Читать книгу "Великолепная маркиза - Жюльетта Бенцони"

Спустя мгновение в комнату вошла Лаура, одна, все в том же голубом шелковом платье, которое было на ней еще в Ансе. Адель его тщательно вычистила и выгладила. Большой белый платок, повязанный на груди крест-накрест и завязанный на пояснице, придавал ей некоторую кокетливость. Барон и молодая женщина долго смотрели друг на друга словно два дуэлянта, изучающие друг друга перед схваткой. Лаура не ответила на его поклон, но все-таки барон заговорил первым:

— Я приехал за вами, — мягко произнес он. — Вы не можете здесь оставаться.

— Интересно, почему? Я в доме друга…

— Этот друг может выдать вас просто по неосторожности.

— В том не будет слишком большой беды. Честно говоря, я устала от этой комедии…

— Почему? Потому что я неверно истолковал ваш поступок тогда в замке Анс? Если причина в этом, то прошу вас принять мои искренние извинения…

Его голос звучал тепло, мягко, но в нем слышались иронические нотки, которые очень не понравились молодой женщине.

— Я принимаю ваши извинения. А теперь вы можете меня оставить. — Ее голос звучал холодно, равнодушно.

— И что же вы станете делать? Приметесь разрабатывать очередной блестящий план самоубийства?

— Это касается только меня.

— Нет, Лаура Адамс, это вас больше не касается. Вы забыли о том, что я заключил с вами соглашение, согласно которому я сам выберу, какой смертью вы умрете. Вы отдали мне право распоряжаться вашей жизнью…

Лаура отвела взгляд, рассматривая полутемный и полупустой салон. Бац ощутил всю ее усталость, неуверенность, слабость, когда Лаура прошептала:

— Не могли бы вы забыть об этом соглашении? Вы предложили мне его из добрых побуждений. Вы хотели спасти меня от себя самой. Но я же вам не нужна…

— Об этом могу судить только я. Вы уже стали солдатом маленького войска, которое я собрал ради спасения короля, моего господина. Как выяснилось в Вальми, вы отлично можете играть ту роль, которую я для вас сочинил. Вероятно, ваша игра была безупречна, потому что даже меня вы ввели в заблуждение. Но знайте, что вам, возможно, придется сыграть ее снова…

— Нельзя сказать, что этим вы меня ободрили. Питу, который просто благоговеет перед вами, явно заблуждается, когда уверяет, что вы никогда не ошибаетесь.

— Теперь и он знает, что я небезупречен, но Анж Питу все равно будет хранить мне верность. И потом, мне кажется, что я уже принес вам свои извинения. Терпеть не могу повторяться. Мари вас ждет, Она будет рада вас видеть.

— Я тоже, но я…

— Вы мне нужны! В Тампле!

Лицо Лауры вдруг просветлело. Это слово было для нее магическим. Она сразу вспомнила белокурую головку девочки, которая тронула ее сердце одним только взглядом, одним прикосновением руки.

— В Тампле? — эхом повторила она за бароном.

— Да, именно его узникам я должен посвятить все свое время, все свои мысли. Они ведут жалкую жизнь в окружении грубых тюремщиков, которые оскорбляют их, подвергают всяческим унижениям. Но нам все-таки удается передавать им сообщения и получать известия от них. Так вы идете со мной?

— Да. Простите меня, что заставила вас потратить на меня драгоценное время. Но не сердитесь на меня за это. Я почувствовала себя такой брошенной…

Барон подошел к Лауре, взял ее за руку и прямо посмотрел ей в глаза:

— Вот этого я знать не желаю. Вы должны хорошенько запомнить, что в случае необходимости я снова вас брошу. И не посмотрю даже на опасность, которая вам будет угрожать. Руководитель тайной организации не должен иметь ни чувств, ни сердца. Собирайтесь в дорогу. Я пока поговорю с герцогом.

Через час Лаура снова вошла в светлую спальню дома в Шаронне. Здесь все было так, как она оставила, уезжая. Только липа перед окном начала терять листья. Мари приняла молодую женщину с такой нежностью, что тронула Лауру. А ее душа согрелась в спокойной атмосфере дома. Казалось, молодая актриса владела удивительным даром поддерживать эту атмосферу. С ней рядом было хорошо, и не составляло большого труда догадаться, почему де Бац любил ее. И Лауре пришлось побороть вдруг пробудившееся в ней острое чувство зависти.

Монастырь Тампль, когда-то выстроенный монахами ордена тамплиеров, со средних веков до революции пользовался в Париже особым статусом. Это была своего рода экстерриториальность, очень удобная для его обитателей. Монастырь оставался городом в городе, защищенный восьмиметровыми стенами и башнями. Внутри расположился дворец великого приора, принадлежавший графу д'Артуа, последнему носителю титула, собственно монастырские помещения, церковь, главная башня (так называемая башня Цезаря) и множество других построек. Там же находились красивые частные особняки, лавки ремесленников, которые не подчинялись корпоративным правилам и могли работать свободно. Здесь же скрывались от закона неплатежеспособные должники. Всего в Тампле насчитывалось четыре тысячи жителей, из которых никто не платил налогов.

С 13 августа король и его семья жили в главной башне, построенной еще в XIII веке при Людовике Святом. Это была большая квадратная башня, — каждая сторона по пятнадцать метров, — высотой почти в пятьдесят метров, вокруг которой расположились четыре круглые башенки. Все крыши были остроконечными, с большими флюгерами. С северной стороны к башне примыкало небольшое сооружение, называемое «маленькая башня», где располагался архив и квартира архивариуса. Именно в этой башне сначала разместили королевскую семью, выдворив оттуда архивариуса, потому что только эта башня и была более или менее пригодна для жилья. Но королевская семья провела там ровно столько времени, сколько потребовалось на переоборудование главной башни и возведение дополнительных внутренних стен вокруг нее.

И теперь обитатели башни располагались следующим образом — на первом этаже офицеры охраны, на втором — караульное помещение, на третьем — король, дофин и единственный лакей, которого им оставили; на четвертом — королева, принцесса, Мадам Елизавета и семья Тизон, пара слуг, от которых королевская семья предпочла бы избавиться, потому что хуже прислугу еще требовалось поискать. Это были полные ненависти шпионы, грубые, бесцеремонные и громогласные.

— И они все время жалуются, что перегружены работой, — продолжал рассказывать де Бац собравшимся у него верным людям. — Но самый драгоценный для нас человек, наша надежда, это Клери. Он был лакеем дофина во дворце. Когда королевскую семью перевели в Тампль, всех слуг отпустили, но Клери попросил разрешения продолжать служить и находиться в распоряжении короля. Таким образом, он просто согласился на то, чтобы его взяли под стражу вместе с их величествами, без всякой надежды на освобождение. Это говорит о степени его преданности. Но если бы Клери действовал один, мы бы никогда не получили вестей из Тампля. К счастью, он женат на сердечной женщине, такой же замечательной, как и он сам. Именно благодаря ей мы получаем новости.