Читать книгу ""Иду на вы!" Подвиги Святослава - Лев Прозоров"

Честно говоря, меня это не убеждает. Во-первых, никто малышей не «отстранял», и Никифор в этой ситуации был скорее регент, чем узурпатор. Честно говоря, оглядываясь на судьбу престола Византии в Х веке, я не очень понимаю, кто тут «законный», а кто – «узурпатор». Не уверен, что сами ромеи Х века это вполне понимали. Во всяком случае, Никифор, помазанный на царство в Святой Софии по всем правилам патриархом Полиевктом, в тот момент был законнейшим, по византийским меркам, государем. Во-вторых, что это за странная манера быть верным династии – приглашать в страну врага? И ведь не просто врага. Житель Херсонеса, соседа Хазарии, должен был хорошо представлять, чем было для враждебной страны появление Святославова войска. Его сосед и современник топарх, во всяком случае, это отлично понимал. Какими бы благими намерениями ни руководствовался византиец, приглашавший таких гостей в империю, он уподоблялся безумцу, поджигающему город, чтоб нагреть воды для умывания. Третье возражение: устранить Фоку было проще, действуя внутри дворца – его так и устранили, наконец, – а не ведя из-за тридевять земель варварское войско к неприступным царьградским стенам.

Вторую версию выдвигает Вадим Кожинов, правдами и неправдами тщившийся доказать, что византийцы русам были добрыми друзьями и союзниками. Он утверждает, что Лев Диакон и Скилица вообще злобно оклеветали преданного своему государю Калокира, что он честно выполнил поручение, а на столицу стал науськивать Святослава уже после того, как там воцарился убийца его государя и благодетеля. Чисто по-человечески это чуть больше походит на правду. Но все остальные соображения в силе. Мотив-то поясней стал, а вот средства, воля ваша… ну не всходили так на трон Византии – во главе иноземной армии! Даже не во главе, в обозе… И мстить за убитого государя, бросив на столицу, скажем, атомную бомбу – а последствия вхождения русов в Город царей были бы вполне хиросимскими, – никто бы не стал.

Что до Калокира – у того же Льва Диакона говорится об еще одном Калокире, патриции Калокире Дельфине, что, примкнув к мятежу Фок (главных мятежников неоригинально звали Никифором и Вардой… честно говоря, полет фантазии в наречении сыновей у семейства Фок был немногим дальше, чем у техасского семейства Бушей), попался в плен и был посажен на кол. Я не имею в виду, что Калокир Дельфин – то же лицо, что и дипломат, столь оригинально выполнивший поручение Фоки. Просто показываю, что в Византийской империи был отнюдь не один патриций Калокир. И не два. И не три, наверное.

А теперь я выскажу свою версию событий. Не могу сказать, что она очень обоснованна, скорее опять-таки по патеру Брауну: «все, что «не является доказательством», как раз меня и убеждает» и «Я ничего не могу доказать, но я вижу – это гораздо важнее». Основана она на двух соображениях. Во-первых, за Калокиром должны были стоять некие силы. Не на мечах же русских дружин он собирался просидеть все свое царствование. Но это были силы, совершенно не представленные в столице Второго Рима, силы, не имеющие касательства ни к одной из змеиного клубка партий и групп, шипевших и кусавшихся под дворцовыми коврами. Это были силы, которым легче было привести в столицу варваров, чем вступать в сложную игру на доске мозаичных полов тронной залы Константинополя. Учитывая то, что Святослав недавно сделал с хазарскими городами, – это были силы, готовые править на руинах. Проще говоря, это были силы, которым было практически нечего терять. И все-таки стремившиеся к захвату власти в столице, пусть ценою ее, столицы, уничтожения. А может, к этому-то уничтожению и стремившиеся.

