Читать книгу "Темное прошлое Конька-Горбунка - Дарья Донцова"

Когда умирающий пес был вручен бригаде врачей, я упала вкресло и попыталась собрать расползающиеся, словно муравьи, мысли. Викуловымзвонить и сообщать о находке Мусика я не стала. Вам мое поведение кажетсястранным? Вы бы мгновенно утешили людей, оплакивающих любимого мопса? Меня отзвонка Ане удерживал простой вопрос: кто посадил Мусика в бытовку? Чьи рукисначала подманили веселого, никогда не видевшего от людей ничего плохогопесика, а потом привязали его в ледяной будке? Наверное, Мусик плакал, пытался разорватьверевку, а потом смирился и решил умереть, покорился судьбе, маленький,несчастный пес, не понимающий, за что его так… А действительно, за что? И кто?В доме Викуловых посторонних людей практически не бывает. Тех, кто переступаетпорог шикарного особняка, можно пересчитать по пальцам. Здесь находятся лишьсвои. И кто из них решил убить Мусика? Сеня? Аня? Катя? Горничная Леся? Света?Шофер Коля? Бред. Все они обожают мопса и нещадно балуют его, но, как ни тяжелоэто признавать, кто-то из своих безжалостно бросил собачку замерзать в такомместе, где его бы гарантированно не нашли до весны. Думаю, через неделю убийцабы зашел в вагон, снял с трупика ошейник, отвязал веревку от штыря и ушел. Делопотом можно было представить как несчастный случай. Ну пошел Мусик пописать,толкнул из любопытства дверь бытовки, попал в вагончик, а наружу выйти несумел. Створка-то раскрывается внутрь, из сараюшки ее мопсу никак не открыть.

Значит, сейчас я ничего никому сообщать не стану, вернусьдомой, лягу спать, а утром попытаюсь сообразить, что делать дальше.

Но на следующее утро меня одолела мигрень. Тот, кто знаком сэтой болячкой, пожалеет меня. Раскаленный железный прут вонзился в мозг, кгорлу подступила тошнота, озноб колотил тело. Целых три дня я провалялась под одеялом,неспособная поднять даже веки, потом мигрень, как всегда внезапно, оставиламеня в покое.

Первым делом я позвонила ветеринарам и узнала радостнуювесть: Мусик жив и здоров, похоже, приключение не отразилось на его настроениии аппетите. Он с охотой ест все, что ему дают, снует по служебным помещениямклиники и превратился во всеобщего любимца. Напомнив Денису, что он никому недолжен рассказывать о местонахождении Мусика, я собралась выпить кофе, но тутзазвонил мобильный.

– Даша, – послышался совершенно убитый голосКати, – срочно приезжай! Сегодня огласят папино завещание!

– Что? – заорала я. – Какое завещание?.. Чьезавещание?..

– Папино… – тихо ответила Катя.

– С какой стати оглашать завещание Сени! Он, славабогу, жив-здоров!

– Ты что, Даша, папа же умер!

– Что? – заорала я. – Когда?

– Той же ночью, когда мы искали Мусика.

– Не может быть! Почему же я до сих пор ничего незнаю, – в растерянности забормотала я. – Впрочем, я три дня валяласьв кровати, сотовый отключила, к домашнему телефону не подходила. – Сенюуже похоронили?

– Нам пока не отдали тело, – заплакалаКатя. – Не знаю почему, милиция какие-то формальности соблюдает… Я тебяумоляю, срочно приезжай. У нас тут происходит нечто несусветное.

– Еду! – завопила я и бросилась во двор.

 

В доме Викуловых опять пахло валокордином.

– Входи, – кивнула Катя, – ступай в кабинет.

– Но… – забубнила я.

– Иди, иди, – велела Катя, – все уже там.

– Кто?

Дочь Сени не ответила на вопрос, она молча подтолкнула меняк лестнице. Я поднялась на второй этаж и огляделась.

В большой комнате вокруг овального стола сидели люди,большинство из которых я отлично знала. Аня, одетая в черное платье, ее сестраСвета, тоже в трауре, горничная Леся и шофер Коля. Впрочем, была тут инезнакомая пара. Мужчина лет шестидесяти и девушка, похожая на студентку.

– Теперь все в сборе? – спросил мужчина.

– Да, – прошептала Света, – хотя мы ничего непонимаем…

– Начну сначала, – спокойно сказалнезнакомец, – я, Андрей Валерьевич Ильин, адвокат. У меня хранится завещаниеСемена Сергеевича.

Аня подняла глаза, обведенные черными кругами.

– Сениного юриста зовут Иван Петрович Юдин.

– Верно, – кивнул Ильин, – но завещания-то унего нет.

– Нет, – эхом отозвалась Света, – он намзвонил и сказал, что не раз напоминал Сене о необходимости составитьраспоряжение на случай возможной кончины, но тот только смеялся… Ну кто бы могподумать, что он так поступит!

В голосе Светы звучали слезы.

– Прекрати, – неожиданно сказала Катя.

– С какой стати ему такое в голову пришло, –причитала та, – застрелиться! Бросить нас!

Леся кинулась к двери, я побежала за ней.

– Погоди!

Горничная остановилась.

– В чем дело? Я хочу воды принести.

– Семен покончил с собой?

– Да. Вы не знали?

– Нет.

– Ужасно, – поежилась Леся, – это произошло вту ночь, когда Мусика бедного искали. Вы уехали, Катя спать пошла, а СеменСергеевич с Анной Тимофеевной ругаться снова затеяли. Я от греха подальше всвоей комнате затаилась. Хозяева последнее время частенько ссорились, вот я ипобоялась под горячую руку им попасть. Повизжали они, потом все стихло, а язаснула, чаю выпила и закемарила, да так крепко! Меня Колька разбудил, шофер.Вошел и говорит: «Че с хозяином? Велел к девяти «мерс» подавать, я приехал,стою, жду, уж одиннадцать пробило, а Семен не выходит. Мобильный молчит,домашний тоже никто не берет, спальня заперта, может, он проспал?»

Встревоженная Леся пошла на второй этаж и постучалась кСене. В ответ не раздалось ни звука. Тогда горничная поскреблась к хозяйке иобнаружила Аню спящей. Подумав, что хозяйка после скандала с мужем приняласнотворное, Леся толкнулась к Кате и удивилась: та тоже посапывала под одеялом.

Не решившись их будить, горничная стала стучать в дверьСемена. В конце концов перепуганный Коля плечом снес створку. Леся глянула вкомнату и рухнула в обморок. Хозяин сидел в кресле, голова его былаокровавлена, около безвольно опущенной руки валялся пистолет.

– Откуда он взял оружие? – прошептала я.

– В тумбочке держал, – пояснила Леся, – всечесть по чести, купил в магазине, разрешение от милиции имел. Хотя и вохраняемом поселке живем, да лес кругом, мало ли что случиться может.