Читать книгу "Варни вампир - 3, или Утро кровавого пира - Джеймс Раймер"

Мы сказали «кажется», на самом деле у барона был тревожный и беспокойный сон. Вскоре он стал неугомонно дрыгать руками туда и сюда и издавать глубокие стоны, указывающие на душевные муки.

Иногда одно или два едва различимых слова сходили с его губ, например: «Спасите меня, спасите меня! Не сейчас, не сейчас! Моя судьба! Нет, нет! Лунный свет, лунный свет! Убейте его! Поразите его!»

Такое состояние рассудка продолжалось достаточно долгое время, пока с пронзительным криком он не вскочил на ноги и не встал в позу, выражавшую ужас. Каждый его член дрожал, выдавая самые жуткие и страшные сцены душевного страдания.

Затем раздался громкий стук в дверь. Его ушей достиг голос Девиса, который был встревожен странным криком, исходившим с уст барона. Звук любого человеческого голоса был для него в такой момент музыкой.

– Вы больны, сэр? – закричал Девис. – Вы не больны?

– Нет, нет. Это был всего лишь сон. Только сон.

Сказав это он добавил, сам себе: «Но такой ужасный сой, что я даже боюсь снова закрывать глаза, потому что это жуткое видение может посетить меня снова. Это был такой многозначительный сон, что мои воспоминания будут представлять мне его реальностью».

Он сел и вытер со лба холодный пот. Встав, он шатающейся походкой подошел к окну и открыл занавеску. Поток прекрасного и мягкого лунного света заполнил комнату. Когда холодные лучи упали на его лицо, он стал дышать свободнее, как будто на него внезапно стало ярко светить полуденное солнце.

– Теперь лучше, – пробормотал он. – Теперь мне гораздо лучше. Какое страшное видение принесло мне подогретое воображение! Придите, придите прекрасные лунные лучи, придите. Я чувствую ваше бодрящее влияние у себя в сердце.

Дикая дрожь, которая охватила его, прошла, и он снова обрел привычное хладнокровие и спокойствие лица, если это можно так назвать. В течение некоторого времени он сидел в тишине, а затем тихим глубоким тоном произнес:

– Это был странный сон! Скопище странных видений и странных порывов! Я думал, что стою в склепе, а вокруг меня нет ничего кроме мрака и опустошения. Когда я стоял, склеп стал наполняться отвратительными телами, приходящими ниоткуда, но приходящими постоянно, они забили склеп так, что уже не оставалось свободного места… Они раздробили меня на маленькие кусочки. Я стоял там с сотнями скалящихся лиц вокруг меня. Это был такой дикий приступ ужаса, что я отдал бы весь мир, только чтобы избежать его жуткого рабства. Они насмехались надо мной. Их смех наполнял мои уши пронзительными криками. Потом мне было сделано предложение, которое прокричал диким воплем каждый голос. Мне предлагали принять в могилу живого человека.

«Засыпь его земными горами, – кричал голос. – Дай ему редкий дар бессмертия, а потом дай ему лежать зарытым тысячи лет».

Они хватали меня, эти мрачные и ужасные формы, меня поместили глубоко в недра земли, на необычайную глубину. Когда я думал, что моя судьба решена, я нашел себя в одном из этих ледяных колодцев поместья, смертельно холодном, а толпа энергичных и странных лиц, освещенных светом факелов, смотрела на меня сверху. Но никто из них не говорил. Они стали бросать на меня большие куски скал. Я позвал на помощь и попросил смерти. Но они продолжали заполнять яму в то время, как я лежал на ее дне, неспособный сделать ничего кроме как агонистически думать. В отчаянии я вырвался из этого жуткого сна и проснулся.

Он молчал и, казалось, сильно наслаждался лучами луны, которые падали на его лицо. Через некоторое время, для того чтобы можно было сильнее почувствовать их влияние, он открыл окно и вышел на балкон, который был сразу за окном.

Ему открылось прекрасное зрелище, перед ним лежала полоса обработанной земли. С другой стороны был бесконечный для восприятия человеческого глаза океан, на котором так красиво и сильно сияли лунные лучи, что он казался пеленой яркого серебра, беспорядочно разбитого на мелкие кусочки.

Это была сцена, на которую поэт или художник, художники – все поэты, хотя поэты не все художники, мог бы глядеть с восторгом и восхищением.

Даже малейшее дуновение ветра не колыхало листья на деревьях. Правила такая тишина и такая безмятежность, что о данном можно было подумать как о новом и прекрасном мире, гармонию которого никогда не нарушали диссонирующие звуки борьбы стихий.

Казалось, что бароном, когда он смотрел на эту спокойную и мирную сцену, овладели странные мысли и чувства. Через какое-то время он произнес:

– И за что я борюсь сейчас? Что это как не простое существование, которое является целью всех этих беспокойных мыслей и чувств? Ничего больше, ничего больше, простая свобода дышать и желать, возможность терпеть боль. Вот для чего я живу. И не для чего больше, ни для кого больше в целом мире. Когда мне можно будет ожидать успокоения души, чью действительную цену я знаю?

Он еще раз оглянулся вокруг, посмотрел на обработанную сельскую местность. Несмотря на то, что большую ее часть, которая попадала в его поле зрения, он мог назвать своей, это давало ему мало удовлетворения и, вероятно, он оглядывался вокруг с полным безразличием к тому, что он владел таким богатством.

– Это новое достижение, – сказал он, – что-то говорит мне, что оно у меня последнее. Но поскольку я его достиг, то не буду бояться его, а постараюсь насладиться им. Я постараюсь забыть о тех буйных событиях моей прошлой жизни в урагане радости и удовольствий. Я буду тратить большие суммы на дорогие праздники, этот дом, который, как они сказали мне, был так долго лишен веселья, снова наполнится звенящим смехом, а я… хотя бы постараюсь забыть о том, кто я таков на самом деле.

Видимо, он боялся снова ложиться спать, поскольку проведя немного времени в раздумьях и выражении мыслей, которые созрели в его мозгу, он снова надел одеяния, которые ранее снял.

– В этом мягком и приятном лунном свете, – сказал он, – я прогуляюсь по садам поместья. А если устану, то найду какое-нибудь приятное место, где смогу лечь и, не боясь ужасных и страшных снов, снова заснуть в лучах луны, которая остудит мой пропотевший лоб.

Медленным и ровным шагом он прошел через длинный коридор, в который выходила его комната, спустился по большой лестнице (лестница в этом доме была действительно большой), прошел через холл, открыл окно, выходящее на большую и красивую оранжерею, вылез в него и вскоре оказался в обширных садах Андербери.

Зрелище было необычайно прекрасным, ухоженный сад с обильной растительностью в лунном свете выглядел изумительно. Мы не можем не восхититься вкусом барона Штольмайера, который предпочел своей спальне такие красоты природы, с которыми мало что может сравниться. Здесь были определенные цветы, которые заполняют ночной воздух неповторимыми ароматами. Здесь были также цветы, которые открываются только тогда, когда садится солнце, и на них падают холодные лунные лучи.

Зайдя в глубь сада, барон нашел, что над короткими кустами и цветами веет играючи легкий и мягкий бриз, который не колышет листья деревьев. Было трудно поверить в то, что человек с такими большими амбициями в миру после нескольких мгновений наслаждения природой совершенно забыл о них.