Читать книгу "Шпион из Калькутты. Амалия и генералиссимус - Мастер Чэнь"

— Мы, китайцы, так похожи друг на друга, — попыталась пошутить она, но сразу поняла, что для двух ее слушателей шутка была неуместной. — Рост — вот на столько выше меня… Вы знаете, госпожа Амалия, это его особенность — никаких примет и особенностей. Хотя в любой толпе я узнала бы его за милю. А это движение, которым он надевает очки…

Она сделала какой-то странный косолапый жест, двумя руками.

Повисла пауза. Колеса тихо постукивали, поезд вез меня в Сингапур, хотя казалось, что мы висим в пустоте, чуть покачиваясь.

Сэр Сесил продолжал стоять справа и сзади.

— И в Сингапуре вы сразу поедете на поле? А как насчет отдохнуть? — прозвучал, наконец, его голос, из которого почти исчезло напряжение.

— Мой аэроплан готов, мои люди уже будут ждать возле него, — ответила женщина и сделала гримаску. — Я так и не могу привыкнуть к этой тошнотворной штуке — летаю лишь лежа. А мне ведь скоро предстоит возглавить какую-то комиссию по авиации. Что за ужас… Нет, я не смогу остаться в вашем городе даже на час. Потому что в долине Янцзы начинается какое-то очень большое наводнение, и еще… моя мать нездорова…

Она подняла глаза к его лицу.

— Что-то мне говорит, что пора покинуть вас, — поднялась я. — Может быть, когда-нибудь увидимся снова.

У красного с золотом дерева дверей я повернулась к провожавшему меня его превосходительству:

— Я сама никогда не смогу этого оценить, но мне говорят, что стихи Чунь Мэй — Весенней Сливы — очень изящны.

Он наклонил голову, вглядываясь, глаза его вспыхнули сдерживаемым смехом:

— Изящны — возможно, но рядом со стихами Дай Фэя… Увы.

Я снова подала ему руку — просто чтобы почувствовать, согрелась ли его ладонь.

БЕЗЫМЯННЫЙ КОТ ПО ИМЕНИ КАРТЕР

«Стоит ли спорить, что лондонская труппа „Полуночные безумства“ внесла струю неожиданной радости в привычную жизнь города Куала-Лумпура», начиналась рецензия в «Малай мейл». «Выбор пьесы — „Одну минуточку“ — более чем удачен для нашей публики. Любительская труппа д-ра С. Т. Майлза оказалась предельно профессиональна. Сцена охоты — хор и танцы, затем хор молодежи, мисс Форбс, поющая в стиле Софи Такер „Кто поздно приходит“ — все звучали великолепно. Отлична была музыка в „Ты будешь помнить Вену“, но все затмили кабаре „У ректора“ и „Красивый жиголо“. У г-на О. Стюарта — отличная дикция. Новичок, неожиданный местный талант, мисс Д. Карпентер, продемонстрировала молодость и силу театрального дарования — ей лишь нужно побольше отработки и полировки».

— Все правильно, — сказала я и осмотрела себя в зеркале: платье тонкого темного шелка, с летящими рукавами и отлично обрисованной талией. Потом прислушалась к звукам из домика для слуг: там звучал голос неожиданного местного таланта, Д., то есть Дебби, Карпентер. Звучал он из окна Онга и А-Нин, владельцев беспроводного аппарата, и излагал утренние новости. Отлично. Тут я посмотрела на наручные часы.

Сделала звонок в город, в полицию. Потом снова посмотрела на себя в зеркало, беззвучно сказала: «ля-ля-ля, а-а-а!» и вышла, проверив пистолет в сумочке, на горячие ступени. Постукивая по ним каблуками, преодолела, как в сладком сне, пятнадцать ярдов до ворот, вышла на улицу, повернула вправо и вошла в соседние, куда более скромные ворота, в жилище Дебби и Джереми.

Они были золотыми, эти косые лучи солнца среди вертикальных лиан, весело пахло подстриженной травой. «Ки-а!» кричали утренние птицы, атакуя манговое дерево с созревающими плодами.

Я знала, что он будет выглядеть как-то по другому, чем один год и восемь месяцев назад, но все же — что значат это отрешенное лицо и эти отрастающие жалкой неровной щетинкой волосы на его чуть удлиненной голове?

Элистер Макларен, кажется, ждал меня, ждал сидя в гамаке — он попытался встать, но ему помешал котище на коленях. Тот самый. Эта безымянная тварь даже не повернула в мою сторону голову, но все равно как-то чувствовалось, что мои мягкие шаги по траве газона ему неприятны. Ему хорошо было там, где он валялся.

— Eu sabia que tu finalmente vinhas, — сказал он. — Isso demorou muito.

— О que é que queres dizer com «demorou»? — выговорили мои губы. — E como tu sabes falar a minha lingua — и откуда ты знаешь мой язык?

— А как иначе я сказал бы тебе «ты»? Помнишь, как мы с этим мучились. Выход был простой — заговорить на твоем языке. Он красивый, и теперь наш. Я учил его больше года.

— Ты, — сказала я и запнулась. Потом присела перед Элистером на корточки, чтобы лучше видеть его лицо — и он, чуть покачивавшийся в гамаке, сразу же оказался выше меня.

— Голос, какой же у тебя голос, — сказал он, уже по-английски. — Страстный на низких регистрах, звенящий, как струна, на верхних. Он мне снился. Все, что я делал эти месяцы, было для того, чтобы снова услышать этот голос.

— А сообщить об этом было трудно, мой прославленный герой? Я ведь могла и не знать, что у тебя такие намерения. Могла бы в горе и тоске выйти замуж за китайца. Например, хозяина вот этого дома, где я живу. Он летает на аэропланах. Сам управляет ими.

— О, — сказал Элистер с пренебрежением.

Чего вы еще хотите от человека, который хорошо знает, что он лучший из лучших?

Я уже потерпела поражение — да вообще-то не очень и хотела побеждать — но по инерции продолжала, просто чтобы не сводить с него глаз:

— Для твоих подвигов и славы очень нужно было не писать мне? Не отвечать на мои письма в Калькутту?

— Дорогая Амалия, но я уже давно живу в Дели. Перевели в центральное управление.

— Получил свой белый домик? — с горечью спросила я. — А почему бы все-таки не сообщить мне об этом?

Он, наконец, начал улыбаться, знакомой застенчивой улыбкой.

— В Кабуле было плохо с почтой, и еще у меня там были сложные моменты в жизни.

— Про твои сложные моменты в Кабуле среди спецподразделения полиции ходят легенды…

— Но вообще-то я писал, это ты не отвечала. А дальше я уехал на Цейлон.

Так, поняла я. Ты не получил мои письма о том, что я переехала, и писал на старый адрес. Твои письма, возможно, все еще лежат в почтовом ящике моего старого дома со стеклянным шаром на крыше. Мартина там бывает раз в пару недель, но ящик уже не проверяет, потому что почта обещала доставлять мне все, что есть, в нынешний, новый дом. Но почта тоже ошибается, особенно если нет имени на конверте. Какой-то новый почтальон мог бросить письмо в старый ящик. А потом ты переехал сам. Так просто.