Читать книгу "Кафедра странников - Вадим Панов"

— Все когда-нибудь заканчивается, — тихо произнес Калека.

Он знал, что, если бы ответил по-другому, Ира была бы счастлива. Знал, что и сам скорее всего был бы счастлив. Ему хотелось видеть ее лицо, прикасаться к ней, заботиться о ней, но… Ответить иначе Фома не мог.

— Я немного удивилась, что ты остался со мной. — Ира по-прежнему смотрела мужчине в глаза.

— Я сказал тебе еще при первой встрече: я выбрал тебя. Именно тебя.

— Но все когда-нибудь заканчивается, — эхом откликнулась она.

Калека отвернулся — молча долил в бокал вина.

— Зачем тебе нужна была эта вечеринка?

— Помимо дела, о котором я уже рассказывал, у меня есть еще маленькая цель в Москве, — спокойно ответил Фома. — Помочь в ее достижении могут только талантливые творческие личности.

— Нашел?

— Увы.

— Ты всем показывал какой-то медальон.

— Вот этот.

Калека протянул Ире эмаль. Пару секунд женщина задумчиво рассматривала зеленую поверхность, затем спросила:

— Ищешь того, кто сможет восстановить рисунок?

Фома вздрогнул, вино выплеснулось на простыню. Ира удивленно посмотрела на мужчину:

— Что случилось?

— О каком рисунке ты говоришь?

— Об этом. — Она кивнула на медальон.

— Что ты видишь? — Он задал вопрос очень тихо.

— Не очень много, — призналась женщина. — Эмаль потускнела, или как это там называется… не помню. Я вижу дома, это город, да? Странные крыши… — Ира посмотрела на Калеку. — И две луны?

Он медленно допил вино, поставил бокал на тумбочку и по-прежнему очень-очень тихо спросил:

— Видишь что-нибудь еще?

— Нет.

— Там три луны, — прошептал Фома. — И мост. Красивейший на свете мост.

Он взял медальон, задумчиво положил его рядом с бокалом, привлек женщину к себе и крепко поцеловал. И в его страсти читалась глубокая грусть.

— Там три луны…

— Это важно? Две или три?

— К сожалению — очень важно. Безумно важно.

Ира погладила его плечи, провела губами по шее, коснулась татуировки.

— Когда-то я писала стихи… А потом решила, что это не мое, что у меня нет таланта, мне казалось, что я никогда не достигну высот, не найду ключ к сердцам. Тогда, в начале девяностых, писателям жилось несладко, я пыталась достучаться через журналы, газеты, но что-то поменялось в людях. Стихи ушли из их жизни. А я не хотела писать тексты для эстрады, не могла… Я стала работать, добилась успеха, карьера, достаток. Но писать я перестала. Не было времени, сил.

— Твой талант раскрылся по-другому.

— Наверное.

— Почитай мне, — попросил Фома. Ира прижалась к груди мужчины, так, что ее губы щекотали его кожу, и прошептала:

Сны теряются в дымке туманной звезды.

Сны. Осколки несбывшейся смерти.

Ты уходишь, теряешься где-то вдали.

И уносишь с собой мое сердце…

ГЛАВА 5

Москва, 1908 год

Этот трактир не относился к числу популярных, хотя и располагался на бойком месте, на Покровке, правда, в самом конце улицы. Его завсегдатаями были в основном мещане, приказчики окрестных купеческих лавок да средней руки чиновники. Публику попроще отпугивали чуть более высокие, чем в рядовых заведениях, цены, а солидных людей — отсутствие шика и «изюминки», — владельцы трактира не гнались за модой, и большой зал выглядел так же, как двадцать лет назад. Но кормили вкусно, и, может быть, поэтому к вечеру заведение всегда было наполнено под завязку. Деловые люди степенно обсуждали цены на сахар, муку и прочий продукт, мелкие советники ругали начальство, образованная публика делилась мнениями о будоражащих умы театральных постановках, и никто не обращал никакого внимания на нескольких мужчин, оккупировавших самый дальний столик. Их было четверо.

Молодой человек с большими серыми глазами, одетый в студенческую форму Университета. Пожилой рыжеволосый мужчина с аккуратной, «профессорской» бородкой клинышком, грузный, но отнюдь не рыхлый. Они сидели рядышком, с одной стороны стола. А напротив разместились их собеседники, двое, похожие друг на друга, как братья: абсолютно лысые, круглоголовые, с торчащими ушами и низкими лбами, одетые в одинаковые, очень дорогие костюмы из английского сукна. Различались они лишь размерами. Тот, кто сидел справа, был карликом, зато второй, прячущийся в самом углу, поражал колоссальной шириной плеч и ощущением огромной массы. Эти двое наверняка привлекли бы внимание публики, и то, что они сумели незаметно добраться до столика, могло бы вызвать удивление… но только не у профессора и студента.

— Наблюдатели Великих Домов могли засечь применение магии Тать, — произнес профессор Мельников. — Я бы не хотел, чтобы в Тайном Городе узнали о…

— Мы используем обычные артефакты морока, купленные в магазинах Торговой Гильдии, — успокоил его гигант. — А закрыть от наблюдателей силу нам несложно.

Что ж, этот вопрос решен. Жители Тайного Города постоянно отводят глаза челам, и вряд ли кто-нибудь обратит внимание на пару активизированных артефактов. Мельников кивнул и с интересом посмотрел на блюдо с ягнятиной.

— Выглядит весьма аппетитно.

— Теперь наша очередь спрашивать, — негромко произнес Нур. — Мы рады, что вы так быстро откликнулись на приглашение, но… — бесцветные глаза карлика ощупали студента. — Мы ожидали вас одного, профессор.

— Меня зовут Матвей Близнец, — спокойно сообщил молодой человек.

— Один из братьев Плотниковых?

— Да.

— А вы хорошо изучили Кафедру, — усмехнулся Мельников.

— Мы готовились к встрече, — не принял шутки Нур. — Зачем здесь этот мальчик?

— Мы тоже готовились к встрече, — ответил профессор. — Я понимал, вы потребуете доказательств того, что Кафедра действительно движется в нужном вам направлении, что за моими словами стоят реальные дела. Матвей, — Мельников кивнул на студента, — полностью осведомлен обо всех тонкостях исследований. Более того, только он сможет поведать вам о некоторых наиболее важных моментах.

— Ты геомант, — догадался лорд. Молодой человек кивнул:

— Да.

Таты переглянулись.

— Мы хотим, чтобы ты показал свои способности, — пробурчал массивный Нар. — Здесь и сейчас.

— Пожалуйста, — пожал плечами Матвей. — А как?

— Пусть эта тарелка исчезнет, — быстро предложил Нур, указывая на блюдо с ягнятиной.