Читать книгу "Пока не пробил час - Ирина Глебова"

Несколько томительных мгновений они стояли, глядя в глаза друг другу. Но вот зрачки у Макарова расширились, губы задрожали, все черты лица его смягчились. Поразительно, как хорошо видел все это Викентий Павлович в тусклом лунном свете!

– У Нади глаза, как у Веры… – прошептал Макаров. Поднял револьвер к виску и выстрелил…

Викентий Павлович все еще стоял над рухнувшим наземь самоубийцей, когда к нему подскочил Юлиан.

– Господин Петрусенко, Викентий Павлович! Вы же ранены – кровь так и хлещет! Пойдемте скорее, я помогу!

Он ловко забросил руку следователя себе на плечо, и только тут Викентий Павлович понял, как много он потерял сил. И, наверное, крови: перед глазами все расплывалось, качалось… Он помнил еще, как Юлиан спросил растерянно:

– Как же нам отсюда выбраться? Через забор вы не перелезете, в раздвинутые прутья не протиснетесь… О, смотрите – городовой! Наверное, выстрелы услыхал…

И тут Викентий Павлович потерял сознание. Лишь после он узнал, что, пока городовой бегал в ближний дом к священнику, открывал калитку, ловил пролетку, Кокуль-Яснобранский, разорвав свою рубаху, умело перетянул ему ногу повыше раны самодельным жгутом, остановил кровь. А потом довез его до гостиницы и отправился к приставу. Когда Петрусенко очнулся, рядом уже находились два доктора и пристав. Он чувствовал себя слабо, однако рассказать о происшествии в храме сил у него хватило.

28

Два дня Викентию Павловичу было очень худо. Он то приходил в себя, то снова терял сознание, а иногда ему специально кололи морфий, чтобы он спал и не чувствовал боли. Ему сделали операцию – удалили пулю. Но рана начала гноиться, пришлось оперировать еще раз, чистить, промывать… Когда он приходил в себя, рядом всегда видел жену. Он улыбался ей, шутил:

– Как тебе роль сиделки?

– При твоей работе мне нужно было к ней заранее готовиться!

– Знала бы, что выйдешь замуж за полицейского, кончала бы медицинские курсы, а не филологические.

– Ничего, – отвечала Люся. – Я на практике все познаю.

Другой раз, просыпаясь, он спрашивал:

– Ты хоть отдыхаешь?

– Не беспокойся, дорогой! Для нас с Катюшей главное, чтобы ты поправлялся.

Только на третий день Викентий Павлович по-настоящему пришел в себя. Боль была, но она уже не мучила, а как бы напоминала, что с ним не все в порядке. Температура спала, вернулась бодрость, и ему даже показалось, что он может встать. Но Люся стала упрашивать его не делать это без разрешения врача.

– Подожди немного, что за спешка такая! Викентий, вдруг рана откроется! Подожди, скоро придет доктор!

В эту же минуту дверь открылась, и вошел доктор. Однако это был вовсе не лечащий врач, а доктор Бероев. Увидев позу Петрусенко – полусидящего, готового вот-вот спустить ноги на пол, – он засмеялся:

– Здравствуйте, дорогой Викентий Павлович! Вижу, вы уже готовы бегать!

Он поцеловал руку Люсе и присел на кровать.

– Вы намекаете на то, что я и в самом деле уже могу встать? – спросил Петрусенко.

– Полагаю, что можете. И даже можете пройтись – до двери и обратно. Для первого раза хватит.

– А когда окончательно смогу считать себя здоровым?

– Думаю, дня через два. Должен сказать, что вы счастливчик! Рана могла быть значительно хуже, вы легко отделались.

– Вы в курсе дела?

– Да, – кивнул Бероев. – Я был при вашей операции, ассистировал. Пуля этого мерзавца пробила вам латеральную широкую мышцу бедра и задела сухожилие четырехглавой мышцы. – Говоря это, Бероев живо и очень наглядно показывал расположение мышц на своей правой ноге. – Но главное – пуля не раздробила берцовую кость, иначе операция была бы намного сложнее, а потом – долгие дни с шиной на ноге.

– Совсем не задела? – спросил Петрусенко.

– Слегка чиркнула по ней, и все.

– Значит, все пройдет бесследно?

– Бесследно не проходит ни одна рана, – покачал головой доктор. – Какое-то время будете хромать, будут периодически возвращаться боли…

– В дождливую погоду!

– Шутки шутками, но годик-два при переменах погоды вы и правда будете ощущать свою рану. Очень советую подлечиться на каком-нибудь хорошем бальнеологическом курорте.

– О, Люсенька, видишь, как все удачно складывается! Съездим вместе куда-нибудь на воды, может, даже за границу!

– Похоже, мой милый муж, тебя только таким образом и можно заставить выбраться за границу с женой и детьми. – Люся поднялась. – Я, пожалуй, пойду, поищу дочку. А то она у меня стала такой самостоятельной! Вы ведь еще посидите, доктор?

Бероев кивнул:

– Мы еще поговорим с Викентием Павловичем.

После того как за Людмилой закрылась дверь, Бероев, оживленно блестя глазами, принялся рассказывать:

– Из Харькова на ваше имя пришел пакет, еще позавчера. Вы были в плохом состоянии, без сознания, а там было указано: «Результаты экспертизы. Срочно». Пристав пришел ко мне, и мы с ним взяли на себя смелость, вскрыли его.

– И правильно сделали. – Викентий Павлович подбодрил доктора, видя, что тот испытывает некоторое смущение. Попутно Петрусенко с внутренней усмешкой подумал, что Бероев, видимо, считает, что при женщинах говорить о делах неудобно. Знал бы он, что Люся всегда в курсе всех его дел!

– Догадываетесь, что там?

– Сравнительные результаты волос.

– Да! И вы оказались правы: в руке убитой Савичевой были именно волосы исправника Макарова… Покойного…

Викентий Павлович вздохнул, осторожно переложил больную ногу.

– Вы знаете, доктор, – сказал он задумчиво. – Какими бы неоспоримыми ни были доказательства вины человека, всегда найдутся люди, которые станут их опровергать. А в теперешнем случае – тем более. Ведь Макаров был здесь человеком очень уважаемым, пользовался всеобщим доверием, тем более такую должность исполнял! Поверить в то, что именно он совершил два таких страшных преступления, и особенно – убийство жены! – нет, это непросто. Ведь главные свидетели – человек, которого тоже обвиняли именно в этом преступлении, да приезжий следователь… Вот потому-то, уже точно зная, что убийца – Макаров, я все равно с нетерпением ожидал результата сравнительного анализа волос. Научные доказательства никто не оспорит! Они бесстрастны и безошибочны.

– Это верно, – согласился доктор Бероев. – Но, к сожалению, иногда даже наука бессильна перед умным и изобретательным преступником, к тому же – тоже вооруженным научными знаниями.

– Это вы о лондонском убийстве актрисы Криппен? – догадался Петрусенко.

– Да. Ведь до чего додумался, негодяй! Не только голову отделил и спрятал, но извлек из тела все кости и тоже их спрятал или уничтожил! Кожный покров снял, удалил все половые органы! Скажу, как хирург: титаническая работа – и доступна только тому, кто хорошо знает анатомию.