Читать книгу "Лиходолье - Елена Самойлова"

– А ты куда собрался?

Искра только усмехнулся, передернув плечами, которые уже стягивала знакомая легкая судорога. Предвкушение встречи.

– Прогуляться.

Осколки вазы вместе с останками цветка отправились в стоящее у выхода мусорное ведро, и харлекин выскользнул на улицу, бесшумно прикрыв за собой дверь. Прислушался к ощущениям и устремился к узкому переулку, ведущему к маленькой, будто бы стиснутой стенами домов площади, в центре которой находился небольшой колодец с питьевой водой.

Она сидела на каменном бортике рядом с откинутой деревянной крышкой и беспечно болтала ногами, обутыми в остроносые красные сапожки. Единственный на всю площадь фонарь выхватывал из ночной тьмы чуть полноватые округлые колени, едва прикрытые синей юбкой с кружевным краем, и красивые руки – изящные, маленькие, с длинными тонкими пальцами без единого кольца, – оставляя лицо женщины в густой тени. Впрочем, Искре не нужно было видеть лица незнакомки, чтобы понять, кто перед ним.

Харлекины начинают ощущать друг друга с момента первого превращения в поначалу неуклюжее, бряцающее железом вечно голодное чудовище. Ощущают как приятное тепло, расползающееся по всему телу. И чем раньше случилось превращение, тем острее и лучше харлекины чувствуют себе подобных даже на большом расстоянии. Молодняк инстинктивно ищет себе учителя, наставника – того «старшего», который поможет научиться жить в новом облике, сосуществовать с новыми, доселе неизвестными ощущениями. «Старшего», который научит охотиться и скрываться, выжидать и нападать из засады, пользоваться преимуществами железного тела и слабостями человеческой оболочки. Кому-то везет, и наставник находится довольно быстро. Кому-то приходится, как Искре, выживать самостоятельно, на свой страх и риск познавая вначале тонкости охоты на животных, а затем и на людей.

До зрелости доживают очень немногие – мало кто из молодых, недавно обратившихся харлекинов, способен усилием воли, без помощи «старшего», сдерживать охотничьи инстинкты и голод. А значит, очень быстро на них начинается облава, и молодые не успевают ничего понять, как из охотников превращаются в жертв, которых либо загоняют в ловушку с помощью собачьей своры, либо отдают на милость дудочнику из Ордена Змееловов, которому, как известно, и в лес-то ходить не надо. Встать у околицы вместе с наемниками да поиграть на своей дудочке подольше и погромче – молодой харлекин сам выйдет из укрытия, сам подставит шею под тяжелый топор с широким лезвием и погибнет, даже не успев понять, как это произошло.

Искре в свое время очень повезло: устав охотиться на животных и прятаться по лесам, он всеми правдами и неправдами добрался до Черноречья и там уже перебрался в Лиходолье, по дороге поживившись каким-то бродягой. В караване, к которому ему посчастливилось прибиться, ехала она. Та, которую он мог назвать «старшей».

Ализа.

Правда, тогда она выглядела иначе – смуглая, чернявая, роскошная баба лет сорока с глубоким грудным голосом и сочным заливистым смехом. На ее грудь, напоминавшую две некрупные дыни, спрятанные под простой белой блузой на шнуровке, глазела почти половина ошивавшихся в караване мужиков, а другая половина хмыкала в усы и торопливо отворачивалась в другую сторону, пока их жены не заметили неподобающий интерес к смешливой ромалийской бабе, отставшей от табора. Кажется, в то время один только Искра смотрел на нее не как на объект вожделения, а как на что-то родное – с надеждой и какой-то робостью. Он так и не решился подойти к ней, заговорить – позже она сама пришла, сверкнула морозной синевой, прячущейся на донышке карих глаз, и бесстрашно потащила за собой в лиходольскую степь, подальше от людских голосов и света больших походных костров.

Тогда же он впервые познал женщину, а на рассвете они оба скрылись до того, как караван проснулся и обнаружил пропажу. Искра тогда умудрился свести лошадь, к которой был приставлен ухаживать, а Ализа принесла с собой едва живую девочку – та накануне умудрилась съесть какие-то неизвестные ягоды с придорожного куста, которые оказались ядовитыми, и к ночи уже почти не дышала. Ализа унесла ее, когда измученная за день и целую ночь мать ненадолго заснула. Сказала, что девчонка все равно умрет – сердечко у подростка билось едва-едва, да и в сознание она с полудня уже не приходила, а превращение вот-вот случится у обоих харлекинов. И тогда их будет мучить голод. Но зачем охотиться на здоровых и полных сил людей, если есть уже добыча, больная и ослабленная?

Мучила ли его тогда совесть? Нет. Кажется, к тому времени это слово уже почти ничего не значило для молодого харлекина. Тем более когда «старшая» утверждает, что так лучше, – ее надо слушаться. Ни к чему рисковать, охотясь на здоровых и сильных мужчин, если под рукой есть умирающий от яда ребенок без надежды на исцеление.

Так охотятся волки – выбирают из стада того, кто стар, болен или слишком слаб, чтобы дать отпор или убежать. Чистят породу, так сказать, оставляя в живых лишь сильных и выносливых.

Харлекины, как оказалось, были теми же волками по отношению к людям…

– Сколько лет, сколько зим! – Женщина грациозно соскочила с каменного бортика колодца и присела в реверансе, приподняв кончиками пальцев подол юбки. Свет фонаря наконец-то выхватил ее лицо из темноты – на Искру смотрела дама средних лет с приятным округлым лицом, на котором ярко выделялся пухлый красный рот и большие, подведенные особой краской синие глаза. – Ты так изменился! Я тебя и не узнала поначалу, приняла за «старшего». Как ты решился вернуться, тебя ведь насовсем изгнали из этого чудесного города?

Она подошла ближе, пританцовывая на месте и выстукивая каблучком на левом сапожке странный ритм по камням мостовой. Дурацкая, на взгляд Искры, привычка, от которой Ализа так и не смогла избавиться с момента их последней встречи восемь лет назад.

– Как видишь, не насовсем, – усмехнулся харлекин, спокойно глядя на бывшую наставницу сверху вниз. Маленькая она какая-то стала, никчемная. И если раньше ощущалась как сосредоточие грубой, напористой животной силы, то сейчас это было лишь слабенькое неяркое мерцание. Такое же, как и многие. Видать, потому и не сразу ощутил ее в городе – так, маячило что-то знакомое на горизонте. – А вот ты, как мне кажется, осталась прежней. До сих пор охотишься дважды в месяц?

– Каждое воскресенье! – радостно рассмеялась оборотница, отступая на шаг и проворачиваясь на мыске в простеньком, явно где-то подсмотренном па. Искра лишь покачал головой – Змейка двигалась гораздо лучше, начиная каждый танец как ритуал, а здесь было лишь дешевое фиглярство. Пародия на ромалийские пляски, которые, как известно, способны при необходимости и нечисть зачаровать, и течение реки повернуть. – Сам знаешь, с возрастом потребности растут, время между превращениями все короче. Становится все труднее находить подходящую добычу за стенами города, но пока мне везет. К счастью, запрет на охоту известной всем нам старушки не распространяется на тех, кто по доброй воле вышел за городские стены, а иначе мне совсем туго пришлось бы.

– Ты показалась, чтобы просто поболтать или что-то еще? – довольно скучающим тоном поинтересовался Искра, внутренне подбираясь, когда в синих глазах Ализы блеснули жадные харлекиньи огоньки.