик сковородки. Жир сполз вниз и исчез. Аккуратно разрезал перемычку между колбасками. Колбаска аккуратно упала на сковородку, раздалось шипение. Не знаю даже, что сказать Лилли. Можно было бы сказать ей, что наша жизнь зависит от умения сопротивляться. Я уже многим это говорил. У меня своя собственная эстетика. Нужно посоветовать и мисс Фрост обзавестись свой эстетикой и тогда, с ее позиций, оценивать эти незначительные трудности. Господи. Как надувается эта колбаска! Она выстреливает таким вкусным жиром, что в нем с радостью утопились бы все мы — эстеты вместе с неэстетами.

Себастьян снял сковородку и возвратился в спальню. Перед зеркалом стояла обнаженная мисс Фрост. Когда он вошел, она сказала: «Ох!» и прикрыла ладонями груди.

— Лилли, мы видели друг друга и не в таком виде.

— О!

— Возьми зубную щетку и поедем в Лондон.

— Не могу. Все узнают.

Себастьян возвратился на кухню. Потрогал сковородку. Колбаска шипела и потрескивала, из ее надрезанного бока вытекал жир. Отныне мне придется есть в одиночестве. Для успокоения нервов нужно выпить побольше чаю.

Лилли вышла в салон, когда он уже почти прикончил колбаску. На ней была нарядная юбка, серый свитер, а в ушах красные сердечки. Сердца Иисусовы.

— Хлеб, Лилли?

— Пожалуйста.

— Масло?

— Нет, спасибо.

— Чай?

— Благодарю.

— Сколько кусочков сахара, Лилли?

— Ты думаешь, это смешно?

— Что-то вроде этого.

— Ты не знаешь Ирландию.

— Я знаю Ирландию, Лилли.