Читать книгу "Мертвые звезды - Виктор Точинов"

– Ничего не случилось… – медленно произнес Моргулис. – Пока что не случилось… Но случится. Обязательно. И я чувствую, что очень скоро…

Он мял и мял несчастный пакет, мял с отвратительным звуком, наверняка не замечая и не понимая, что делает, – и ясно было: несмотря на спокойное лицо, нервишки у господина полковника пошаливают.

Не темни, рассказывай всё, мысленно подбодрил его Стрельцов. Не зря ж сюда позвал? Рапорты об отставках рассматривают в ФСР совсем другие люди.

И Моргулис рассказал.

Как выяснилось, полковник-рыбовод еще несколько лет назад додумался до мысли, осенившей недавно Стрельцова и Лося: стремительный взлет его карьеры происходит не сам по себе, и не благодаря матери, – никаких тесных связей с высокопоставленными чинами силовых структур у Марины Моргулис не было.

По молодости, конечно, казалось: всего достиг сам, своим умом и талантом. С годами насмотрелся, как оно бывает, какие тайные пружины двигают карьеры в большом бизнесе; не сомневался, что и в ФСР дело обстоит схожим образом.

(У нас и за дело звезды на погоны получают, хотел возразить Стрельцов, но не стал.)

Стояла, стояла какая-то незримая, но могущественная сила за поворотами жизненной стези Станислава Моргулиса. То он получал предложение, от которого невозможно отказаться, – получал всякой логике вопреки, в обход людей, более достойных, либо имевших очевидную и сильную поддержку. То – не часто, в паре случаев – служебные проколы заканчивались ничем, спускались на тормозах. Причем не просто мелкие оплошности, за промашки подобного уровня другие навсегда расставались с бизнес-элитой.

С годами такая ситуация тревожила Моргулиса все больше и больше. Не бывает бесплатных пирожных… Но никто не спешил прийти и потребовать плату, и полковник резонно опасался, что проценты по долгам станут вовсе уж запредельными…

Предчувствия его не обманули. Вот он сидит в обнимку со своим преизрядным куском бесплатного сыра, а мышеловка захлопнулась, совсем недавно. И нет, нет выхода…

– Кто пришел и что потребовал? – спросил Стрельцов без малейшего сочувствия. Ишь, развел тут сопли в сиропе, сирота казанская…

– Не скажу, – отрезал Моргулис. – Я сейчас между двумя жерновами. Если считать ФСР – между тремя. Единственный шанс – уйти самому и молчать. Мертво молчать.

Он много лет старательно лепил из себя крутого, подумал Стрельцов. Эта его пулевая стрельба, дайвинг, черный пояс… Лепил, лепил, а как дошло до дела, до серьезного дела, где ставкой жизнь – не чужая, своя, такая благоустроенная – сломался. Задрожал коленками, белокурая бестия… Ну что же, каждый сам выбирает свой путь. Кто-то водоем с осетрами, а кто-то… Стрельцов не слишком-то благовоспитанно сплюнул в воду, пара рыб тут же бросилась к плевку, приняв за корм.

– Не хочешь – не говори, – сказал капитан полковнику, демонстративно переходя на «ты». Не заслужил другого обращения засранец, наложивший полные штаны.

– Сами разберемся, не маленькие, – продолжал Стрельцов. – И так ясно: вся возня вокруг «Наших звезд». И что потребовали, тоже ясно: дать кроту, что сидит в КРТ давно, может, с самого основания, сделать свое дело. Он сейчас зашевелился, активизировался, – и стал уязвим. И надо его не трогать, а может даже и помочь… Угадал?

Моргулис приподнял и опустил плечи, и синхронно приподнялись и опустились брови на полковничьем лице: дескать, это ты сказал.

– Никак не могу прокомментировать ваши догадки.

Стрельцов заставил себя отвести взгляд от рук, по-прежнему мнущих пакет… Вернее, мяла теперь одна рука, а другая быстро выводила какие-то буквы коротеньким восковым мелком. Буквы сложились в имя, напоминающее прозвище.

Камера с мощным объективом? Направленный микрофон? То и другое разом? Ладно, господин полковник, можно считать, что от третьего жернова ты избавился. Но первые два – твоя личная проблема.

– Где семья? – спросил Стрельцов, только сейчас сообразив: никого здесь нет, полковник один в громадном доме, хотя жена у него домохозяйка, а девчонкам уже пора бы вернуться с учебы. И прислуги нет, хотя должна быть – но Моргулис сам встретил у ворот, сам проводил в дом, а затем сюда.

– Они далеко. Отыскать, конечно, можно, но…

Но ты надеешься, что никто не станет заморачиваться, коли уж ты такой молчаливый, – мысленно закончил фразу Стрельцов. И высказал предположение, в реальность которого сам не верил:

– В Смоленске, наверное?

Моргулис повторил свою манипуляцию бровями и плечами.

– Бывал я там когда-то, – соврал Стрельцов, словно бы ностальгируя. – Красивый город, и девушки красивые.

Полковник подыграл:

– Да уж… Помню, в молодости приезжал на каникулы, – ух и отрывался по студенческим общагам: педагогини, медички, журналистки… В Оксфорде-то не забалуешь.

– И куда всё ушло? – вздохнул Стрельцов.

– Уж и не знаю… – ответно вздохнул Моргулис.

В переводе на нормальный язык их обмен репликами прозвучал бы так: «Илона Модзалевич была в игре?» – «Да» – «Кто ее убрал?» – «Не знаю…»

…Полковник проводил его до машины, и, когда Стрельцов уже уселся за руль и завел двигатель, нагнулся к опущенному стеклу:

– Знаете, что сказала моя мать за десять минут до смерти? Она умирала у меня на руках, но после первого инсульта часто говорила странные вещи, я многое пропускал мимо ушей…

– И что же она сказала? – Стрельцов понял, что сейчас под видом последних слов умирающей прозвучит нечто важное, и притопил педаль газа – пусть направленный микрофон запишет лишь шум работающего без нагрузки двигателя.

Моргулис произнес три слова.

– Хм… – сказал Стрельцов и тронул БМВ с места. Похоже, он перемудрил, а полковник и в самом деле процитировал покойную Марину…

«Карпы коа, – наконец вспомнил он название рыб, выруливая на шоссе. – Скучно им, наверное, жить у Моргулиса…»

Внеземелье, ДОС «Немезида-17», 16 июня 2028 года

Барби появилась в медицинском блоке неожиданно, в последнее время она гораздо меньше времени проводила с Игорем, но наведывалась регулярно, пять раз в сутки, в определенное время.

Появилась и застала врасплох – он как раз покинул изолятор и обосновался в операционной, с любопытством изучая медицинскую аппаратуру – эта часть оборудования «Немезиды» ему знакома не была. Удивлялся отсутствию операционного стола – главной, по скромному разумению Игоря, детали в подобном помещении. Здоровенный, со множеством ламп, светильник наверху висит, – а стола под ним нет как нет. Понятное дело, мало-мальски серьезных операций от них не ожидали, но даже самую простенькую – прокол абсцесса, например – не стоит проводить, когда пациент лежит на полу, а хирург стоит над ним на коленках. Значит, стол есть, просто убран, чтобы не загромождать небольшой отсек… Игорь так и не понял, откуда тот при нужде выкатится или выдвинется.