Второе соображение: Святослав мало того что согласился на участие в плане Калокира… между прочим, это само по себе озадачивает. Вмешиваться в какие-то заговоры презренных ромеев? Вступать в соглашение с послом государства, с которым русы – вспомним ибн Хаукаля и Яхью Антиохийского – находились в состоянии войны? Впутываться и впутывать свое войско, свой народ в какие-то грязные плутни вокруг проклятого трона трижды проклятого Константинополя? Это Святослав-то, с его знаменитым «Иду на вы!»? Непонятно, почему Святослав не приказал попросту утопить интригана с его золотом в Днепре. Но этого мало. Мало того, что Святослав согласился на план, где ему вроде бы отводилась малопочтенная роль наемника. Лев Диакон сообщает, что Святослав с Калокиром побратались. Пишут о том, что побратимство с варваром считалось у ромеев изменой – как будто такие вещи могли волновать человека, приглашавшего в свою страну вражье войско! Мне гораздо удивительней, что Святослав пошел на это! Побратимство было крайне ответственным шагом для воина-руса. Вспомним наши былины. Побратимов связывали нерушимые узы взаимоподдержки и взаимопослушания. Побратим становился продолжением твоего «я» – но и ты становился его продолжением. В знак этого побратимы в былинах обмениваются «цветным платьицем», как бы переряживаясь, а на языке обряда – превращаясь друг в друга. В известном смысле они становились как бы одним существом. Как легко догадаться, на такое пойдешь отнюдь не с каждым. Причем Калокир – единственный известный нам побратим Святослава.

Рискну выдвинуть свое предположение.

Как отметил Андрей Валентинов в замечательной книге «Спартак», у нас не принято всерьез относиться к античному язычеству. Боги Севера еще внушают определенное почтение, а греческие… герои мультяшек и детских книг. Не религия – игра. Не Боги – куклы.

Для прививки от подобных суждений очень хорошо эссе Артура Мейчена «Язычество» или тот же «Спартак».

И само собой разумеется, что это «прекрасное детство человечества» не могло сколь-нибудь долго сопротивляться натиску христианства.

Христианская литература смотрит на дело еще проще. Идолопоклонство – это скорее ничто, чем нечто, «мерзость запустения», которую мы часто поминаем всуе, на самом деле – библейское обозначение языческих Богов. Тьма – отсутствие света. Переход от язычества к христианству – переход от тьмы к свету в комнате, где зажгли лампу.

Но источники свидетельствуют об ином. В житиях византийских святых тема диспута с язычниками остается актуальной до VIII века. На самих Балканах язычники держались до конца IX века, когда город Майна с округой на Пелопоннесе был захвачен войсками Льва VI Мудрого. Так погиб последний очаг античной религии и культуры. Нужно заметить, что речь здесь именно о последовательных, сознательных, откровенных язычниках. Двоеверие, включение в православный культ остатков древней веры, жило много дольше. Еще в начале ХХ века путешественники видели в греческих деревнях статуи античных Богинь с явными признаками почитания. Деревенский священник (!) на расспросы иноземцев отвечал: это-де «святая Дамитра» (в православных святцах, понятно, не отмеченная).

И все это в сердце православной Византии! Стоит заметить, что апостол Павел проповедовал в Греции в I веке, а превращение христианства в государственную религию и запрет языческих культов произошли в IV.

Крым же в этом отношении – особенное место. Со времен Александра Македонского там действуют хорошо организованные братства-фиасы, своего рода языческие церкви. Святыни этих братств и их обряды сплошь и рядом были тайными, а это вырабатывало навыки конспирации. Особенно же отличались железной дисциплиной почитатели персидского Бога Света – Митры. Организованность митраистов объясняется просто: большинство «прихожан» персидского Бога были солдатами и офицерами армии Рима. Митра был Богом воинов, Богом легионов. Что до конспирации – ученые до сих пор гадают, в чем же состояло учение митраистов и какие у них были обряды. Культ процветал во всей мировой державе, от Египта и Сирии до Британии и Рейна, а мы знаем о нем очень, очень мало.