Читать книгу "Дневники голодной акулы - Стивен Холл"

Я снова посмотрел на свою руку, затем пересчитал ключи на колечке: ключ от машины, ключ от входной двери моего дома, ключ, который прислал мне Эрик Сандерсон Первый, — тот, которым я открыл запертую спальню.

На этом последнем ключе я остановился и, стараясь не думать о логическом обосновании, сунул его в замок перед собой.

На пробу.

Клац.

Убрав ключи обратно в карман, я нажал на дверную ручку.

Дверь распахнулась.

Я пошарил по темной стене, ища выключатель.

Щелк.

И шагнул внутрь.

За дверью находилась маленькая аккуратная комнатка. Односпальная кровать с прикрученной над ней к стене книжной полкой, шкаф, комод и письменный стол. Я прикрыл за собой дверь, поставил на пол контейнер Иэна и прислонил к стене свой рюкзак. Под тихим шерстистым покровом щекочущей ноздри пыли в комнате все еще теплился слабый жилой запах — запах сна, дезодоранта, стирального порошка, кожи, волос, пота. Запах человека. Этот запах укоренялся во мне совершенно естественно, такой знакомый и ободряющий, что поначалу я не понял его значения. Когда же я понял, отчего этот запах так мне знаком, я вздрогнул.

В этой комнате пахло так же, как в моем доме. В комнате стоял мой запах.

Это была спальня Эрика Сандерсона.

Мной овладела паника. Фидорус говорил, что у него здесь все защищено от акул, но все же — выражение Марка Ричардсона мгновенно воцарилось поверх моего, натягивая мускулы и изменяя мое лицо.

— Ну-ну, — сказал я себе. Сделал глубокий вдох, медленно выпустил воздух. — Уймись. Акула сюда не доберется. Здесь полно защитных приспособлений.

Но Эрик предупреждал: «Добейся абсолютной уверенности, потом проверь снова, а потом перепроверь».

Я расстегнул рюкзак, вынул диктофоны и расставил их по углам комнаты. Безопасность превыше всего. Лучше перестраховаться, чем потом сожалеть.

Как только с кассет зазвучали знакомые бормотание, шипение и писк, я снова застегнул рюкзак и прислонил его к одной из стен, давая личности Марка Ричардсона ускользнуть прочь. В этой комнате действительно были стены — не бесконечные книги коридоров снаружи, но настоящие стены, оштукатуренные и покрытые темно-синей краской, располагающей к размышлениям.

«Я нашел тебя, Эрик Сандерсон, — думал я. — Я снова тебя нашел».

Я пересек комнату и взобрался на кровать, встав на колени, чтобы дотянуться до книг на полке.

— Хорошо, Эрик, — сказал я старому неподвижному воздуху. — Я добрался сюда, в точности как ты хотел, только все пошло наперекосяк, а твой друг доктор меня ненавидит, так что тебе придется прийти мне на помощь. Мне надо выпутаться.

Я перекидывал наклонно стоявшие книги справа налево, и каждая из них, шлепаясь о соседнюю, поднимала облачко пыли.

«Записи бесед Линъ-Цзи»[36]— шлеп. «Шлем ужаса»[37]— шлеп. «Из глубин Африки: история человеческой эволюции» — шлеп. «Грань интуиции»[38]— шлеп. «Уловка-22»[39]— шлеп. «Время сновидений»,[40]«Парк юрского периода»,[41]«Основы квантовой механики» — шлеп, шлеп, шлеп. «Зов Ктулху»,[42]«Как работает наш мозг», «Горемыки»,[43]«Краткая история времени»,[44]«Квантовый пулемет», «Эшер: Полное собрание работ»,[45]а затем «Пошаговый анализ и лечение травматического расстройства памяти».

— Не может быть.

Я вытянул с полки большую книгу в твердой обложке и открыл ее, просмотрел титульный лист, открыл последнюю страницу. На фото она выглядела моложе, стройнее и, судя по прическе, улыбалась мне откуда-то из середины восьмидесятых. Но это была она. Доктор Рэндл. Профессор Элен Рэндл, как значилось на обложке. Я пролистнул сколько-то страниц и остановился наудачу:

…и даже самые простые реакции не указывают на какую-либо зависимость от восьмеричных циклов. При записи этих симптоматических проявлений последовательных алгоритмов крайне необходима точность, поскольку Хереник (1979) подозревает о латентном существовании подсознательной проекции. Чтобы вычислить погрешность, соответствующую постоянной Бэкленда, мы должны…

Я снова и снова перелистывал страницы, но следующие три отрывка были столь же непонятны, так что я вернулся к фотографии Рэндл. Какого черта она здесь делает? Что это означает? Ее лицо улыбалось мне миллионом крошечных точек растровой печати. Я захлопнул книгу. Что это значит? Я скажу тебе, что это значит, Эрик. То же, что и всегда. Это — еще одна забытая история, еще один пересохший ручей. Оборванная нить памяти.

Но потом я кое-что заметил. Мое внимание привлекло нечто на обложке книги, нечто столь незначительное, что его присутствия почти не ощущалось. Я слегка наклонил книгу в одну сторону, затем в другую, перемещая отблеск лампочки по глянцевой поверхности. Скопление выпуклых отметин, крохотных бугорков, словно бы на задней обложке было что-то выдавлено шрифтом Брайля.[46]Я знал, что означают подобные отметины. Сняв суперобложку, я действительно обнаружил на внутренней ее поверхности строчки аккуратного рукописного текста: