Читать книгу "Истребитель драконов - Сергей Шведов"

— Как вы не понимаете, Чарнота, — сердито зашипел на меня Крафт, — ведь именно этому младенцу предстоит воспитать идеального короля на все времена.

— Но это же легенда, Вацлав Карлович, — укоризненно покачал я головой.

— Без этой легенды, Вадим Всеволодович, рухнет вся европейская цивилизация. Волшебник Мерлин — связующее звено между властью, пришедшей от языческих богов, и властью, освященной христианством. В этом мальчике воплощена идея добра и созидания, именно поэтому он так мешает Люциферу.

Я не стал спорить с Крафтом. В конце концов, с Мерлином и королем Артуром связан целый цикл легенд, которым еще предстоит родиться. А если эти легенды так и не всплывут из небытия, то это будет большой потерей как для средневековой, так и для нынешней литературы. Я уже собрался обратиться к сидящей за столом Наташке с важным для всех нас вопросом, но меня опередил Ираклий Морава:

— Дозволено ли будет мне спросить у вас, прекрасная леди Гиневра, о двери, ведущей из этого мира в мою родную Российскую Федерацию?

— Спросить ты, конечно, можешь, Шекспир, — вздохнула Наташка, — вот только ответа я, к сожалению, не знаю.

— А почему это вы назвали меня Шекспиром? — обиделся драматург. — Я, между прочим, от рождения зовусь Иваном Сидоровым. А псевдоним у меня — Ираклий Морава. По-моему, запомнить нетрудно.

— А почему это вы меня назвали леди Гиневра? — передразнила его жрица. — Я от рождения зовусь Натальей. А псевдоним у меня — Светлана. По-моему, запомнить еще легче.

— Не спорь с Горгоной Медузой, Ванька, — шепнул рассерженному деятелю искусства Марк де Меласс, известный также под фамилией Ключевский.

— А как ты попала в Гиперборею? — вмешался я в разговор, чтобы прекратить бесполезные споры.

— Так же, как и вы, — пожала плечами Наташка. — Я воспользовалась магической силой Морганы и ее знаниями об этом мире с целью разрушить планы Дракулы. Им нужен был менестрель, именно его они хотели перебросить в крепость Туле.

— Зачем?

— Все дело в древнем заклятии, о котором знал его дедушка Бернар де Перрон.

— Но я никаких заклятий не знаю! — вскричал несчастный сир Шарль.

— Их хранит твоя генетическая память. В определенных обстоятельствах оно может всплыть на поверхность из темных глубин твоего естества. А произнесенное вслух, оно способно разрушить магический многоугольник, в который заключен Люцифер.

— Ты в этом уверена? — уточнил я.

— Во всяком случае, у меня есть все основания предполагать именно это.

— Меня волнует судьба детей.

— Можешь не волноваться, — бросила Наташка. — Мы позаботились о том, чтобы с ними ничего не случилось.

— А кто это — мы?

— Мы — это дочери морского царя Форкия и титаниды Кето. Не задавай глупых вопросов, Вадимир.

Не знаю, может, кому-то мои вопросы и кажутся глупыми, но можно же понять человека, который считал свою драгоценную супругу белой лебедушкой, а потом вдруг в один далеко не прекрасный момент узнал, что она Горгона Медуза. Мне оставалось утешать себя лишь тем, что подобные, с позволения сказать, метаморфозы случаются в семейной жизни гораздо чаще, чем принято думать.

— Сам виноват, — равнодушно отозвалась Наташка. — Надо было жениться на Царевне-лягушке.

— А что, есть и такие? — потрясенно спросил Ираклий Морава.

— Есть, — подтвердила мудрая львица, чем повергла присутствующих в зале мужчин в шок и трепет.

Лягушка в качестве супруги — это, конечно, серьезное испытание для мужского организма. И мне пришлось признать Наташкину правоту — для всякого уважающего себя монстра приличнее вступить в брачный союз или сексуальную связь с более масштабной личностью, чем лягушка, пусть даже волосы на голове этой личности время от времени превращаются в клубок змей.

— Кругом сплошные оборотни, — завел привычную пластинку Ираклий Морава. — Скажите, как жить простому человеку?

