Читать книгу "Большие батальоны. Том 1. Спор славян между собою - Василий Звягинцев"

Беда моряков заключалась и в том, что подобные авантюры требуют чёткого плана, предварительной подготовки и боевой слаженности личного состава. Тогда «стратегия чуда» бывает и срабатывает. Ничего этого в реальности не было и быть не могло.

Поэтому, когда по надстройкам фок-мачты замолотили два зенитных автомата, дырявя навылет тонкие листы обвесов мостика, разрываясь о недоступную этому калибру сталь рубок, рикошетя от скошенных и наклонных поверхностей, Басманову с Уваровым и задумываться особенно не пришлось. Враг сделал то, что от него следовало ждать, и схема действий на этот случай имелась у каждого в голове, а также и в подсознании. Вот только личный состав подвёл. Командиры и Инга с Мариной физически не могли непрерывно наблюдать по всем азимутам горизонтали и вертикали, а волонтёры элементарно прозевали момент, когда начали двигаться стволы автоматов. За что и поплатились – двое или трое из них были убиты сразу, несколько человек ранены.

По счастью, из «британских королевских комендоров» стрелки тоже были те ещё, на ежегодный приз имени ЕГО Величества, разыгрываемый на Спитхедском рейде, явно не претендовали. Да и торопились очень. Человеку часто кажется, что чем быстрее он начнёт стрелять, тем всё будет проще и понятнее. А ведь даже вдоль ствола охотничьей шомполки целиться надо уметь, а уж посмотреть, в каком положении находятся прицельные и наводящие приспособления целой спаренной зенитки сам бог велел. Иначе снаряд чёрт знает почему летит совсем не туда, куда хочется стреляющему, а чуть ли не в противоположном направлении. А в принципе полусотни правильно попавших снарядов хватило бы, чтоб на фок-мачте через минуту живых и боеспособных людей не осталось.

Впрочем, впоследствии выяснилось, что среди англичан настоящих зенитчиков вообще не оказалось. Старшина, вообще не фейерверкер, а по хозяйственной части, ухитрился выдернуть из толпы матросов хоть и с артиллерийскими нашивками, но специалистов совсем по другим калибрам. О «бофорсах» знали только то, что в учебке в плане «общеартиллерийской подготовки» разъясняли, то есть куда кассету со снарядами совать и где нажать, чтоб выстрелило.

Зато Михаил Фёдорович впервые за бог знает сколько лет всерьёз вспомнил свою сто лет назад минувшую юность, Михайловское артиллерийское училище, конную Гвардию и бескрайние поля Первой Мировой! Жестом приказав Уварову действовать по обстановке и руководить уцелевшим личным составом, сам он заскочил в левую орудийную полубашню, где тоскливо ждали решения своей участи четверо комендоров, которых Басманов дальновидно не отправил вместе со всеми изображать бабуинов на прожекторных площадках и салингах. Была у полковника выработанная ещё сражением под Каховкой мысль, а можно сказать, и привычка – нельзя оставлять трофейные пушки без расчётов[92]. Это только дедовской берданке одного «номера» для обслуживания хватит, а даже самой простенькой «трёхдюймовке» образца 1902/30 хоть из трёх человек расчёт необходим. Это только в кино один человек сам себе снаряды подаёт, маховики крутит, в прицел смотрит и шнур дёргает. Вот и пригодились «коллеги».

Сейчас Басманову не пришлось прибегать к сильнодействующим средствам, чтобы заставить пушкарей исполнять свою работу. Ему, наоборот, сделалось весьма неприятно на душе, когда, повинуясь его подкреплённому многозначительным покачиванием пистолета в руке, англичане кинулись по уставным местам. Времени было очень мало. Сейчас англичане перезарядят свой «Бофорс», поправят прицел, и… Ну, понятно, что может сделать ещё одна серия хорошо направленных. Командовал он по-английски, но, ему казалось, русские команды англичане поняли бы так же отчётливо. «Уж ежели дело до петли-то доходит…»

Комендорам помирать не хотелось, что от «дружественного огня», что от пули русского офицера. Прицелились они как следует. Левая сторона заднего мостика от прямого попадания фугасного снаряда сразу окуталась огнём и дымом, а всё, что осталось от орудийной площадки, повисло, перекошенное, на уцелевших балках. С основной угрозой было покончено.

Басманов приказал опустить стволы до крайнего предела (-15 градусов от горизонта) и дал серию – по пять выстрелов из каждого ствола вдоль шканцев. Как именно легли эти снаряды, роли уже не играло. На корабле выше ватерлинии достаточно металлических и деревянных предметов, плюс двадцатисантиметровый тиковый настил палубы. И всё это от взрыва фугасно-осколочного, вполне крупнокалиберного снаряда превратилось в жуткую тучу убойных элементов. Да ещё ударная волна. После такого и подметать не надо.

Басманова по-настоящему удивило только одно – с каким абсолютным равнодушием английские матросы стреляли по соотечественникам. Именно что в упор – на пять вёрст не разберёшь, куда попал и что на месте разрыва образовалось А на полста метров – отлично видно, и кровь, и мозги, и руки-ноги оторванные.

Полковник несколько раз сглотнул, вполне бесполезно, после близкого артиллерийского огня по-любому до завтра в голове звенеть будет и чужую речь в основном по губам разбирать придётся.

Ладонью убрал из пышного чуба несколько щепок, перешагнул через высокий комингс полубашни. Осмотрелся. Уваров опустил автомат, которым целился на площадку ближайшего трапа, махнул рукой. Всё, мол.

Валькирии, слава богу, живые, но тоже оглушённые, поднялись из-за барбета. Успели залечь, кажется, быстрее, чем вражеские снаряды до них долетели.

– Посмотрите, что там наши гвардейцы, – крикнул полковник, едва услышав сам себя, махнул рукой в сторону позиции волонтёров. Похоже, большинство шевелятся. Только потом сунул папиросу в зубы, закурил, протянул портсигар (обычный), довольно растрёпанному Уварову. Считай, ему тоже повезло, могло бы так об железо припечатать или вообще за борт сбросить. Некогда было графа предупредить.

Подполковник взял папиросу, потом показал рукой на южную часть горизонта.

При зрении Басманова, иногда позволявшем корректировать артогонь без бинокля, он отчётливо увидел несколько целлулоидных, голубых на голубом силуэтов военных кораблей.

Глава одиннадцатая

Собственно, «сохранить лицо» Президенту можно было одним-единственным и давно известным способом – сделав вид, что сам исходно не хотел ничего другого, а если и возражал по ряду частностей, так только из желания поглубже разобраться в проблеме.

Совершенно очевидно, что вариант «короля в изгнании» Георгия Адриановича совершенно не устраивал, возможность возвратиться к началу вчерашней истории – ещё меньше. Он в развитие темы, спросил у Чекменёва: а что произойдёт, если сам он действительно решит, устранившись от дел, вдруг остаться здесь? Каким образом господин генерал представляет себе развитие событий там?

– Проще всего, как вы понимаете, предоставить всё свободному течению обстоятельств… – Закончив, наконец, свой графинчик, Игорь Викторович достал из нагрудного кармана приличной длины алюминиевый пенал. Спешить вроде как некуда, а удовольствие от хорошей сигары можно получить именно не торопясь.

– Каким-нибудь способом всё образуется. Претенденты на власть в процессе соперничества перебьют друг друга, из всей их толпы выделится так называемый «крысиный волк», который и наведёт свой порядок. И едва ли он будет лучше прежнего. В то, что, избавившись от вас, конфликтующие стороны мирно, по-джентльменски договорятся и проведут честные и независимые выборы по лучшим европейским стандартам, я, признаюсь, вот ни на столько не верю, – Чекменёв показал треть фаланги указательного пальца. – Очень может быть, что удивительное российское везенье наконец закончится, и мы получим некую дикую помесь махновского Гуляй-поля с Афганистаном. И очень надолго… Причём никакая гуманитарная западная интервенция не поможет. Станет только ещё хуже. Россия, милейший Георгий Адрианович, это вам не Латвия и даже не Хорватия. Скорее можно представить нечто вроде вашего нынешнего Сомали.