— Ты на себя посмотри, простой человек, — не замедлил с ответом Марк. — Ты ведь у нас главный оборотень. Называешь себя Ираклием Моравой, будучи по паспорту Иваном Сидоровым.

Удар доблестного рыцаря пришелся, что называется, не в бровь, а прямо в глаз. Уличенный актером драматург прямо так и застыл с открытым ртом. Все-таки обвинение было серьезным, а крыть его Ираклию Сидорову оказалось нечем.

— Видимо; страсть к оборотничеству у человека в крови, — философски подытожил дискуссию Вацлав Карлович. — И все наши потуги явить миру идеальную личность, лишенную недостатков, свойственных животным, оборачиваются конфузом.

Это неутешительное для человечества резюме мы запили изрядным количеством превосходного гиперборейского вина. Тем более что животные, как известно, спиртного не употребляют.

— Не употребляют, когда не наливают, — не согласился со мной драматург. — У одного моего знакомого жил шимпанзе, так он, представьте себе, спился.

— Кто спился — шимпанзе или знакомый? — не понял Ключевский.

— Вообще-то спились они оба, — уточнил Морава. — И в одной клинике лечились.

— Ты посмотри, что делается, — вздохнул сир Марк де Меласс. — Не хочет мать-природа отпускать нас в свободный полет.

— И не надо, — махнул рукой Ираклий. — У меня от полетов голова кружится.

— Пить надо меньше, — хмыкнул актер.

Шутки шутками, но надо было что-то делать. Сидеть и ждать, когда Атлантида с Гипербореей погрузятся на дно океана, мне не улыбалось. То есть они, естественно, давно уже на океанском дне, но тогда тем более обидно, согласитесь, утонуть через много тысячелетий после потопа буквально на ровном месте.

— А вы обратитесь за советом к своему дедушке Чернобогу, Вадим Всеволодович, — посоветовал мне Крафт.

Вацлаву Карловичу легко рассуждать, а каково заслуженному атеисту Российской Федерации разговаривать с богами. К тому же, если судить по факту, у меня был совсем другой дедушка. Чего доброго, языческий бог обвинит меня в самозванстве и осудит на продолжительные каторжные работы в Тартаре. Ведь этот Велес, если верить Вацлаву Карловичу, курировал в свое время не только земледельческую, но и подземную отрасль. Так сказать, специалист широкого профиля. Словом, я мог бы привести собравшимся за пиршественным столом гулякам еще массу доводов против моей встречи с Чернобогом, но вряд ли они произвели бы на них серьезное впечатление. Всем, в том числе и мне самому, стало ясно, что идти на поклон к Волосатому все равно придется.

— Долгие проводы — лишние слезы, — сказал я, поднимаясь из-за стола. — Ну не поминайте лихом, дорогие братья и сестры — то ли по разуму, то ли по безумию.

Стопы свои я направил к храму всех богов, где, как уверял меня Ворон, есть уголок, посвященный Велесу. Сказать, что я сильно боялся этой встречи, не могу, но настроение у меня, безусловно, было приподнятым. Ворота храма были приоткрыты. Я, честно говоря, опасался, что следы учиненного вечером погрома помешают моему общению с божественным предком, но ошибся в своих прогнозах. Добросовестные служки уже успели привести в порядок порученное их заботам учреждение. Видимо, даже случившийся по моей вине глобальный переворот не выбил добросовестных работников из привычной колеи. Впрочем, в данную минуту храм пустовал, и некому было спрашивать документы у подозрительного лица, впершегося среди ночи в освященное именем богов помещение. Бога Велеса я узнал с первого взгляда. Это был довольно представительный старик с длинной белой бородой, в меховом полушубке и с горящей свечой в руке. Портрет был исполнен в реалистической манере, хотя, вероятно, в комплиментарном стиле. Во всяком случае, никаких намеков на звериную суть Велеса я не обнаружил. Если, конечно, не считать таковым ночную птицу с круглыми глазами, сидевшую у него на плече. Остановившись напротив портрета почтенного старца, я произнес заветное слово «мкрткртрчак», не раз выручавшее меня в самых затруднительных ситуациях. Поначалу никаких изменений в окружающем мире я не почувствовал и уже подумал, что моя миссия провалилась и мне придется уходить из храма не солоно хлебавши, как стена вдруг дрогнула и расползлась, словно гнилая материя под напором великана.